Леонид Добычин[править]
Кукуева[править]
Только что катались в лодке. Было очень весело. Разбитная барынька Кукуева была в кисейной кофте, прямо на рубашку — все было видно!.. Костин ужасно важничал. Плеснулась рыба. Костин крикнул: — Щука. — Этой бы щукой тебя по морде, — сказал Жорж. Все очень смеялись. Костин разозлился. — Покажи мускулы, — пристал Жорж. — Убирайся к черту. — У него мускулы, как тряпки. Хотите посмотреть, какие у меня? — Покажите, покажите. — Девицы ахали. Кукуева потрогала. — Как ваше имя-отчество? — Для вас я — Жорж. — Он всегда так отвечал: для вас — я Жорж…
Поел, напудрился и был опять на берегу. Луна белелась неопределенным пятнышком. В воде была гора с садами и церквами, расплывчатая, словно вышитая шерстью по канве. Над входом в сад Маркса и Энгельса трепались флаги. Жорж взял билет.
Народу еще не набралось. Музыканты на эстраде охорашивались, покуривали и глазели. В лоске скамеек отражалась краснота заката. Шурочка сидела, глядя на входящих. Увидев Жоржа, уронила головку — представилась, что не заметила. Он подошел и сделал под козырек.
— Здравствуйте… А я сегодня отчистил Костина: катались в лодке, и, знаете…
Он сидел развалясь, торжествующий. Она, счастливая, склонила легкую головку с светлыми кудряшками и тоненькими пальчиками разрывала васильки. На эстраде затрубили и застучали в барабан. Все встали и принялись ходить взад и вперед.
— Смотрите-ка, у этой расстегнулась юбка! А эта, кажется, со мной не прочь — видали, как подмигивает? — Шурочка смеялась и сжимала его руку.
Разбитная барынька Кукуева встретилась на повороте и погрозила пальцем. Сразу стало скучно с Шурочкой. — Пойдемте, я вас провожу.
Из воды смотрело небо с облаками. Луна желтела и выравнивалась. От тумбочек упали маленькие тени. Дверь в церковь была открыта.
— Зайдем, — сказала Шурочка.
— Зачем?
— Зайдемте.
Сторожиха подметала пол. Господь висел на лакированном кресте. Иоанн и Мария стояли.
— Так бы и я стояла, — прошептала Шурочка.
— Около меня?
В саду Маркса и Энгельса гремели литавры… Золотились лунным светом облака. Березы в палисадниках качали ветками. Обогнала телега и без грохота катилась, блестя на луне железными шинами…
— Ну, до свиданья. — Он побежал, боясь, что не застанет Кукуеву в саду.
А Шурочка все улыбалась маленькими блаженными улыбочками и старалась спрятать в тень счастливое лицо. — Ворона, — закричала мать за ужином: — Испакостила чистую салфетку. Господи, в кого такая удалась?