23 июня
Я с нетерпением ждал сводки по радио или в газетах!
Ведь целые сутки прошли уже с начала военных действий, а за это время ведь кто-нибудь мог продвинуться, а кто-нибудь мог отступить. Кто?
Из речи Молотова, который вчера утром выступал по радио, я узнал, что немцы, не объявляя нам войны, вероломно напали на нас, подвергнув бобмардировкам такие города, как Киев, Каунас,
Севастополь, Житомир и др. Нападение без объявления войны я как раз и ожидал от Германии.
Последние слова речи сильно подействовали на меня. Это были крепкие боевые слова: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»[1]
Наконец-то я узнал из сводки, что «с рассветом 22-го июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими.
Нами было сбито 65 самолетов противника. На земле же немцы также понесли потери, захватив в Гродненском и Кристынопольском направлениях местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец, первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы[2].
Вот вам и первые шаги фашизма по нашей земле!.. Как я и думал еще раньше, Финляндия и Румыния также вступили в войну, играя роль транзитных государств для германских войск. Рано утром, с первыми раскатами рева моторов фашистских бомбовозов, ринувшихся к нашим городам, грянули залпы орудий финской и румынской сторон.
Страшно даже и подумать: теперь и нашей стране пришлось услыхать зловещий рев вражеских самолетов, увидать черную свастику на их крыльях и почувствовать смертоносные разрывы германских бомб.
Я раньше мало интересовался воздушной войной между англичанами и немцами, так как она очень пассивна и однообразна[3]; теперь же я возымел е ней некоторый интерес, ибо каждый сбитый фашистский аэроплан английскими самолетами и зенитными батареями — это уже помощь нам; тем меньше Германия сможет бросить на русский фронт своих летающих аппаратов-стервятников.
К вечеру к нам пришла Гага. Нам пришлось с мамой уговорить по телефону Бубу, чтобы та позволила своей дочке у нас переночевать, так как теперь Москва не зажигалась, и можно было бы легко свернуть себе шею где-нибудь в таких центральных, ранее кишевших полной жизнью частях Москвы, как улица Горького, Охотный ряд и Театральная площадь.
Я кончаю писать, а то уже темнеет… Окна мы еще не замаскировали, так что нам приходится отсиживаться уже второй вечер в темноте.
А Москва! Наша Москва, сияющая вечерами заревом миллионов огней, искрившимися вереницами освещенных окон!.. Где теперь ее краса?!