Великие современники[править]
В неусыпной заботе о доставлении нашему субботнему читателю наилучшей духовной пищи, мы привлекли к участию в иллюстрированном приложении некоторых из великих современников. В нашем портфеле уже имеются несколько брызг их вдохновенного пера. На первый раз предлагаем вниманию публики специально для нас написанный эскиз господина Андрея Леонидова из Петербурга.
Тление
Рассказ Андрея Леонидова[править]
Часики нетерпеливо и с отвращением отбрасывали от себя использованные ими секунды в ту узкую и неглубокую яму, которая называется вечностью. Когда Федор Андреевич думал об этой яме, она расширялась, и края ее таяли во мраке, но стоило ему хоть на минуту оставить ее без призора, — она опять принимала прежние размеры.
Лампа желтая и теперь ненужная, потеряла свое былое центральное значение и, заискивающе улыбаясь победной музыке молодого рассвета, как тридцатидвухлетняя девушка, умоляла, чтобы кто-нибудь погасил ее.
Тени, гибкие и неискренние, окружили Федора Андреевича и чтобы избавиться от их настойчивости, — он подошел к окну. Снег. Наивный и скупой. Внизу проходили черные люди, и, хотя сквозь двойную раму окна не было слышно, что говорили они, но Федор Андреевич был во всеоружии своих чувств, и человеческие крики, мольбы и проклятия, видные из их жестов, походки, движения были каллиграфически четко слышны ему.
То, что говорила ему Любочка вчера вечером на прощание, показалось ему смешным и пустячным, а главное, вчера слова ее были окаймлены какой-то бесформенной бархатной оболочкой, а теперь каждое из них стояло перед ним, — острое, определенное, твердое.
Здоровый морозный запах радостно гляделся в окно.
И Феодор не выдержал и, усиленно, больше чем хотелось, размахивая руками, побежал по этому жесткому, упрямому снегу, оставляя на нем новые следы старых ботинок.
А вокруг все было так определенно и понятно, понятно до смешного так, что казалось диким и нелепым, что какие-то нахмуренные люди могут в толстых книгах писать об этих простых вещах разные туманные и запутанные статьи.
Как это смешно, как это смешно…
Когда он, очарованный молчаливой мелодией падающего снега, опьяненный скрытым ритмом его, — возвратился домой, — сумерки снова наполнили каждую скважину его комнаты. Угрожающие и робкие, зеленые, как вагон третьего класса, они, — эти странные пришлецы, из грозного «ничто», зловеще подстерегали его и были готовы каждую секунду исцарапать его бедное сердце своими тупыми когтями.
Часики снова принялись опускать бережно и неторопливо каждую отжитую секунду в узкую яму вечности.
Из головы Феодора Андреевича выползали длинные и желтые ленты мыслей, и одна за другой злобно шипя, исчезали в потемках. Потом они превратились в острые деревянные палки жадные к свету. И черная бездна поглотила его.
Впервые: Одесские новости", илл. прилож. / 3 августа 1902 г.