Красный монах (Юшкевич)/ДО
| Красный монахъ |
| Источникъ: Юшкевичъ С. С. Собраніе сочиненій. Томъ IV. Очерки дѣтства. — СПб.: «Знаніе», 1907. — С. 179. |
Этотъ день выдался чудесный. Никогда осеннее безъ тепла солнце не казалось мнѣ такимъ огромнымъ, свѣтлымъ; никогда даже при закатѣ оно не сверкало такой чистой бѣлизной, какъ въ это памятное утро. Кругъ неба, повязанный своими облаками, словно теплымъ шарфомъ, терялся въ сѣрой дали и отъ солнца отлого спускалась темная холодная синева. Воробьи, преслѣдуемые копчиками, летали стаями, — не чирикали. Посреди двора гордо расхаживалъ огромный красный пѣтухъ, драчунъ и забіяка, и десятокъ курицъ, словно войско, слѣдовали за нимъ. Холода не было. Растянувшись, какъ убитая, лежала Бѣлка подлѣ конюшни, а на низенькой скамеечкѣ, весь уйдя въ работу, сидѣлъ Андрей и чинилъ хомутъ. Съ земли срывались голуби. Они щелкали крыльями сильно и увѣренно, а отъ этихъ звуковъ Бѣлка съ безпокойствомъ вздрагивала, поднимала голову и взглядывала на Андрея. Убѣдившись, что все благополучно, она снова безпечно клала морду между лапами.
— Пойдемъ, — торопилъ меня Коля. — Я вижу на горѣ Сергѣя.
Онъ крикнулъ ему, махнулъ рукой, когда тотъ обернулся, и мы быстро понеслись на первую площадку.
— Здравствуй, — бросилъ Коля, когда мы очутились на верху. — Гдѣ же Настенька? — спросилъ онъ съ безпокойствомъ, замѣтивъ, что ея не было съ Сергѣемъ.
— Настя не придетъ, — отвѣтилъ Сергѣй, — она уѣхала съ отцомъ.
— А!.. — разочарованно произнесъ я.
Коля опустилъ глаза и молча сталъ подниматься на вторую площадку.
— Мать, — разсказывалъ Сергѣй, — заинтересовалась Алешей…
— Заинтересовалась… — повторилъ я хладнокровно, все еще разстроенный тѣмъ, что Насти не было съ нами.
— Да, заинтересовалась…
— Вотъ Алеша! — крикнулъ Коля, замѣтивъ, Страннаго Мальчика, который при звукѣ его голоса поднялъ голову.
Мы быстро сдѣлали обходъ, миновали ровъ раздѣлявшій гору на двѣ половины и побѣжали по узенькой тропинкѣ, ведшей полукругомъ къ площадкѣ.
— Я давно васъ жду, — проговорилъ Алеша, когда мы подошли къ нему и поздоровались. — Я обѣщалъ Сашѣ…
— Вотъ какъ!.. — невольно вырвалось у меня, — Саши боишься?
— Я никого не боюсь, — отвѣтилъ Алеша, — но не будемъ говорить о томъ, что дома. На душѣ становится скучно, печально… Пойдемъ на верхъ.
Онъ сейчасъ же тронулся, показалъ обходный путь, о которомъ мы не подозрѣвали и, цѣпляясь, какъ кошка за выступы камней, поползъ по горѣ.
— Здѣсь нужно сдѣлать прыжокъ, — раздался его голосъ, — и мы будемъ на мѣстѣ.
Онъ прыгнулъ куда-то въ пропасть, и мнѣ показалось, что онъ улетѣлъ отъ насъ. Сергѣй грузно подскочилъ и очутился на другой сторонѣ.
— Прыгайте, прыгайте! — командовалъ Алеша.
Я зажмурилъ глаза, прыгнулъ. Сергѣй подхватилъ меня и черезъ минуту мы всѣ стояли на третьей площадкѣ.
— Теперь, — произнесъ Алеша, не давая намъ опомниться, — поднимемся на скалу!
Онъ повелъ насъ и опять мы, какъ слѣпые, царапались по отвѣснымъ камнямъ, теряли дыханіе, дрожали отъ страха.
— Мы одни… — мелькнуло у меня, и ужасъ вошелъ въ сердце.
— Вотъ скала… — громко произнесъ Алеша, повернувшись къ намъ. — Смотрите!
Мы оглянулись. Что-то круглое, ласковое вдругъ затрепетало во мнѣ. Какой просторъ!.. Огромные пароходы ушли куда-то внизъ и теперь всѣ вмѣстѣ казались широкой узорчатой каймой. И сейчасъ же, полукруглое, какъ серпъ луны, плавно и спокойно выступило сѣрое море… Горизонтъ, похожій на сизую ткань, висѣлъ надъ краемъ моря и казалось скрывалъ отъ насъ другую половину міра. Сбоку и далеко потянулись селенія, съ крошечными церковками и домами, и были подобны дѣтскимъ городамъ. Звуковъ не было. Стояла небесная суровая тишина и хотѣлось стать на колѣни и молиться…
— О, какъ тутъ дивно!.. — воскликнули мы всѣ въ одинъ голосъ.
Странный Мальчикъ очнулся отъ задумчивости и ласково произнесъ.
— Глядите, — мать выноситъ Сашу во дворъ. Встанемъ, чтобы онъ насъ увидѣлъ.
Мы бросили жадный взглядъ внизъ. Какой-то мальчикъ сидѣлъ подлѣ конюшни, похожей на голубятню, и не то отдыхалъ, не то работалъ.
Неужели это былъ Андрей? Дѣвочка выносила кого-то на рукахъ, вѣроятно Сашу.
— Саша!.. — крикнулъ Алеша и махнулъ рукой.
— Саша, Саша! — крикнули и мы, махая шапками, поясами, платками.
— Теперь онъ счастливъ… — прошепталъ Алеша, усаживаясь.
Я бросился на землю, растянулся и, положивъ руки подъ голову, заглядѣлся на небо. Оно было такъ близко, такое голубое, родное… И душа моя рвалась къ нему…
— Разскажи теперь о Красномъ Монахѣ, — тихо попросилъ я… — теперь…
Коля и Сергѣй усѣлись рядомъ, и нѣжный голосъ Страннаго Мальчика нарушилъ тишину.
— Красный Монахъ, — взволнованно произнесъ онъ, взглянувъ на небо, — Красный Монахъ…
Мы замерли отъ вниманія…
— «Ночь прошла… И лишь только въ круглыя окна моей башни заглянули четыре солнца, открылась дверь и вошелъ учитель въ походной одеждѣ… Сейчасъ же въ стѣнахъ нашего замка раздалась торжественная музыка. Учитель сдѣлалъ знакъ рукой… Музыка утихла. Стѣны раздвинулись и показались двое юношей, несшіе мои одежды…
— Но здѣсь одежды воина, — произнесъ я, удивленный. — Учитель, развѣ мы поѣдемъ не къ Млечному Пути?
Онъ не отвѣтилъ и долго смотрѣлъ на меня испытующимъ взглядомъ, медленно поглаживая длинную сѣдую бороду.
— Сегодня ты будешь воиномъ, — сказалъ онъ…
Стѣны сдвинулись. Опять раздалась музыка, теперь тихая, нѣжная, словно хотѣла навѣять радость, и, пока юноши одѣвали меня, темпъ ея мѣнялся. Но какъ только короткій стальной мечъ очутился въ моихъ рукахъ, будто буря пробѣжала въ стѣнахъ…
— Учитель!.. — крикнулъ я, — учитель, что это?
— Ты будешь воиномъ, — повторилъ учитель, пропуская меня впередъ.
У воротъ насъ уже ждала пара лучшихъ серебряныхъ лошадей. За ихъ бѣгомъ не могъ бы угнаться и орелъ. Они били копытами о воздухъ и казались безпокойными.
— Учитель, — произнесъ я когда мы вышли за ограду замка, — лошади безпокойны…
— Они спокойны, — отвѣтилъ онъ. — Поѣдемъ. Дорогой я разскажу тебѣ тайну, которую до сихъ поръ скрывалъ отъ царя, отца твоего. Великая минута наступила…
Въ воздухѣ раздалось карканіе. Огромный Воронъ, покружившись надъ нашей головой, быстро полетѣлъ на сѣверъ.
— Воронъ… — прошепталъ онъ, и долго смотрѣлъ ему вслѣдъ.
— Поѣдемъ, — попросилъ я…
Мы сѣли на коней и шагомъ выѣхали изъ дворца. Учитель, держа поводья, задумчиво перебиралъ ихъ руками, и я не смѣлъ потревожить его. Но мое нетерпѣніе узнать тайну еще больше возрасло, когда онъ произнесъ:
— Пусть Воронъ летитъ, но на этотъ разъ все рѣшится…
Мимо насъ торопливо проходили жители нашего царства и какъ тѣни скользили по воздуху. Въ четырехъ углахъ неба горѣли огромныя солнца и отъ нихъ оно было бѣлымъ. Вдали уже выросталъ гигантскій дворецъ отца моего, весь сдѣланный изъ стекла, съ зубчатыми башнями, круглыми, четырехугольными, — и тихо колебался въ воздухѣ. Отражая лучи солнцъ — онъ весь горѣлъ разноцвѣтными огнями. Вокругъ, охраняя его, медленно шли четыре исполинскихъ стекляныхъ слона, поднявъ свои хоботы къ небу.
Поравнявшись съ дворцомъ, мы обнажили головы и когда миновали послѣднюю дверь угловой башни, гдѣ несомнѣнно находился Мудрецъ, наблюдавшій за звѣздами, — пустили лошадей во весь опоръ. Мы летѣли долго. Царство отца моего уже исчезло на горизонтѣ и теперь мы находились въ безбрежномъ пространствѣ. Было свѣтло, прозрачно, и міръ медленно раздвигалъ свои границы въ безконечность. Кругомъ ни звука, ни облаковъ, ни звѣздъ, ни людей. Вдругъ учитель задержалъ лошадь и, пустивъ ее шагомъ, произнесъ:
— Теперь мы среди безконечности, и слово мое не дойдетъ до царя, отца твоего, чтобы смутить его покой. Выслушай меня внимательно. Давно, давно уже, въ продолженіе многихъ вѣковъ, я веду борьбу съ „Однимъ“ отъ котораго исходитъ зло въ мірѣ. Иногда я умѣлъ побѣждать его и уничтожалъ ядовитыя сѣмена, которыя онъ разбрасывалъ по міру, но часто побѣда оставалась на его сторонѣ. Это онъ завладѣлъ тьмой нашего царства и люди отца твоего тоскуютъ о ней, тоскуютъ о ночи. Это онъ уничтожилъ хлѣбъ на поляхъ. Это онъ разсылаетъ болѣзни…
— Кто этотъ врагъ, учитель? — перебилъ я его съ трепетомъ.
— Кто онъ? — глухимъ голосомъ повторилъ учитель. — Красный Монахъ, Красный Монахъ.
Я вздрогнулъ. Красный Монахъ?!. Такъ вотъ почему это имя съ ужасомъ произносилось въ нашемъ царствѣ. Никто не видѣлъ этой злой силы, но всякій зналъ о ея существованіи. Каждый день сотни людей исчезали изъ нашего царства, и никогда нельзя было открыть, кто ихъ уносилъ… Учитель зналъ и молчалъ…
— Учитель, — твердо произнесъ я, — мы сейчасъ повернемъ домой. Я долженъ раскрыть отцу моему эту тайну.
— Мы не вернемся, — холодно сказалъ учитель.
— Но что же дѣлать? — вскричалъ я въ отчаяніи.
— Если бы я не зналъ, что дѣлать, никакая сила не вырвала бы тайны изъ моей души… Великая судьба ожидаетъ тебя!..
Я съ волненіемъ посмотрѣлъ на учителя и онъ увѣренно кивнулъ головой.
— Великая судьба… — повторилъ онъ.
— Что же нужно сдѣлать, говорите?! — лихорадочно произнесъ я, увѣренный, что именно мнѣ предстоитъ борьба съ Краснымъ Монахомъ.
— Подожди. Какъ радуетъ меня твоя смѣлость. Въ твои годы царь, отецъ твой, былъ такимъ же…
— Видѣли ли вы Краснаго Монаха?
— Только одинъ разъ, когда я спасъ отца твоего отъ его рукъ.
— Научите же меня, какъ побѣдить врага!
Учитель погладилъ бороду и сказалъ:
— Есть два способа побѣдить Краснаго Монаха: грубой силой или умомъ. Я самъ ничего не могу открыть тебѣ. Это тайна. Но въ ту минуту, когда я вызову Краснаго Монаха, ты самъ узнаешь, какъ поступить. Сейчасъ же, прежде чѣмъ рѣшиться, ты еще долженъ подвергнуться испытанію. Приготовься, намъ предстоитъ долгій путь!
Какъ бы дополняя его слова, конь мой въ мигъ взвился, сдѣлалъ большой кругъ и плавно спустился внизъ.
— Впередъ! — произнесъ учитель, погладивъ моего коня, — впередъ!..
И мы помчались. Мы летѣли, долго, день, другой, десятый…
— Скоро ли? — спрашивалъ я съ нетерпѣніемъ.
— Скоро, скоро, — отвѣчалъ учитель и опять мы летѣли, дни, недѣли…
На исходѣ второго мѣсяца, на горизонтѣ показалось что-то безформенное, громадное.
— Скоро мы будемъ у цѣли, — произнесъ учитель.
Мы приближались… Туманная громада сжималась, принимала опредѣленныя формы. Я не отрывался отъ нея.
— Мы пріѣхали!.. — проговорилъ учитель.
Мы слѣзли съ коней, дали имъ волю и сейчасъ же повернули къ громадинѣ. Странная группа открылась моимъ глазамъ. Прямо противъ меня стояла исполинская колонна человѣкообразной формы. Необъятной величины голова изображала часы и масса стрѣлокъ кружились по циферблату. Секунды отмѣчали золотыя стрѣлки, столѣтія — черныя. Я не могъ сосчитать сколько столѣтій, показывали черныя стрѣлки: цифры терялись въ вѣчности. Руки этого невиданнаго существа были подняты вверхъ и терялись въ безконечности, ноги его уходили внизъ и тоже терялись въ безконечности.
— Кто это, учитель? — тихо спросилъ я.
Онъ сосредоточенно посмотрѣлъ на меня и взволнованно произнесъ:
— Время!
Другая группа привлекла мое вниманіе. Два исполина, одинъ съ правой стороны Времени, другой — съ лѣвой, стояли подлѣ огромныхъ чановъ наполненныхъ мѣсивомъ и работали. Исполинъ съ правой стороны быстро и безостановочно выбрасывалъ изъ чана людей, животныхъ, птицъ, гадовъ. Выброшенные подхватывались двумя поджидавшими ихъ дѣвушками и переносились къ исполину съ лѣвой стороны. И тогда человѣкъ, птица, животное, гадъ — бросались исполиномъ въ чанъ, превращались въ мѣсиво и работа снова начиналась… Часы равнодушно отсчитывали секунды, дни, годы, вѣка…
— Учитель, объясните! — попросилъ я.
— Съ правой стороны, — важно произнесъ учитель, — работаетъ Созидатель. Онъ полонъ вдохновенія. Его работа — его надежда. Изъ мѣсива онъ создаетъ людей, птицъ, животныхъ… Вотъ они ожили, движутся… Но ихъ предостерегаютъ двѣ слѣпыя дѣвушки: Счастье и Несчастье. Пока они перейдутъ на лѣвую сторону къ Разрушителю, онѣ подхватятъ ихъ. Посмотри, какъ мало успѣваетъ Счастье!.. Но у нея люди, животныя, птицы смѣются и поютъ… Вотъ послѣдняя минута. Онѣ отдаютъ существо Разрушителю. Какое безстрастное, равнодушное лицо у него. Ему недоступны ни горе, ни радость. Гляди! — онъ бросилъ ихъ въ чанъ. Былъ человѣкъ, животное, птица, гадъ — и снова превратился въ ничто…
— Тутъ теряешь надежду, — прошепталъ я.
— Такова жизнь. Смотри внимательно и пойми!..
И я стоялъ и смотрѣлъ и Вѣчная Правда входила въ меня.
— Я понялъ! — воскликнулъ я наконецъ… — Поѣдемъ…
— Ты вѣришь? — переспросилъ учитель.
— Я вѣрю! Поѣдемъ. Я буду бороться съ Краснымъ Монахомъ.
— Ты выдержалъ испытаніе, — произнесъ онъ. — Ты побѣдишь врага.
Мы опять полетѣли и снова были въ безконечности и снова было свѣтло, прозрачно и ничего кругомъ: ни облаковъ, ни звѣздъ, ни людей… Вдругъ раздались оглушительные звуки, сильнѣе чѣмъ пальба, чѣмъ громы. Все пространство кругомъ насъ заволновалось и мы заколебались такъ, будто насъ подхватили волны и выносили то вверхъ, то внизъ. На солнцахъ появились тѣни.
— Что это, учитель? — крикнулъ я.
— То всемірные часы отбиваютъ три четверти девятнадцатаго столѣтія. Впередъ, впередъ!..
Громовые звуки неслись торжественно… Я посмотрѣлъ внизъ. Зажженные міры неслись другъ къ другу и казалось привѣтствовали наступавшую послѣднюю четверть столѣтія.
— О, какъ дивно!.. — вскричалъ я.
Внезапно передъ нами выросъ лѣсъ изъ облаковъ, и, закрывъ глаза, мы врѣзались въ тучи. Звуки замерли. Но вотъ опять просвѣтлѣло и учитель, приказавъ мнѣ остановиться, сказалъ:
— Здѣсь мы проведемъ два дня. Дадимъ лошадямъ отдохнуть…
Онъ издалъ звукъ и наши лошади, взвившись, исчезли въ лѣсѣ изъ тучъ.
— Теперь мы одни, — продолжалъ учитель. Налѣво — Млечный Путь, направо — царство Краснаго Монаха. Я сейчасъ начну вызывать его и черезъ два дня онъ будетъ здѣсь. Ты же отправься къ Млечному Пути и приготовься къ бою.
Онъ сдѣлалъ мнѣ дружескій знакъ и внезапно исчезъ. Я съ любовью посмотрѣлъ на то мѣсто, гдѣ стоялъ учитель и пошелъ налѣво, къ свѣтлой туманности, молочной, бѣлой… И долго я ходилъ по крошечнымъ звѣздамъ и думалъ о томъ, что меня ожидаетъ. И съ тихимъ восторгомъ спрашивалъ: когда же, когда?
Усталый, я прилегъ на ложе изъ звѣздъ и сейчасъ же уснулъ. Долго ли я спалъ, не знаю. Но когда я открылъ глаза, то увидѣлъ учителя, который ласково говорилъ:
— Вставай, пора, пора!
Я поднялся, полный силъ, жара, жажды борьбы. Безъ словъ я вскочилъ на своего коня, уже поджидавшаго меня и властно сжалъ ему бока. Онъ хотѣлъ рвануться, заржалъ отъ боли, но я сильнѣе сжалъ его, и онъ остался недвижимъ.
— Ну, поѣдемъ, — произнесъ учитель. — Красный Монахъ ждетъ тебя.
Онъ издалъ звукъ и мы помчались. У лѣса изъ тучъ, учитель остановился, спрыгнулъ съ коня и крикнулъ:
— Красный Монахъ, тебя ждутъ. Выходи!..
Я похолодѣлъ, заволновался… Вдругъ сверкнулъ огонь и изъ чащи тучъ, на дивномъ черномъ жеребцѣ, вылетѣлъ Врагъ людей. Страшенъ онъ былъ. Ослѣпительно-красная мантія закрывала его тѣло. Виднѣлись только черныя стальныя руки, съ длинными когтями, цвѣта золота. Маленькіе, въ глубокихъ впадинахъ глаза выбѣгали на узенькую полоску лба и снова прятались, вертѣлись внутри, какъ вокругъ оси, и опять вылетали зеленые, круглые… Плоское и острое, какъ топоръ, лицо съ безкровными щеками и длиннымъ-длиннымъ подбородкомъ дышало такой злобой, что на него нельзя было долго смотрѣть. И невыносимы были надъ глазами огромныя стальныя брови. Голова его была накрыта бархатной шапочкой, съ длиннымъ краснымъ перомъ.
— Я здѣсь! — произнесъ онъ сверлящимъ, тонкимъ голосомъ.
Учитель молчалъ. Я выступилъ впередъ и твердо сказалъ:
— Вызываю тебя на бой, Красный Монахъ. Сойди съ своего коня, а я сойду съ своего. Будемъ бороться честно. Ты за Зло, я — за Добро.
Онъ засмѣялся дребезжащимъ смѣхомъ, точно поскребъ остріемъ по желѣзу, соскочилъ съ коня и сталь въ ожиданіи. Я не заставилъ себя ждать, спрыгнулъ съ своего коня, бросилъ оружіе въ сторону и посмотрѣлъ на него. Красный Монахъ понялъ меня и бросилъ на землю свой мечъ. Я началъ подступать къ нему. Нечаянно взглядъ мой упалъ на учителя. Онъ стоялъ, закрывъ глаза, и губы его шептали… Молился ли онъ за меня? Я повернулся къ нему спиной, чтобы не потерять мужества и, смотря въ лицо Красному Монаху, крикнулъ:
— Ну, иди же на меня, Красный Монахъ, — я жду…
Раздался оглушительный свистъ. Сверкнулъ огонь. Я дохнулъ на него и онъ потухъ. Еще разъ сверкнулъ огонь… Красный Монахъ отбросилъ мантію и отвратительныя стальныя лапы съ длинными желтыми когтями поднялись надо мной. Потомъ онъ отпрыгнулъ, сжался и стрѣлой пустился на меня. Я ждалъ его спокойно, и какъ только онъ очутился близко, я быстро подхватилъ его и въ одинъ мигъ сломалъ ему когти верхнихъ лапъ. Страшный вой раздался въ пространствѣ. Опять сверкнулъ огонь и что-то зашипѣло, забилось въ судорогахъ…
— Ты не уйдешь живымъ отсюда, Красный Монахъ, — крикнулъ я. — Молись, если вѣришь во что-нибудь!
Но въ эту минуту я почувствовалъ, какъ нога моя захрустѣла въ его лапахъ. Какая страшная боль! Нога перестала дѣйствовать.
— Добро, Добро! я тебѣ служу… — шепталъ я.
Красный Монахъ захохоталъ. Я собралъ всѣ силы, бросился въ сторону и вскочилъ на своего коня. Онъ сѣлъ на своего и бой съ новой энергіей начался. Мы бились долго, съ равной силой и никто не побѣждалъ. Тогда я поднялъ оружіе въ знакъ перемирія. Учитель вѣрно предсказалъ. Тайна мнѣ открылась, и я уже зналъ что нужно дѣлать. Красный Монахъ отступилъ и я произнесъ:
— Красный Монахъ, мы равносильны: прекратимъ бой. Я придумалъ другое. Кто изъ новаго испытанія выйдетъ побѣдителемъ, тому будетъ принадлежать міръ.
— Я согласенъ, — отвѣтилъ Красный Монахъ, — давно я ждалъ послѣдней битвы. Ты или я?
— Но при одномъ условіи, — прибавилъ я, — и если ты не согласишься, то клянусь вѣчно биться съ тобой.
— Мнѣ нужно раньше знать, что ты предлагаешь.
— Ты долженъ здѣсь выждать момента, пока не рѣшится то, что я предложу.
— О, на это я согласенъ, — со смѣхомъ сказалъ Красный Монахъ. — Я не боюсь времени.
— Если такъ, — выслушай мое предложеніе. Ты выберешь какое-нибудь животное, птицу или гада и назовешь его моимъ. Потомъ ты выберешь другое животное или птицу или гада и назовешь его своимъ. Мы выстроимъ два зданія: я — бѣлый дворецъ въ вышину, ты — черный замокъ въ ширину. Потомъ ты прикажешь нашимъ животнымъ бѣжать вокругъ міра и первое изъ нихъ, которое прибѣжитъ къ дворцамъ, и будетъ побѣдителемъ. Тогда побѣжденный, я или ты, долженъ самъ себя уничтожить. Поджидать гонцовъ никто изъ насъ не будетъ. Но если побѣдитъ твой, — мой дворецъ почернѣетъ, если мой — твой дворецъ побѣлѣетъ.
— О, на это я согласенъ, — сказалъ Красный Монахъ, подумавъ, и злорадное было въ его голосѣ, — даже больше. Я готовъ научить тебя, какъ приковать меня къ черному дворцу, чтобы я не могъ уйти на случай пораженія, — такъ я увѣренъ въ своей побѣдѣ.
— Отлично, — съ радостью произнесъ я, — а теперь за дѣло: начнемъ строить дворцы.
— За работу… — лихорадочно выговорилъ онъ.
— За работу, за работу…
Мы начали строить. Учитель руководилъ мной и скоро я возвелъ изъ мрамора великолѣпный пирамидальный замокъ, съ разноцвѣтными стеклами въ крошечныхъ оконцахъ, круглыхъ, овальныхъ, крестообразныхъ, и башни его уходили въ небо. Красный Монахъ выстроилъ мрачный, изъ чернаго камня, дворецъ, широкій, какъ островъ безъ оконъ, а по угламъ разставилъ черныхъ каменныхъ козловъ-гигантовъ. Когда постройка была окончена, Красный Монахъ подошелъ ко мнѣ и сказалъ:
— Теперь я полечу домой и выберу гонцовъ.
— Ступай, — отвѣтилъ я, но торопись: время дорого.
Онъ вскочилъ на своего жеребца, завернулся въ мантію и исчезъ въ тучахъ. Прошелъ день, другой… Къ утру третьяго дня раздвинулся лѣсъ изъ тучъ, сверкнулъ огонь и оттуда вылетѣлъ Красный Монахъ.
— Ну, вотъ и я, — произнесъ онъ, соскакивая съ коня.
— Гдѣ же гонцы? — съ нетерпѣніемъ спросилъ я.
— Они здѣсь, — отвѣтилъ онъ, указывая на мѣшокъ, привязанный къ сѣдлу.
Онъ сталъ развязывать мѣшокъ и черезъ минуту въ рукахъ его очутились воронъ и маленькая черепаха.
— Воронъ… — прошепталъ съ ужасомъ учитель.
— Вотъ твой гонецъ… — злорадно произнесъ Красный Монахъ, передавая мнѣ черепаху. — Ты славно придумалъ.
Я незамѣтно сдѣлалъ знакъ учителю, чтобы онъ не безпокоился, и небрежно отвѣтилъ:
— Я радъ, что ты выбралъ для меня черепаху, а для себя ворона. Я очень люблю черепахъ.
— Да, это милое животное и, — лукаво прибавилъ онъ, — быстрое въ ходу.
— Иногда… — съ удареніемъ произнесъ я.
— А теперь, — со смѣхомъ перебилъ меня Красный Монахъ, — прикуй меня къ моему дворцу. Надѣюсь, что мнѣ недолго придется ждать.
— Увидимъ… — подумалъ я про себя.
Мы посадили его на чернаго каменнаго козла и онъ, научивъ меня, какъ приковать его, черезъ минуту уже былъ въ цѣпяхъ. Хищные глаза его, горя ненавистью, торжествомъ, поминутно выбѣгали на узенькую полоску лба и, казалось, смѣялись… Я повернулъ мою маленькую черепаху въ сторону противоположную дворцамъ и крикнулъ ей:
— Догоняй ворона!..
Красный Монахъ выпустилъ ворона изъ рукъ и онъ въ мигъ скрылся изъ нашихъ глазъ. Маленькая черепаха медленно поползла за нимъ.
— Ползи, ползи! — расхохотался Красный Монахъ. — Добро побѣждено!!.
— Тебѣ придется немного подождать, чтобы убѣдиться въ этомъ, — произнесъ я. — Слушай, Красный Монахъ, наша борьба кончена и мнѣ здѣсь нечего больше дѣлать. Я сейчасъ уѣду. Если ты побѣдишь, цѣпи съ тебя спадутъ и ты меня всегда найдешь. Но пока это случится, пока мой замокъ не почернѣетъ, никакая сила тебя не освободитъ. Прощай, Красный Монахъ, — жди гонцовъ.
Онъ въ отвѣтъ засверкалъ глазами и въ раздавшемся смѣхѣ его уже послышалась тревога… Не обращая больше вниманія на него, мы съ наставникомъ сѣли на коней и быстро отъѣхали отъ проклятаго мѣста…
— Теперь, — произнесъ я, когда замки скрылись въ пространствѣ, — Зло навѣки побѣждено. Красный Монахъ самъ приговорилъ себя къ смерти. Ни черепаха, ни воронъ не побѣдятъ. Вѣчно они будутъ въ безконечномъ пути, и вѣчно Красный Монахъ останется закованнымъ въ цѣпяхъ. Свободенъ міръ отъ Зла.
— Свободенъ, свободенъ!.. — вскричалъ учитель, какъ вдругъ»…
Странный Мальчикъ неожиданно замолчалъ. Какъ очарованные, которыхъ будитъ грубая рука, вскочили мы.
— Что же было дальше, дальше? — вырвалось у Коли.
— Мнѣ нельзя больше разсказывать… — грустно отвѣтилъ Алеша.
— Освободили ли вы тьму? Освободились ли другія царства?
— Мнѣ нельзя больше сказать…
— Но гонцы еще и теперь въ дорогѣ? — хмуро спросилъ Сергѣй.
— Я долженъ молчать…
— Какой ты дивный мальчикъ! — вскричалъ я въ восторгѣ, бросаясь къ нему, готовый заплакать отъ радости, отъ счастья.
— Ты чудесный! — вырвалось у Сергѣя…
Мы окружили его, смотрѣли на него, боготворили его, хотѣли быть его рабами, и каждый изъ насъ твердилъ:
— Ты сынъ царя, ты сынъ царя…
Солнце перекатилось на другую сторону неба. Море погасло и почернѣло. Утонули въ красномъ золотѣ заката и горизонтъ, и линія берега… И на гору легли тѣни. Было тихо, покорно и милая радость охватила мою душу нешумнымъ восторгомъ. Я видѣлъ черепаху и ворона, однихъ въ безпредѣльномъ пути. Медленно и тяжело ползетъ черепаха, и воронъ, уставши, безсильно машетъ крыльями… Я видѣлъ Краснаго Монаха, въ цѣпяхъ, на черномъ козлѣ. Угрюмо онъ смотритъ вдаль. И видѣлъ я свѣтлое Добро, повисшее надъ міромъ на своихъ бѣлыхъ крыльяхъ…
Мы сидѣли неподвижно, созерцали и плыли въ прекрасныхъ мечтахъ о другой жизни, невѣдомой, чистой, жизни въ Добрѣ. Какъ хотѣлось быть тамъ, жить тамъ!
Какъ хотѣлось быть тамъ!..