было единственно возможное развлеченіе. Какъ пріѣзжаго, я его сопровождалъ на южную сторону Севастополя, гдѣ мы объѣхали вмѣстѣ всѣ бастіоны на лошадкахъ, обязательно мнѣ доставленныхъ милымъ Шестаковымъ. Этотъ Шестаковъ былъ адъютантомъ Корнилова, считался прекраснымъ офицеромъ, я его зналъ какъ пріятнаго и образованнаго собесѣдника и съ искреннимъ сожалѣніемъ узналъ впослѣдствіи, что онъ погибъ во время ночнаго нападенія непріятеля на Волынскій редутъ, но не помню, было-ли это во время перваго штурма этого укрѣпленія, блистательно отбитаго храбрымъ Хрущевымъ, или при окончательномъ взятіи этого редута непріятелемъ.
Между тѣмъ,—въ особенности это стало замѣтнымъ послѣ Инкерманскаго сраженія,—значительно начало развиваться у насъ мародерство; во всѣхъ селеніяхъ, отдѣльныхъ домахъ, дачахъ, садахъ и виноградникахъ стали показываться праздношатающіеся солдаты, которыхъ не досчитывались въ полкахъ и показывали, кого убитыми, кого безъ вѣсти пропавшими. Въ одномъ Бахчисараѣ, по свѣдѣніямъ, дошедшимъ до главнокомандующаго, такихъ мародеровъ скопилось больше тысячи. Это доказываетъ, какой порядокъ соблюдался въ арміи кн. Меншикова и какъ исправно исполняли свою обязанность корпусные и дивизіонные гевальдигеры. Донесеніе о разныхъ безпорядкахъ, насильствахъ и даже грабежахъ побудили, наконецъ, кн. Меншикова командировать меня въ Бахчисарай съ порученіемъ, посредствомъ мѣстной и военной полиціи, переловить солдатъ, укрывающихся въ Бахчисараѣ и окрестностяхъ и, составляя изъ нихъ правильныя команды, направлять въ части, которымъ онѣ принадлежали. Въ трое сутокъ удалось мнѣ составить 17 такихъ командъ, благодаря усердному содѣйствію подполковника Шостака, бахчисарайскаго полиціймейстера, и возвратить въ полки болѣе двухъ тысячъ человѣкъ; къ сожалѣнію, должно сознаться, что въ этомъ числѣ были и офицеры....
Возвратившись въ главную квартиру, я засталъ тамъ вновь прибывшаго товарища Даню Гербеля, еще совершенно измученнаго дорогой, т. е. ужаснымъ, но уже слишкомъ мнѣ знакомымъ способомъ путешествія на перекладной. Для Гербеля же, постоянно страдавшаго мигренями, тряская телѣга была совершенно невыносима и онъ 400 верстъ проѣхалъ въ телѣгѣ стоя.
