Самоуправство — осуществление лицом своего права собственными средствами, без содействия судебной власти, несмотря на встречаемое со стороны других лиц сопротивление, и с применением, по мере надобности, принуждения и насилия против этих лиц. В древнейшие периоды жизни человечества С. было единственной формой осуществления прав, но и с появлением судебной организации С. долгое время сохраняет свое значение наряду с судом. Лишь продолжительный процесс воспитания общества в условиях правильного функционирования судебных органов и прочно организованного государства дает преобладание судебному способу отстаивания своих прав над самоуправным его осуществлением. Однако и в достигших наибольшего развития государственных организациях сохраняются случаи, когда С. признается вполне допустимым и дозволенным деянием. Так, лицо может защищать существующее фактическое положение от противоправных нарушений его и применять для этого по мере надобности насилия. Далее, оно может для осуществления своего права вторгаться в чужую сферу, поскольку отказ от такого С. по обстоятельствам дела может причинить непоправимый в судебном порядке ущерб. Отмечаются во многих законодательствах случаи, когда разрешается самовольно удержать чужую вещь в обеспечение исполнения того или иного обязательства. Пределы, в которых допускается С., в разных странах различны и зависят главным образом от того, в какой мере государственная власть обладает средствами, чтобы своевременно прийти на помощь частным лицам в ограждении их прав от противозаконных посягательств. — Отношение еврейского права к С. в значительной мере зависит от ненормальных условий развития этого права. Благодаря ранней потере евреями политической независимости и самостоятельной государственности публичное и уголовное право евреев рано остановилось в своем развитии, вследствие чего в нем остались непредусмотренными и многие другие деяния, которые появляются в уголовных кодексах лишь в позднейшие эпохи развития права (см. Подлог и Право). С другой стороны, гражданское право непрерывно развивалось и достигло блестящих результатов в странах диаспоры, в условиях подчинения чужой государственности. Государственность эта, отчасти еще в Палестине, a тем более в Вавилонии и средневековой Европе, сосредоточивала все свое внимание на вопросах военной мощи и увеличения налогов и мало заботилась ο благе граждан и ο защите их от взаимных насилий. При таких условиях в еврейском праве образовалось вполне терпимое отношение к С., поскольку оно служит для ограждения действительного права от противозаконного посягательства и поскольку государственная власть не имела в то время ни достаточных средств, ни искреннего желания ограждать частные права граждан. Так, вавилонские законоучители 3—4 века р. Иуда и р. Нахман нисколько не сомневаются в самой допустимости С.; они лишь спорят по вопросу ο пределах его применимости. Р. Иуда допускает С. лишь в тех случаях, когда отказ от С. может принести непоправимый вред, за который в судебном порядке нельзя будет получить полного удовлетворения. Р. Нахман же разрешает прибегать к С. и в тех случаях, когда не приходится опасаться непоправимого вреда. В том и другом случае, однако, С. считается дозволенным лишь постольку, поскольку им осуществляется действительное право, которое лицо может доказать судебным порядком. Если при осуществлении такого права и дозволяется применять насилие, то лишь тогда, когда это вызывается характером противозаконного посягательства, по правилам о необходимой обороне (שבור את שׁיניו ואמור לו שלי אני נוטּל [«вышибай ему зубы и скажи ему: свое я беру»] Б. Кама, 27б, 28а; Шулхан Арух, Хошен га-Мишпат, 4, ср. комм. ad locum). Авторы более позднего времени ослабляют значение этих норм: они утверждают, что насильственные действия даже для защиты своего действительного права должны считаться запрещенными и во всяком случае предосудительными (ср. Я. Лисса, המשפט נתיבות к Шул. Арух, l. c.). — В тех случаях, когда за отсутствием доказательств суд не имеет достаточных данных для решения вопроса ο том, кому принадлежит спорное право, Талмуд даже признавал и санкционировал то положение вещей, которое создалось С. Так, по основному принципу судопроизводства во всех сомнительных случаях при отсутствии достаточных доказательств право на спорный предмет присуждается тому, в чьем владении предмет находится (ср. римское beati possidentes). Если же судебный спор возникает по поводу вещи, не находящейся ни в чьем владении, a суд не находит достаточных доказательств для решения вопроса, то он предоставляет каждому из тяжущихся фактически завладеть вещью, и тогда вещь будет признана за завладевшим, доколе второй тяжущийся не приведет доказательств своего права. Такое решение вопроса предоставлением самим тяжущимся фактически завладевать своим правом проводится тем же р. Нахманом в формуле כל דאלים גבר — кто окажется сильнее, тот будет владеть спорной вещью (Б. Батра, 34б; Хошен га-Мишпат, 174 § 1). Такое же решение получают иногда и вопросы юридически спорные. Так, при орошении полей из ручьев и каналов вопрос об очереди, в какой соседи-владельцы должны пользоваться водой, был предметом контроверзы. По одним, верхние владельцы должны были ранее оросить свои поля, a потом уже нижние; по другим, первая очередь должна достаться нижним владельцам. Контроверза не была разрешена, a Талмуд предоставил владельцам путем захвата фактически установить очередь (Гитт., 60б; Хошен га-Мишпат, 170, § 2). В средневековой еврейской юриспруденции дебатировался вопрос ο том, может ли суд придавать значение фактическому захвату спорной вещи после возникновения спора. Если один из тяжущихся фактически завладел предметом спора, т. е. совершил незаконное С., тогда суд, по мнению некоторых юристов, должен был оставить это фактическое положение вещей, как оно есть, потому что за отсутствием доказательств или общепризнанной нормы по вопросу суд не должен оказывать содействия ни той, ни другой стороне. Преобладание, однако, получил противоположный взгляд, по которому насильственный захват после возникновения спора не меняет положения тяжущихся и право признается за прежним владельцем, за тем, y кого вещь находилась в момент возникновения спора (ср. Тумим, ad Хошен-га Мишпат, 25). — Терпимым является захват чужого имущества в погашение таких взысканий, справедливость которых признана судом, но которые не могут быть осуществлены судебным порядком по формальным основаниям. Таковы взыскания за обиды, отчасти за телесные и некоторые имущественные повреждения, которые считаются уголовными наказаниями, штрафами (קנםות). Взыскания эти могут быть налагаемы только палестинскими судами. Суды же диаспоры признаются в этих вопросах некомпетентными и могут лишь оказывать религиозное давление на лиц, причинивших повреждения, чтобы тем принудить их дать потерпевшему удовлетворение (см. Обида; Повреждение телесное). Если в подобных случаях потерпевший сам путем захвата получит ту сумму, которая ему причитается, то суд санкционирует этот захват (Б. Кама. 15б; Хошен га-Мишпат, 1, § 5). Все эти нормы порождены ненормальным развитием еврейского права и встречаются, главным образом, в вавилонской Гемаре и поталмудической литературе [хотя несомненно, что допустимость С. признается уже древним таннаем Бен-Баг-Баг, который по общепринятому мнению жил еще во время существования храма]. Нужно заметить, что из этих правил существует одно важное исключение, имеющее своим источником прямой библейский текст и сохранившее свое значение и по настоящее время. Так, во Втор. 24, 10, 11 читаем: «Если ты ближнему своему дашь что-нибудь взаймы, то не ходи к нему в дом, чтобы взять y него залог; постой вне дома, a тот, которому ты дал взаймы, вынесет тебе залог свой из дому». Не касаясь С. вообще, Моисей, однако, счел нужным воспретить его в самой категорической форме в отношениях между кредитором и должником, в тех отношениях, которые в жизни древних обществ так часто вели к зависимости и порабощению. И вот, чтобы уничтожить самое представление ο возможности принудительного захвата вещей в заклад, кредитору воспрещается даже войти в дом должника, даже приблизиться к его вещам. Это правило во всей строгости сохранено и Талмудом [притом последний делает исключения из этого правила для уполномоченного суда שליח ב״ד] (Б. Мец., 113а). — Cp. Frankel, D. gerichtliche Beweis, стр. 442—451.
Ф. Дикштейн.3.