на земле перед собой (на месте строящейся яранги). Если в проведении обряда участвовал и другой член семьи, например девочка, она повторяла подобные действия. Вслед за жертвоприношением растительной пищи в жертву приносили колбасу рорат. Это также делала хозяйка, а продолжала девочка. От конца рорат отрезали небольшой кусочек и бросали перед собой на землю. Затем небольшой кусочек от боковой части рорат крошился на мездровой стороне лежащего здесь же нерпичьего мешка и также разбрасывался. Кроме того, крошеным рорат'ом посыпали ветку, помещенную в вершину соединенных основных шестов остова яранги; кусочки рорат клали под камень, который должен находиться в передней части яранги, и под нарту, поставленную в северной половине будущей яранги. Повторное жертвоприношение во всех отмеченных местах совершалось не хозяйкой, а другим лицом, женщиной или девочкой, пользовавшимися другой колбасой рорат. После жертвоприношения приступали к установке трех основных шестов (тэур).
Хотя перенос жилища перед первым убоем оленей не все яранги сопровождали исполнением описанных действий, но обычаи прикрепления пучков травы к верхним жердям яранги и ветки к верхушке трех основных шестов соблюдался во всех стойбищах. В литературе отмечается исполнение тождественных приемов, также связанных с переносом жилища на новое место, перед угоном стад на летние пастбища. Так, В. Богораз сообщает, что над тремя основными шестами, перенесенными на новое место, производили убой оленя, кровью которого хозяйки обводили по земле круг по величине лежащих на земле шестов. Перед входом в строящееся жилище разводили огонь при помощи лучкового деревянного прибора и бросали в него жертву — костный мозг. Помимо оленя, заколотого для обрядовых целей, убивали оленей также для питания семьи в летний период. Летом нельзя было убивать оленей вследствие угона стад на далекие от яранг пастбища.[1]
Из этого описания следует, что обряды, связанные с переносом жилища, проводились над наиболее важными его частями: над шестами тэур, а иногда над жердями уттым. В наблюдаемом нами случае перенос предшествовал проведению первого осеннего убоя оленей в связи с возвращением стад с летних пастбищ. По сведениям же В. Богораза, перенос жилища совпадал с угоном стад на летний выпас и не сопровождался такими деталями, как прикрепление пучков травы к верхним жердям уттым. Кроме того, сама обрядность выполнялась разными приемами: бескровным жертвоприношением в первом случае, убоем оленя и разжиганием огня — в другом.
Возвращаясь к обозрению первого осеннего праздника, отметим, что прикрепление пучков травы и ветки при перенесении жилища не всегда сопровождалось принесением жертвы; часто довольствовались лишь прикреплением травы к уттым.
Ко дню убоя оленей перенос жилищ заканчивался всеми ярангами стойбища. Для праздника сбор веток кустарника осуществляли чаще всего утром в день убоя оленей, до подхода стада к ярангам. Груды свежих ветвей складывались перед входом в жилище на северо-восточной стороне. Здесь же устанавливали предварительно вымытый сосуд, наполненный водой, с опущенной в него большой деревянной ложкой ладьевидной формы, покрытый сверху свежей веткой. Вода предназначалась для «поения» оленьих туга. Рядом с сосудом на землю клали пучок полузасохшей травы.
- ↑ В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II. стр. 77—78.
