нахмурилась и будто, чтобы оправдать себя, обратилась ко мнѣ:
— Совершенно не знаю, что дѣлать съ сыномъ!
Не зная, что, вообще, дѣлается съ ея сыномъ, я промолчалъ, но Валентина Петровна сама продолжала:
— Совершенно не понимаю, откуда у мальчика какой-то мистицизмъ. Вы знаете, я совсѣмъ не ханжа, это у насъ не въ роду… такъ, съ вѣтра откуда-то у него. Представьте себѣ, просится въ монастырь! Ни на что не реагируетъ, а, кажется, взрослый человѣкъ. У нихъ въ гимназіи образовался кружокъ для ознакомленія съ политикой, ну… не кружокъ, — а такъ, собирается человѣкъ шесть, десять и обсуждаютъ дѣла. Сколько разъ я предлагала ему пойти туда, — нѣтъ!..
— А сколько лѣтъ вашему сыну? У него такой болѣзненный видъ…
— Да ужъ семнадцатый годъ. Я увѣрена, что это все вліяніе Бородаева…
— Кто это Бородаевъ?
— Обскурантъ. Здѣшній купецъ. Вы будете, конечно, и завтра у насъ обѣдать, — вотъ и увидите его. Но не думайте, что это, — типичное явленіе. Слава Богу, нѣтъ.
Съ виду Парѳенъ Михайловичъ Бородаевъ ничѣмъ не отличался отъ любого купца, но, конечно, Валентинѣ Петровнѣ лучше было извѣстны свойства ея знакомаго, за которыя она его называла обскурантомъ.
Судя по вчерашнимъ Васинымъ словамъ, я думалъ, что Радовановой предстоитъ какой-то спеціальный интимный разговоръ съ Бородаевымъ, потому тотчасъ послѣ обѣда собирался удалиться, но Валентина Петровна завела общій споръ, которому не предвидѣлось конца Можетъ быть, она хотѣла показать мнѣ свою діалектику,
нахмурилась и будто, чтобы оправдать себя, обратилась ко мне:
— Совершенно не знаю, что делать с сыном!
Не зная, что, вообще, делается с её сыном, я промолчал, но Валентина Петровна сама продолжала:
— Совершенно не понимаю, откуда у мальчика какой-то мистицизм. Вы знаете, я совсем не ханжа, это у нас не в роду… так, с ветра откуда-то у него. Представьте себе, просится в монастырь! Ни на что не реагирует, а, кажется, взрослый человек. У них в гимназии образовался кружок для ознакомления с политикой, ну… не кружок, — а так, собирается человек шесть, десять и обсуждают дела. Сколько раз я предлагала ему пойти туда, — нет!..
— А сколько лет вашему сыну? У него такой болезненный вид…
— Да уж семнадцатый год. Я уверена, что это всё влияние Бородаева…
— Кто это Бородаев?
— Обскурант. Здешний купец. Вы будете, конечно, и завтра у нас обедать, — вот и увидите его. Но не думайте, что это, — типичное явление. Слава Богу, нет.
С виду Парфен Михайлович Бородаев ничем не отличался от любого купца, но, конечно, Валентине Петровне лучше было известны свойства её знакомого, за которые она его называла обскурантом.
Судя по вчерашним Васиным словам, я думал, что Радовановой предстоит какой-то специальный интимный разговор с Бородаевым, потому тотчас после обеда собирался удалиться, но Валентина Петровна завела общий спор, которому не предвиделось конца Может быть, она хотела показать мне свою диалектику,
