Мигго רגו, מיגו — арамейское слово, образовавшееся из соединения двух слов: min-go, מן-גו, и означающее «из того, что… — на основании того, что…» (ex eo, quod); встречается в вавилонском Талмуде, в Талмуде же иерусалимском оно заменяется еврейским словом me-acher, מאחד (так как…). В качестве специального термина М. означает предположение о справедливости утверждения какого-либо лица на основании того, что это лицо, если бы оно было недобросовестным, могло бы воспользоваться для своей цели другим, лучшим утверждением. Выражение «ответчик A или истец Β имеет М.» означает, что возражение ответчика или требование истца следует предполагать правдивым, ибо ответчик или истец мог выставить лучшее возражение (или — лучшее основание для своего требования). Таким образом, Мигго есть «юридическая презумпция», в основе которой лежит заключение добросовестности данного лица. Логический характер этой презумпции указывается самим ее названием (логический вывод «из того, что»). Поэтому Мигго занимает среднее место между юридической презумпцией в тесном смысле слова (опирающейся на какой-либо факт) и законным доказательством (как логическим умозаключением из фактов). Понятие такого рода логической презумпции совершенно чуждо римскому (и современному) праву, которое строго ограничивается фактическими данными, содержащимися в требованиях истца и возражениях ответчика.
Развитие учения о Μ. Учение о Μ. явилось не сразу в талмудическом праве. В Мишне мы самого термина М. еще не находим, и его заменяет выражение הפה שאםד הוא הפה שהתיד, «уста, связавшие, сами же развязали», т. е. человек, признавший невыгодный обязывающий факт, сам уничтожил силу невыгодного факта. Этот аргумент применяется в Мишне только в тех случаях, когда кто-нибудь сам заявляет о невыгодном для него факте при отсутствии требования со стороны другого лица; если заявивший в то же время утверждает существование некоторых обстоятельств, лишающих значения признанный им невыгодный факт, то утверждение это принимается во внимание, ибо и оно, как и признание невыгодного факта, исходит от одного и того же лица. Так, напр., A говорит В, что поле, которым он, А, владеет, принадлежало отцу В; но оно было им, А, куплено от прежнего владельца. В данном случае, говорится в Мишне, последнее утверждение A имеет полную силу (хотя бы B и оспаривал его справедливость), ибо «уста, связавшие, развязали» (Кет., 15б). В приведенном примере A от заявления B ничего не выигрывает. Тем паче мы доверяем А, если B от его заявления получает пользу. Напр. если А говорит В: твой отец одолжил мне 100 зуз, но 50 я ему заплатил, то ему верят без присяги, вопреки общему правилу, согласно которому ответчик, признающий часть иска, מודה במקצת, освобождается от остальной части иска лишь под присягой. Для подобных случаев таннаи употребляют другой термин, משיבאבדה, «возвращение находки» (В. М., 4б; Кетуб., 18а). Здесь имеется в виду общее правило, что «возвращающий находку не должен клясться», т. е. если собственник находки утверждает, что им было больше потеряно, то нашедшему доверяют и без присяги, так как будь он недобросовестен, он бы мог совсем не вернуть найденного; впрочем, здесь имеются в виду и интересы общего блага (מפנ׳ תיקון העולם): если каждый находящий потерянную вещь должен был бы присягать, что он возвращает собственнику все найденное, то никто не поднимал бы найденных вещей (Гитт., 48б). — Таким образом, Мишна знает лишь узкое значение понятия М., и эта презумпция получает в ней применение лишь в ограниченном числе однородных случаев. — В вавилонском Талмуде уже весьма рано учение о Μ. получает полное развитие и весьма часто применяется (см., напр., Б. Бат., 41б). Во многих местах употребляется в смысле М. и выражение «к чему ему лгать», מה לו לשקד (Баба Бат., 5б; Иеб., 114б; Кет., 27б и др.).
Значение М. для сторон в процессе. Согласно господствующему в талмудической литературе воззрению, М. применяется только в пользу ответчика, но не в пользу истца: «нет М. для отнятия чего-либо», אין מגו להוציא (Хош. га-Мишп., 82, 12, Саббатай Коген ad. l., § 14). В качестве исключения М. может служить и в пользу истца в тех случаях, когда требование последнего обосновывается бесспорным документом и ответчик не отрицает силы самого документа, а также тогда, когда требованию истца, которое последний выставляет в качестве достоверного, ответчиком противопоставляются лишь неуверенные возражения, בדי ושמא. Вообще, М. не есть презумпция, обладающая безусловной силой (praesumtio Juris et de jure), а относится к категории законных презумпций, которые могут быть опровергаемы (praesumtio juris). Поэтому презумпция М. лишается своего значения, если она оказывается в каком-нибудь отношении в противоречии со свидетельскими показаниями (даже одного свидетеля) или с какой-либо другой, более обоснованною презумпцией; судья должен пользоваться М. лишь с весьма большой осторожностью (חושן המשפט פ״ב С. Коген ad. l., § 32). — Умозаключение, лежащее в основании М., должно иметь за себя известную степень вероятности; вследствие этого, по мнению некоторых, возможность редкого и необычайного утверждения или слишком хитрого и запутанного ответа (хотя бы формально неоспоримого) не может служить основанием для М. (С. Коген, ib., § 30); — М. есть лишь предположение добросовестности стороны. По этой причине М. неприменимо: 1) когда можно предполагать, что сторона добросовестно ошибается в своем утверждении; так, напр., если жена утверждает о смерти ее мужа во время войны, то ей презумпция М. не служит основанием для разрешения ей вторично вступить в брак, ибо на поле сражения легко ошибиться и принять одного человека за другого (Иебам., 115; см. Агуна). 2) когда утверждение стороны дает ей в каком-либо отношении какое бы то ни было преимущество или выгоду в сравнении с другим возможным (и хотя бы в общем более выгодным) утверждением (презумпция добросовестности в этом случае не обоснована); 3) когда ответчик мог бы воспользоваться другим, лучшим возражением лишь при особенно сильной недобросовестности: ответчик, согласившийся на неправдивое возражение, все же не мог бы решиться на наглое, полное отрицание иска (здесь М. противостоит психологическая презумпция). Это последнее соображение играет, в частности, роль в случае частичного признания долга ответчиком, מודה במקצת: от последнего требуется присяга в том, что он больше признанной им суммы не должен, и тогда он освобождается от уплаты остальной части долга. Здесь на стороне ответчика, казалось бы, есть М.: он ведь мог бы совсем не признать долга. Но М. все же не применяется потому, что требуется особое бесстыдство для совершенного отрицания долга в глазах кредитора, בפנו בעל חובו חזקהאיןאדם מעיז (Б. К., 107a). Из этого начала выводится общее правило: нельзя основывать М. на том, что возражение ответчика могло бы простираться на большую сумму, מגו מממון לממוןאין (Сефер Керитут, Кел., 12; С. Коген к гл, 82 Хош. га Мишп.). — Аналогичная психологическая презумпция лишает М. силы и в тех случаях, когда возможным своим утверждением лицо призналось бы в предосудительном поступке (хотя бы и не влекущем за собой материальных невыгодных последствий): ибо никто не обвиняет самого себя, איןאדם משים עצמו דשע חזקה (Керит. на Сангедр., 9). M. употребляется не только в процессе, но и при решении спорных случаев из религиозной жизни и в области применения ритуальных предписаний (Керитот, 116; Кетуб., 27б и др.). В одной Мишне, напр., идет вопрос о том, должен ли человек, обвиняемый в употреблении в пищу по неосторожности трефного жира (חלב), быть освобожден от очистительного жертвоприношения, если он отрицает этот факт, и нет ли на его стороне М. (ибо он мог признаться, что ел злоумышленно, и тогда он не должен был бы принести жертву). Действие М. выражается в том, что утверждение стороны, в чью пользу говорит М., признается правильным, и соответственно с этим решается спорный вопрос. М. не освобождает, однако, стороны от присяги, к которой ее обязывают процессуальные нормы.
Слово М. встречается иногда в Талмуде в более широком значении, не в качестве специального юридического термина, и означает вообще эаключение от одного обстоятельства к другому («так как»). В частности, слово М. употребляется и при заключении, что приобретший какое-либо право может это право одновременно приобрести также и в пользу другого лица, מגו דזבי לנפשיה זבי נמי לחבדיה; напр. поднимающий находку может ее приобрести одновременно в свою и чужую пользу, хотя приобрести ее только в пользу другого он не может (Б. Мец., 8а). Точно так же заключают иногда от возможного приобретения в свою пользу какого-либо права к возможности приобретения его в пользу одного только другого лица (ср. l. с. относительно возможности приобретения в чужую пользу пеа — т. е. хлеба, оставляемого по закону для бедных несжатым на краю поля). — Наконец, слово М. означает иногда умозаключение по аналогии («как так»). В этом значении слово М. встречается, напр., в Б. Мец., 5б, מגו דחשיד) (אממונא חשיד נמיאשבועתא, где речь идет о том, следует ли считать способным к ложной присяге человека, добросовестность которого в имущественных отношениях подозрительна. В этом же последнем значении вместо слова М. употребляется и еврейское «mittoch», מתוך, Беца, 12а. Ср.: Саббатай Коген к гл. 82 Хош. га-Мишп. (приложение о Μ.); Сефер Гакеритот, ч. V, .§§ 177—198; Кесеф Нибхар, § 94; Frankel, Der gerichtliche Beweis nach mosaisch-talmudischen Rechte, Berlin, 1846, стр. 138 и стр. 437—474 (на стр. 437 подробная библиография); Fink, M. als rechtsbeweis im babylonischen Talmud, Breslau, 1891; Aruch compl., גו, מגו; Jew. Enc. VIII, 583.
И. Геллер.3.