удерживал его и т. д. В это время он мне давал очень много. Это внушало мне, кроме дружеских отношений, желание быть ему полезным.
Председатель. — Степан Петрович, мне бы очень не хотелось, чтобы вы отвлекались от вашей работы.
Белецкий. — Я уже так измочалился, не сплю ночи.
Председатель. — Ночью не пишите, а спите.
Белецкий. — Судебный следователь представил мне обвинение, так что мне приходится давать показания в качестве обвиняемого. Он просил меня приготовить к завтрашнему дню.
Председатель. — Когда вы переговорите, вернитесь к вашей записке.
Белецкий. — Мне бы хотелось, как я вас уже просил, дать мне цифры, тогда я сдам вам эту работу.
Председатель. — Вы не можете мне дать вашу записку? Мне бы хотелось над ней поработать, вдуматься, может быть, спросить вас что-нибудь.
Белецкий. — Я ее еще не читал, мне бы хотелось закончить свой эпизод. Мне бы нужно посмотреть, например, относительно поездки в ставку, выдано такому-то.
Председатель. — Что вам нужно?
Белецкий. — Я просил бы написать на листочке бумаги, в чем заключались расходы моего времени. Меня это гнетет, потому что, хотя я во многом виноват, но, когда я ушел, я оставил свою жену с маленькими детьми почти без денег.
