Крыжановский. — Для того, чтобы не компрометировать лицо; если бы сказали, что Демчинский распространяет свою идею на счет правительства, к нему всякое доверие подорвано было бы; его бы считали не техником, а искателем денег. Я думаю, что такое соображение было. Но думаю, что это был человек искренно убежденный. Я не знаю, с точки зрения сельско-хозяйственной, насколько эта культура пустила корни, но Столыпин и главное управление земледелия в то время чрезвычайно сильно ее поддерживали.
Председатель. — Есть у вас в памяти еще какие-нибудь цифры?
Крыжановский. — Да. Была поддержка иностранной печати, которая производилась по требованию министерства иностранных дел.
Председатель. — Это тоже через вас шло?
Крыжановский. — Это выдавалось Столыпиным.
Председатель. — Мы говорим о тех значительных суммах, которые прошли через вас.
Крыжановский. — Я не знаю, кому он передавал, в тех случаях, когда сам выдавал и делал отметки.
Председатель. — Позвольте понимать, что все, о чем вы до сих пор говорили, проходило через ваши руки; это — ваш, несколько странный в смысле формы, отчет в этих суммах.
Крыжановский. — Так точно.
Председатель. — Будьте добры еще вспомнить.
Крыжановский. — Относительно Пуришкевича я упомянул, издание столыпинское упомянул; затем разного рода брошюрки, посвященные вопросам дня, издавались на эти деньги, которые, по распоряжению Столыпина, давались кому-то; но это небольшие суммы.
Председатель. — Через вас это шло?
Крыжановский. — Ничто через меня не шло, я был здесь обер-кассиром.
Председатель. — Зачем же товарища министра внутренних дел обращать в кассира?
Крыжановский. — Очевидно, для того, чтобы не посвящать низших агентов. Расходы производились не мной, а по распоряжению Столыпина.
Председатель. — Вам данному?
Крыжановский. — Распоряжения он давал, в огромном большинстве случаев, непосредственно Меньшагину. Меньшагин деньги разносил и приносил документы.
Председатель. — Простите, как же вы могли терпеть такой порядок? Вы выписываете суммы, а расходуются они Меньшагиным, по распоряжению Столыпина. Почему же Столыпин сам не выписывал эти суммы?
