межуток времени контрреволюционной деятельности священнослужителей религиозных партий, о колчаковском „христолюбивом“ воинстве и тому подобные.
Но не такими лекциями мы можем бороться с самым религиозным чувством верующего человека.
Этот последний согласится, что попы — контрреволюционеры, что они эксплуатируют невежественность трудящихся масс, что мощи — это надувательство… А в заключенье скажут, что без религии жить нельзя, что попы — одно, а вера в Бога — другое. Если даже в нашей коммунистической среде налицо тяга к религии, хотя бы и без Бога, то в какой же степени эта тяга имеется у наших крестьян и даже рабочих?!
Затронуть самую суть религиозного вопроса можно лишь в цикловых лекциях. Проводить их совсем не трудно. Во-1-х, на фабриках-заводах мы имеем дело с постоянным составом слушателей, для которых прочесть ряд лекций очень не трудно. Во 2-х, даже в больших публичных аудиториях мы найдем большой процент слушателей, аккуратно посещающих все лекции. Правда, при цикловом способе чтения лекций мы обслужим лишь ограниченное число заводов-фабрик, отдельных районов.
Но лучше меньшей массе слушателей дать нечто прочное, чем большой в конце концов ничего не дать.
Как велик должен быть цикл? На этот, вопрос ответить может лишь сам лектор, наблюдающий аудиторию и ее культурный уровень.
Во всяком случае в цикле необходимо ответить на вопрос: „что такое религия“ и дать исторический обзор возникновения религии и веры в Бога (см. Кунова).
Этому можно отвести 3—4 лекции.
Что такое религия и каково ее происхождение — вот на что жаждут ответа и квалифицированные рабочие и крестьяне, приехавшие в город подработать в качестве чернорабочих или мастеровых.
Разогнать туман, который нагнала на простой вопрос „что такое религия“ наша интеллигенция, — самая насущная наша задача.
Показать, что религия без бога или без богов немыслима, раз’яснить аудитории, какая разница между религией и нравственностью — значит сделать половину дела.
Как часто в рабочей аудитории оппонентом марксисту-лектору выступает толстовец, пытающийся доказать, при одобрении слушателей, что Бог есть Любовь.
Выяснить, в чем заключается ошибочность подобной постановки вопроса, — основная наша задача.
Доказать, что всякая религия является верой в существование сверх’естественных сил, и убедить слушателей, что все в мире развивается естественным порядком, что сверх’естественного не существует, — вот другая цель, к которой мы должны стремиться в своей пропаганде.
Но откуда появилась религия? Не попы ли ее создали, как часто возражают марксисту рабочие, не первый раз берущие книгу в руки? Не Христос ли создал христианскую веру? Не Моисей ли снес с горы Синай или Хорив божий закон к иудейскому народу?
Тут лектору приходится говорить о материалистическом понимании истории, о роли личности в истории, чтобы показать слушателям, как сам народ создает себе богов, что религиозное сознание является лишь частью общественного сознания.
Отсюда вывод: как сам народ меняется, переживает различные эпохи хозяйственной жизни, так и его общественное, а значит и религиозное сознание тоже претерпевает изменения.
Но почему люди стали верить в сверх’естественные силы?
Здесь открывается возможность показать связь религиозного сознания с народной невежественностью.
На поставленный вопрос, „почему произошло то или другое событие“, темный, дикий человек не может дать правильного научного ответа, почему и ссылается на невидимую человеческому глазу душу или на духов, имеющих способность оборачиваться животным, камнем, деревом, или на „святого“ Илью, катающегося по небу во время грозы и бури, и т. д. Здесь же лектор может и должен показать, что вера в бога гнездится не в подсознательном, а в самом обычном сознании.
Нередко можно услышать из уст марксиствующих лекторов, что религия — дело подсознательного.
Это — в корне неверный взгляд, и его ошибочность нужно разоблачать всеми силами.
Покажите, что вера в бога есть дело
