Тяжело жить на святой Руси!
Тяжело.
Грѣшатъ въ ней — скверно, каются во грѣхахъ — того хуже. Изумительна логика подчеркнутыхъ словъ о вѣрѣ въ соціализмъ. Могъ ли бы человѣкъ, разсуждающій такъ странно и страшно, откусить ухо или палецъ любимой женщинѣ на томъ основаніи, что онъ любитъ всю ее, все тѣло и душу, а палецъ, ухо — такіе маленькіе, сравнительно съ ней, цѣлой. Вѣроятно, — не могъ бы. Но, — вѣруя въ дѣло соціализма, любя партію, онъ отрываетъ одинъ за другимъ ея живые члены и думаетъ — искренно? — что пользы дѣлу отъ этого будетъ больше, чѣмъ вреда. Я повторяю вопросъ: искренно думаетъ онъ такъ? И боюсь, — что да, искренно, что это соображеніе явилось не послѣ факта, а родилось въ одну минуту съ фактомъ предательства. Оригинальнѣйшая черта русскаго человѣка, — въ каждый данный моментъ онъ искрененъ. Именно эта оригинальность и является, какъ я думаю, источникомъ моральной сумятицы, среди которой мы привыкли жить. Вы посмотрите: вѣдь, нигдѣ не занимаются такъ много и упорно вопросами и спорами, заботами о личномъ «самосовершенствовании», какъ занимаются этимъ, очевидно безплоднымъ, дѣломъ у насъ.
Мнѣ всегда казалось, что именно этотъ родъ занятій создаетъ особенно густую и удушливую атмосферу лицемѣрія, лжи, ханжества. Особенно тяжелой и подавляющей эта атмосфера была въ кружкахъ «толстовцевъ», людей, которые чрезвычайно яростно занимались «самоугрызеніемъ».
Морали, какъ чувства органической брезгливости ко всему грязному и дурному, какъ инстинктивнаго тяготѣнія къ чистотѣ душевной и красивому поступку, — такой морали нѣтъ въ нашемъ обиходѣ. Ея мѣсто издавна занято холодными, «отъ ума», разсужденіями о правилахъ поведенія, и разсужденія эти, не говоря о ихъ отвратительной схоластикѣ, создаютъ ледяную атмосферу какого-то безконечнаго, нуднаго и безстыднаго взаимоосужденія, под-
Тяжело жить на святой Руси!
Тяжело.
Грешат в ней — скверно, каются во грехах — того хуже. Изумительна логика подчёркнутых слов о вере в социализм. Мог ли бы человек, рассуждающий так странно и страшно, откусить ухо или палец любимой женщине на том основании, что он любит всю её, всё тело и душу, а палец, ухо — такие маленькие, сравнительно с ней, целой. Вероятно, — не мог бы. Но, — веруя в дело социализма, любя партию, он отрывает один за другим её живые члены и думает — искренно? — что пользы делу от этого будет больше, чем вреда. Я повторяю вопрос: искренно думает он так? И боюсь, — что да, искренно, что это соображение явилось не после факта, а родилось в одну минуту с фактом предательства. Оригинальнейшая черта русского человека, — в каждый данный момент он искренен. Именно эта оригинальность и является, как я думаю, источником моральной сумятицы, среди которой мы привыкли жить. Вы посмотрите: ведь, нигде не занимаются так много и упорно вопросами и спорами, заботами о личном «самосовершенствовании», как занимаются этим, очевидно бесплодным, делом у нас.
Мне всегда казалось, что именно этот род занятий создаёт особенно густую и удушливую атмосферу лицемерия, лжи, ханжества. Особенно тяжёлой и подавляющей эта атмосфера была в кружках «толстовцев», людей, которые чрезвычайно яростно занимались «самоугрызением».
Морали, как чувства органической брезгливости ко всему грязному и дурному, как инстинктивного тяготения к чистоте душевной и красивому поступку, — такой морали нет в нашем обиходе. Её место издавна занято холодными, «от ума», рассуждениями о правилах поведения, и рассуждения эти, не говоря об их отвратительной схоластике, создают ледяную атмосферу какого-то бесконечного, нудного и бесстыдного взаимоосуждения, под-
