Золотарев. — Мне кажется, оно было совершенно закончено. Потом был запрос в Государственной Думе.
Председатель. — Позвольте мне вам напомнить, потому что это было давно. Один из двух агентов провокаторов, агент секретного наблюдения Бродский, а другой была Шорникова, из каких-то побуждений обратился к министру юстиции Щегловитову, а потом к министру внутренних дел Макарову с доносом на то, что Шорникова, разыскиваемая департаментом полиции, вследствие постановления следователя об ее привлечении, продолжает состоять секретным сотрудником в нескольких провинциальных жандармских управлениях и адрес ее известен. По этому поводу министерство юстиции запросило министра внутренних дел, которым был тогда Макаров. А. А. Макаров получил об этом доклад, в форме справки, в которой все это изложено, и Белецкий пишет резолюцию, что А. А. Макаров просит передать эту справку господину товарищу министра внутренних дел: «для личного представления и объяснения по этому делу министру юстиции». Вот будьте добры сообщить, что вы именно объясняли по этому делу министру юстиции?
Золотарев. — Министру юстиции. Я не помню… По этому делу не объяснял ничего министру юстиции.
Председатель. — Позвольте мне эту справку предъявить вам. Вы ее перелистайте. Может быть, это вам напомнит обстоятельство дела. Вот эта справка (подает документ).
Золотарев. — Когда я был товарищем министра внутренних дел, я с министром юстиции не имел свиданий. Был я раз у него или два, но так. Напротив, я даже совсем вне этого не бывал. Я знаю и помню ясно, что был запрос по этому поводу относительно Шорниковой, внесенный в Государственную Думу. И этот запрос находился у меня и у товарища министра юстиции Веревкина и товарищ министра юстиции должен был давать, кажется, объяснения по этому запросу Государственной Думе.
Председатель. — Это несколько позже, в 1913 году.
Золотарев. — А это, виноват, когда?
Председатель. — 24 ноября 1912 года. Вы помните, это дело было исключительное. Оно очень беспокоило не только ведомства министра внутренних дел и юстиции, но и весь совет министров, который был созван летом. Так что это дело — незаурядное дело.
Золотарев. — Поэтому странно, что я забыл о нем. Я об этой стадии забыл. То, что вы изволите говорить, летом — это было тогда, когда был запрос, этот момент я помню. Это был момент незаурядный, — в 1913 году, а что у меня были переговоры с министром юстиции, не помню.
Председатель. — Позвольте прежде, чем перейти к следующей стадии, восстановить предшествующее, которое нас интересует. 26 февраля было доложено товарищу министра, т.-е. вам, что эта
