Эпиграмма (Писачка в Фебов двор явился — Боратынский)

Эпиграмма (Писачка в Фебов двор явился…)
автор Евгений Абрамович Боратынский (1800—1844)

См. Стихотворения Боратынского, не включённые в сборники. Впервые — в «Литературной Газете», 1830, № 33, стр. 264.

Эпиграмма

Писачка в Фебов двор явился.
«Довольно глуп он!» — бог шепнул. —
Но самоучкой он учился, —
Пускай присядет; дайте стул».
И сел он чванно. Нектар носят;
Его, как прочих, кушать просят;
И нахлебался тотчас он
И загорланил. Но раздался
Тут Фебов голос: «Как! зазнался?
Эй, Надоумко, вывесть вон!»

1830

Примечания

Эпиграмма направлена против Н. А. Полевого в связи с его нападениями на Пушкина и русское дворянство в статье «Утро в кабинете знатного барина» (об этом см. предыдущее примечание).

«Но самоучкой он учился», как и вся эпиграмма в целом, намекает на принадлежность Полевого по происхождению к купеческому «необразованному» сословию.

«Надоумко» — псевдоним Н. И. Надеждина, резко нападавшего на Полевого в своих статьях 1828—1829 гг. против романтизма.

На обе эпиграммы Полевой ответил в № 13 «Нового Живописца» за 1830 г. ответной эпиграммой против Баратынского:

Пришел Поэт, и пущен на Парнас.
«А! Здравствуй! — Феб сказал: — да что за чудо:
Ты мне знаком, я помню, что подчас
Ты плакивал в стишонках, и не худо,
Что? Нет ли, брат, плаксивого опять?» —
— Нет, мудрый Феб. Я плакивал, бывало,
Позволь теперь смешное почитать. —
«Читай». — И вот, не думавши нимало,
Вдруг наш поэт с насмешливым лицом
Развеселить затеял эпиграммой.
Чуть выслушал Латоны сын упрямой,
И закричал: «Эй! Кто там?» — С медным лбом
Предстал школяр. «Вон вывести». — О милый,
О добрый Феб ! Осмелюсь ли спросить... —
«Ах, плакса! Что задумал ты? Острить?
Чуть усыпляешь ты в элегии унылой —
Пошёл же вон — тебе ль смеяться, хилой!..»
Гамлетов

Этот обмен эпиграммами между Баратынским и Полевым имел в виду Пушкин в следующих словах своей черновой заметки «Сам съешь»: «Является колкое стихотворение, в коем сказано, что Феб, усадив было такого-то, велел его после вывести лакею за дурной тон и заносчивость, нестерпимую в хорошем обществе, — и тотчас в ответ явилась эпиграмма, где то же самое рассказано немного похуже с надписью: «Сам съешь» (Соч. Пушкина, изд. Акад. Наук, т. IX, стр. 104).

Самый сюжет эпиграммы с Фебом и представшим на его суд поэтом — традиционен, об этом см. примечание к эпиграмме «Идиллик новый на искус».