Алк. Какъ же иначе?
Сокр. А ты не знаешь, другъ мой, что это за состояніе[1]?
Алк. Конечно не знаю.
Сокр. Но представь, что тебя спрашиваютъ: два у тебя глаза или три, двѣ руки или четыре, и объ иномъ тому подобномъ? Что будешь ты отвѣчать? иногда то, иногда другое, или всегда — одно и то же?
Алк. Хоть я уже и боюсь за себя, однакожъ буду 117. отвѣчать, кажется, одно и то же.
Сокр. Не потому ли, что знаешь? Это ли причина?
Алк. Я думаю.
Сокр. Стало быть, на что ты не-хотя даешь отвѣты противорѣчущіе, того не знаешь?
Алк. Вѣроятно.
Сокр. Но не самъ ли ты говоришь, что заблуждаешься, когда даешь отвѣты о справедливомъ и несправедливомъ, о прекрасномъ и постыдномъ, о худомъ и добромъ, о полезномъ и неполезномъ? Не очевидно ли слѣдовательно, что ты заблуждаешься по причинѣ незнанія этихъ предметовъ?
Алк. Мнѣ кажется.B.
Сокр. Но что? знаешь ли ты, какимъ образомъ взойдешь на небо?
Алк. Клянусь Зевсомъ, не знаю.
Сокр. Да не ошибочно ли твое мнѣніе объ этомъ?
- ↑ А ты не знаешь, что это за состояніе? Съ этимъ вопросомъ поставляя въ связи отвѣтъ Алкивіада, что онъ дѣйствительно не знаетъ, Шлейермахеръ находитъ разговоръ здѣсь крайне нелѣпымъ. Могъ ли то-есть Алкивіадъ не знать, что настоящее его состояніе есть состояніе незнанія, когда передъ этимъ онъ сказалъ, что походитъ на помѣшаннаго? Но должно замѣтить, что сынъ Клиніаса прежде почиталъ себя знающимъ и могъ придти къ сознанію своего незнанія только тогда, когда увидѣлъ, что его самоувѣренность находится въ противорѣчіи съ его же отвѣтами; да и тутъ не хотѣлъ бы еще думать, что несообразность его отвѣтовъ происходитъ отъ незнанія разсматриваемаго предмета. Посему ходъ бесѣды въ этомъ мѣстѣ, мнѣ кажется, весьма естественъ. Мало ли и нынѣ такихъ занятыхъ собою людей, которые, говоря нелѣпости, отнюдь не полагаютъ, что говорятъ ихъ по незнанію дѣла, и чтобы не сознаться въ незнаніи, начинаютъ спорить, т. е. къ нелѣпостямъ прибавлять новыя нелѣпости.
Алк. Как же иначе?
Сокр. А ты не знаешь, друг мой, что это за состояние[1]?
Алк. Конечно не знаю.
Сокр. Но представь, что тебя спрашивают: два у тебя глаза или три, две руки или четыре, и об ином тому подобном? Что будешь ты отвечать? иногда то, иногда другое, или всегда — одно и то же?
Алк. Хоть я уже и боюсь за себя, однакож буду 117. отвечать, кажется, одно и то же.
Сокр. Не потому ли, что знаешь? Это ли причина?
Алк. Я думаю.
Сокр. Стало быть, на что ты не-хотя даешь ответы противоречущие, того не знаешь?
Алк. Вероятно.
Сокр. Но не сам ли ты говоришь, что заблуждаешься, когда даешь ответы о справедливом и несправедливом, о прекрасном и постыдном, о худом и добром, о полезном и неполезном? Не очевидно ли следовательно, что ты заблуждаешься по причине незнания этих предметов?
Алк. Мне кажется.B.
Сокр. Но что? знаешь ли ты, каким образом взойдешь на небо?
Алк. Клянусь Зевсом, не знаю.
Сокр. Да не ошибочно ли твое мнение об этом?
————————————
- ↑ А ты не знаешь, что это за состояние? С этим вопросом поставляя в связи ответ Алкивиада, что он действительно не знает, Шлейермахер находит разговор здесь крайне нелепым. Мог ли то есть Алкивиад не знать, что настоящее его состояние есть состояние незнания, когда перед этим он сказал, что походит на помешанного? Но должно заметить, что сын Клиниаса прежде почитал себя знающим и мог прийти к сознанию своего незнания только тогда, когда увидел, что его самоуверенность находится в противоречии с его же ответами; да и тут не хотел бы еще думать, что несообразность его ответов происходит от незнания рассматриваемого предмета. Посему ход беседы в этом месте, мне кажется, весьма естествен. Мало ли и ныне таких занятых собою людей, которые, говоря нелепости, отнюдь не полагают, что говорят их по незнанию дела, и чтобы не сознаться в незнании, начинают спорить, т. е. к нелепостям прибавлять новые нелепости.
