Псков (история). П. долгое время считался пригородом Новгорода и управлялся, как и другие пригороды, посылавшимися оттуда посадниками или князьями-кормленщиками. Но псковичи рано стали добиваться права выбирать самим князей. Этого права они добились во второй половине XIII в., когда в П. появился первый выбранный местным вечем князь — Довмонт (см.) из рода Гедимина литовского. Новгородцы, правда, считали Довмонта и его ближайших преемников своими кормленщиками, но это была чистая юридическая фикция, так как на деле выбор и смена этих князей зависели уже от псковского веча. С 1322 г. в П. появляются уже совершенно самостоятельные князья, не признающие себя даже и номинально представителями Новгорода: таким князем был в это время Давыдко, происходивший, как и Довмонт, из литовских князей. Затем в начале XIV в. в П. появляются собственные выборные посадники на ряду с присылавшимися из Новгорода. Наконец, все эти автономистские стремления псковичей увенчались полным успехом в 1347 г., когда в Болотове был заключен между Новгородом и П. договор, по которому новгородцы отказались от права посылать посадника в П., от права суда над псковичами и признали П. „младшим братом“ Новгорода. П. стал с тех пор вполне самостоятельным вольным городом, „Господином Псковом“. Конечно, эта самостоятельность была следствием богатства и силы П., созданных по преимуществу той же гл. обр. внешней торговлей, которая обогащала и высшие слои новгородского общества. Но торговля эта, при всей ее значительности, не отличалась, конечно, тою широтою размаха, как в Новгороде. Разумеется, как и там, масса населения П. и его области, охватывавшей нынешнюю Псковскую губ., кроме ее юго-восточного угла, продолжала оставаться в натуральном хозяйстве, занимаясь рыболовством („котечники“ — рыболовы Псковской судной грамоты), земледелием („изорники“ — крестьяне-пахари, там же) и ремеслами; уже в XV в. псковичи славились, напр., как архитектурные мастера: они построили, как известно, московский Благовещенский собор. Богатство и сила П. всего ярче обнаруживаются в росте самого города и в увеличении числа его пригородов. П. сначала состоял, не считая Крома (кремля), только из двух концов — Боловинского и Торговского, в XV в. к ним прибавилось еще четыре: Городецкий, Опоческий, Остролавецкий и Богоявленский; в половине XIV в. у П. было всего два пригорода — Изборск и Остров; к XV в. прибавилось еще пять: Вароноч, Велье, Коложе, замененное с 1414 г. Опочкой, Котельна и Врев; наконец, во второй половине XV в. появилось пять новых пригородов: Гдов, Володимир, Кобылий, Красный и Вышгород. Характерно также и то, что с 1424 г. псковичи стали бить собственную монету. — Псковское вече, подобно новгородскому (см. вече, XII, 184/88), выбирало и сменяло князей и всех должностных лиц, законодательствовало, — Псковская судная грамота, напр., была издана „всем Псковом на вечи“, — распоряжалось финансами, заключало договоры и объявляло войну. Но оно опять-таки, как и в Новгороде, фактически подчинялось боярскому совету, или „госпо̀де“, представлявшей экономически-сильные верхи общества и потому диктовавшей вечу свою волю. „Госпо̀де“ же в П. принадлежал и верховный суд, хотя случалось, что важнейшие уголовные преступления — измена, поджог, кража в Крому, конокрадство и волхвование — судились вечем. Князь в П. был простой слуга веча, судил лишь с участием госпо́ды, получал довольно ограниченные доходы, слагавшиеся из дани со смердов и судебных пошлин, назначался вечем в посольства для переговоров с иностранными державами и, наконец, обязан был начальствовать над войском и руководить военными операциями. Псковский летописец XV в. очень удачно называет его „воеводою, князем кормленым, о котором было псковичам стояти и боронитися“. В П. выбирались и действовали одновременно два посадника, из которых один соответствовал по своему положению и функциям посаднику в Новгороде, а другой — новгородскому тысяцкому. Существовали в П. также сотские, бывшие членами „госпо̀ды“, начальствовавшие над сотенными ополчениями и ведавшие торговую полицию. Нет, наконец, сомнения, что и псковские концы, сотни и улицы имели такое же экономическое и политическое значение, как и в Новгороде. К псковским концам были приписаны по управлению части территории области П. Борясь за политическую независимость, П. в XIV в. проявил также стремление и к церковной самостоятельности. Уже в 1307 г. из-за этого произошла ссора между новгородцами и псковичами. В 1331 г. псковичи, впрочем безуспешно, просили киевского (южнорусского) митрополита дать им особого епископа. Наконец, по Болотовскому договору П. с Новгородом, установившему политическую самостоятельность П., были регулированы и отношения псковской церкви к новгородскому архиепископу: владыка новгородский обязался назначать наместника в П. непременно из псковичей, a вместо призыва псковичей на церковный суд в Новгород был установлен периодический приезд, или „подъезд“ новгородского архиепископа в П. Обычный срок приезда — через три года на четвертый. Более слабый, чем его „старший брат“, П. никогда не решался на прямую и открытую борьбу с великими князьями московскими. После расправы Ивана III с Новгородом он фактически во всем подчинился последним собирателям Руси. Этой покорностью и объясняется то, что тень былых вольностей сохранялась в П. до 1510 г., когда Василий III, опять-таки без активного противодействия псковичей, уничтожил и последние остатки старины. — См. Костомаров, „Севернорусские народоправства“ (1863); Никитский, „Очерк внутренней истории П.“ (1873).
