Штюрмер. — Что же, — я был телеграфистом, который посылал телеграмму по ее просьбе.
Председатель. — А вам не казалось, что вы для роли телеграфиста не годились бы в роли председателя совета министров?
Штюрмер. — Ведь не я приехал к императрице по польскому вопросу. Я выслушал от нее, что был поляк какой-то и говорил то-то. Что же я мог сделать? Сказать: я не могу вас слушать?
Председатель. — Разве вы не могли сказать: государыня, это не относится к вашей компетенции?
Штюрмер. — Нет, я этого не мог сказать.
Председатель. — Вы должны были сказать, что это вопрос государственный, разрешение которого последует, когда нужно.
Штюрмер. — Я сказал, что это зависит еще и от союзников. И тогда разговор очень скоро кончился.
Председатель. — Значит, вы сочли возможным принять на себя обязанности телеграфиста?
Штюрмер. — Почему государыня сама этого не сделала, я не могу сказать.
Председатель. — Скажите, по каким вопросам вы представлялись государыне в течение целого ряда дней: 22 апреля, 12, 19 июня, 17–22 июля и т. д. — целый ряд отмечено ваших аудиенций.
Штюрмер. — Я был председателем верховного совета, но подробностей не помню.
Председатель. — Вы получили от бывшей императрицы письмо с просьбой не высылать Симановича?
Штюрмер. — Да.
Председатель. — Что же, его высылка была законна?
Штюрмер. — Я доложил, что его высылка законна.
Председатель. — Тогда не следовало его возвращать?
Штюрмер. — Он был выслан не по суду, а по особому совещанию, которое существует при департаменте полиции. Но я должен был доложить государыне императрице и сказал, что он выслан не по распоряжению полиции, а особым совещанием.
Председатель. — За что был выслан Симанович?
Штюрмер. — За какое-то мелкое мошенничество.
Председатель. — Правильно был выслан или неправильно?
Штюрмер. — Я думаю, что правильно.
Председатель. — Значит, неправильным является ваше действие о возвращении Симановича, правильно высланного. Зачем вы позволили себе это?
Штюрмер. — Я не мог поступить иначе, потому что он обратился ко мне с просьбой. Тут я был невластен, надо было его вернуть.
Председатель. — Симанович — это личный секретарь Распутина?
Штюрмер. — Я не знаю.
