ни охоты. Что до внешнего влияния, то, из-за перемены одного лица на другое, ничего нового не произошло, все, как катилось по наклонной плоскости, так и продолжало катиться. Ни в каких совещаниях я не участвовал, во-первых, мне было некогда и, во-вторых, я всемерно, насколько мог, старался от них отстраниться. Я не помню, чтобы у Штюрмера было какое-нибудь чисто политическое совещание, больше были совещания по поводу расстройства транспорта, продовольствия и в них я участие принимал.
Председатель. — Какие были у вас группировки по разным вопросам, внутри совета министров при Горемыкине и Штюрмере?
Хвостов. — Это мне очень трудно сказать. Вначале я был малоопытен, мало знаком с деятельностью министров. Может быть я ошибаюсь, но мне казалось, что при вступлении моем на пост министра юстиции была какая-то старая рознь между Горемыкиным и Кривошеиным и поэтому около Кривошеина сплачивались лица, бывшие против Горемыкина.
Председатель. — Пожалуйста, расскажите о сдаче вами должности министра внутренних дел Протопопову.
Хвостов. — Протопопова я видел по своем увольнении два раза. После состоявшегося указа о нем он просил меня, чтобы я остался на квартире сколько захочу и чем больше, тем лучше, потому что он тогда будет каждый вечер приходить ко мне и поучаться. Я тогда сказал, что, к сожалению, лишен возможности это сделать, потому что на другой день переезжаю к себе. Таким образом я только два вечера пользовался обществом А. Д. Протопопова. В первый день была просто беседа, при чем говорил больше он, на второй день я передавал ему министерство, знакомил его с личным составом, передал различные записки, которые хотел передать лично и которые не мог передать в департаменты.
Председатель. — Как вы себе представляете, каким образом Протопопов получил портфель министра внутренних дел?
Хвостов. — По сведениям, до меня доходившим, я думал, что это не без влияния того же самого пресловутого Распутина, хотя Протопопов и говорил, что он его не знает. Он многое говорил из того, что я знал наверное, что это неверно. Как-то в заседании государственного совета я с ним встретился, он бросился ко мне с обычным радушием и говорит: «Какой ад я испытываю, в особенности теперь стало еще труднее с департаментом полиции, там открылись новые различные революционные организации». Тогда я сказал: «Пожалуйста вы мне об этом не говорите, потому что все ваши затруднения с департаментом полиции меня нисколько не могут тронуть. Я вас очень жалел, когда без вашего согласия у вас вырвали опытного директора департамента полиции Климовича, но после того, как вы сами себя лишили, по требованию Штюрмера, опытного товарища министра, который ведал депар-
