ему хочется заставить Мелита бесѣдовать съ собою, и какъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, онъ воображаетъ себѣ собесѣдниковъ, не имѣя ихъ предъ глазами. Притомъ, надобно замѣтить, что Апологія есть сочиненіе не только философское, но и принаровленное къ случаю; слѣдовательно случаемъ должна была, хотя отчасти, опредѣляться и его форма.
Астъ утверждаетъ еще, что Платонъ и вовсе не могъ писать Апологію, не противорѣча самому себѣ въ Горгіасѣ (p. 521. sqq.), гдѣ онъ разсуждаетъ слѣдующимъ образомъ: оправданіе для виновнаго вредно, ибо заставляетъ думать, что недаромъ же стараются оправдывать его; а для невиннаго излишне, потому что невинный оправдывается самою истиною. Но почтенный критикъ не замѣтилъ, какимъ образомъ эта же мысль поддерживается и объясняется въ Апологіи. Сократъ говоритъ (p. 35. B. C.): «мнѣ кажется несправедливо — какъ просить судью, такъ чрезъ просьбу и избѣгать приговора: для этого требуются объясненія и доказательства. Вѣдь судья сидитъ не для того, чтобы дарить правду, а для того, чтобы изслѣдывать ее: онъ и клялся не дарить ея, кому вздумается, но судить по законамъ. Итакъ надобно, чтобы и мы не пріучали васъ нарушать клятву, и вы не привыкали нарушать ее». Явно, что этими словами доказывается также несовмѣстность апологій съ истиною, — но какихъ апологій? — такихъ, которыя имѣютъ въ виду умилостивить судей и заставить ихъ забыть о точномъ предписаніи закона, а не такихъ, какова Апологія Сократа.
Впрочемъ, наводить сомнѣніе на подлинность разсматриваемаго сочиненія и вообще невозможно, — не только потому, что оно защищается знаменитыми филологами новѣйшихъ временъ, напримѣръ Тиршемъ[1], Кёнигомъ[2], Зохе-
ему хочется заставить Мелита беседовать с собою, и как, в некоторых местах, он воображает себе собеседников, не имея их пред глазами. Притом, надобно заметить, что Апология есть сочинение не только философское, но и принаровленное к случаю; следовательно случаем должна была, хотя отчасти, определяться и его форма.
Аст утверждает еще, что Платон и вовсе не мог писать Апологию, не противореча самому себе в Горгиасе (p. 521. sqq.), где он рассуждает следующим образом: оправдание для виновного вредно, ибо заставляет думать, что недаром же стараются оправдывать его; а для невинного излишне, потому что невинный оправдывается самою истиною. Но почтенный критик не заметил, каким образом эта же мысль поддерживается и объясняется в Апологии. Сократ говорит (p. 35. B. C.): «мне кажется несправедливо — как просить судью, так чрез просьбу и избегать приговора: для этого требуются объяснения и доказательства. Ведь судья сидит не для того, чтобы дарить правду, а для того, чтобы исследывать ее: он и клялся не дарить её, кому вздумается, но судить по законам. Итак надобно, чтобы и мы не приучали вас нарушать клятву, и вы не привыкали нарушать ее». Явно, что этими словами доказывается также несовместность апологий с истиною, — но каких апологий? — таких, которые имеют в виду умилостивить судей и заставить их забыть о точном предписании закона, а не таких, какова Апология Сократа.
Впрочем, наводить сомнение на подлинность рассматриваемого сочинения и вообще невозможно, — не только потому, что оно защищается знаменитыми филологами новейших времен, например Тиршем[1], Кёнигом[2], Зохе-
————————————
