ных косоворотках и длинных сапогах, немытые и нечесаные, быстро расхамевшие, все эти Аникины, Аладьины, были ужасны».
Крыжановский. — Да, впечатление было тяжелое.
Председатель. — Дальше у вас имеется такое место: «Члены из мужиков продавали желающим попасть в Думу свои входные билеты. Один из таких членов был схвачен на Шпалерной полицией».
Крыжановский. — Я основывался на том, что передавал мне Столыпин из данных, которые у него были от полиции.
Председатель. — «Был схвачен член из мужиков», т.-е., член Государственной Думы?
Крыжановский. — Да, продававший свой билет на улице. Одним словом, отношение крестьянства к своим обязанностям было весьма мало сознательное. Вы знаете анекдоты, которые были о члене Государственной Думы, торговавшем на Сенной, члене Думы, поступившем в дворники?
Председатель. — Не анекдот ли это, как и то, что член Думы был схвачен на Шпалерной в то время, когда он продавал билет?
Крыжановский. — Я думаю, что это не анекдот. Мне это передавал Столыпин.
Председатель. — Вы указываете на ошибки Витте, который «не озаботился, не приготовил программы, не заготовил законопроектов, хотя бы в качестве законодательной жвачки».
Крыжановский. — Это было его любимое выражение.
Председатель. — Нет, «так любил говорить впоследствии Столыпин».
Крыжановский. — Не было дано программы, которая могла бы ввести это учреждение в русло работы. Правительство того времени — гр. Витте — проявило в этом отношении удивительную политическую наивность. Никогда даже разговора не было о том, что будет предложено Государственной Думе по ее созыве.
Председатель. — В виду этого, повидимому, как вы пишете дальше, Витте был заменен Горемыкиным, который…
Крыжановский. — Тоже ничего не внес.
Председатель. — Но который сделал нечто большее — распустил Государственную Думу; дальше вы описываете, как ночью был составлен манифест, который писался Столыпиным в присутствии Щегловитова и вашем.
Крыжановский. — Так точно.
Председатель. — Затем он был подписан государем, и, если бы Горемыкин не употребил хитрости (он лег спать и не велел себя будить, что бы ни случилось), то манифест, может быть, и не был бы опубликован, по крайней мере, в тот момент; ибо, когда Горемыкин спал, была записка от государя.
Крыжановский. — За это я ручаться не могу, но об этом рассказывали.
