Въ изнеможеньи тотъ спускается на снасти,
На груду старую канатовъ у руля
Затертаго межъ льдами корабля.
В изнеможеньи тот спускается на снасти,
На груду старую канатов у руля
Затёртого меж льдами корабля.
Судьба, подобная желѣзному узлу,
Матерія и плоть—являются обычной
Для духа нашего рѣшеткою темничной.
Плѣненная душа томится, какъ въ тюрьмѣ.
5 Но только что заря затеплится во тьмѣ,
И съ неба дивный гласъ провозгласитъ прощенье,
Какъ плоть, которая обременяетъ насъ,
Матерія и скорбь и горечь искупленья—
Въ божественную пѣснь сольются въ тотъ же часъ—
10 Во мракѣ новой свѣтъ блеснетъ зарей священной,
Прочтутся письмена загадки вѣковой,
И станетъ каждый прутъ рѣшетки роковой—
Струною лиры вдохновенной.
Судьба, подобная железному узлу,
Материя и плоть — являются обычной
Для духа нашего решёткою темничной.
Пленённая душа томится, как в тюрьме.
5 Но только что заря затеплится во тьме,
И с неба дивный глас провозгласит прощенье,
Как плоть, которая обременяет нас,
Материя и скорбь и горечь искупленья —
В божественную песнь сольются в тот же час —
10 Во мраке новой свет блеснёт зарёй священной,
Прочтутся письмена загадки вековой,
И станет каждый прут решётки роковой —
Струною лиры вдохновенной.
Подобно черному разсѣянному стаду,
Которое пасетъ зловѣщій ураганъ,
Неслися облака сквозь призрачный туманъ
И бездна темная внизу являлась взгляду.
5 Тамъ, гдѣ клубилися тяжелые пары,
Вершина мрачная чудовищной горы,
Подобно призраку, изъ бездны поднималась.
Подобно чёрному рассеянному стаду,
Которое пасёт зловещий ураган,
Неслися облака сквозь призрачный туман
И бездна тёмная внизу являлась взгляду.
5 Там, где клубилися тяжёлые пары,
Вершина мрачная чудовищной горы,
Подобно призраку, из бездны поднималась.
