Въ свитѣ, къ которой я такимъ образомъ присоединился, находились, между прочими, и вновь прибывшій генералъ-губернаторъ, положеніе котораго было видимо неловкое. Будучи начальникомъ, онъ былъ въ неизвѣстномъ мірѣ и потому, не смотря на явное желаніе, онъ не могъ разыгрывать никакой роли. Начальникъ штаба генерала Савена, генералъ Т—ковъ, и безъ того некрасивой наружности, — не могъ не занимать любознательнаго наблюдателя особеннымъ выраженіемъ своего лица — (l’air effaré) (растерянный видъ), на которомъ слишкомъ откровенно обнаруживались впечатлѣнія, подъ которыми онъ находился. Когда къ нему обращались, видно было, что онъ не слышетъ и не понимаетъ, — все вниманіе его было поглощено результатами выстрѣловъ непріятеля. Еще болѣе плачевную роль разыгрывалъ штабсъ-ротмистръ М—мъ, адъютантъ бар. Савена. Но сей послѣдній не обращалъ на нихъ ни малѣйшаго вниманія. Мы переѣзжали съ мѣста на мѣсто, но всегда возвращались на набережную. Непріятельскіе снаряды не дѣйствовали разрушительно, какъ можно было ожидать, по случаю особенности матеріала, изъ котораго построены всѣ одесскіе дома. Мягкій камень поглощалъ въ себѣ снаряды, а разрушительнаго сотрясенія не оказывалось. Бо̀льшую часть бомбъ не разрывало. Непріятель дѣйствовалъ также изъ бомбическихъ орудій 120 ф. ядрами; такое ядро попало на моихъ глазахъ — въ монументъ герцога Ришелье и, отколовъ уголъ пьедестала, осыпало насъ пескомъ, поднятымъ осколками гранита. Замѣтивъ толпу всадниковъ близь Воронцовскаго дома — непріятель сталъ стрѣлять по насъ шрапнелевыми гранатами. Но дѣйствительно хорошо, т. е. сильно обстрѣлянною оказалась только Щеголевская батарея. Эта батарея защищалась сколько могла, но ея непростительная постройка была причиною того, что она могла наносить вредъ непріятелю только двумя орудіями, а напослѣдокъ лишь однимъ. Кромѣ того, на полѣ, близь самой батареи, оставался не сломаннымъ какой-то балаганъ, онъ загорѣлся отъ непріятельскихъ выстрѣловъ, а отъ этого пожара, котораго не успѣли потушить, произошелъ взрывъ и положилъ конецъ дѣйствіямъ Щеголева. Стрѣльба непріятеля оказалась ниже всякой критики; если бы только десятый процентъ выпущенныхъ имъ снарядовъ попадалъ въ батарею, то конечно и слѣдовъ ея не осталось бы; къ счастью, всѣ почти снаряды
