И. Терентьев
Маяковский «Левее Лефа»[править]
Выступление Маяковского с чтением «газетных» стихов и докладов «Левее Лефа», вызвало повышенный интерес.
Этот «интерес» сам Маяковский определил так: «Бульдоги, шавки и болонки критики прибежали сюда для того, чтобы послушать, как я буду ругать своих товарищей. Этого делать я не буду. Наоборот — подтверждаю, что лефовцы были и остаются самой квалифицированной силой на культурном фронте».
Характеризуя общее состояние «фронтов» и «флангов», Маяковский объявил, что все литературно-художественные группировки, в том числе ВАПП и ЛЕФ, утратили свое значение, так как «сражаться более не с кем»…
Процитировав свои давние строки:
"Дралось некогда греков триста
Сразу с войском персидским всем.
Так и мы. Но нас, футуристов,
Всего, быть может, только семь.
Маяковский констатировал, что «персы, как водится», «обошли стороной», а «греки» остались около пустой «фермопильской щели».
Новые пришлые люди в искусстве тоже понастроили себе «щелей» против «воображаемых персов». Это — эстетические группировки послелефовской формации.
Не пытаясь более конкретно дать картину современных группировок, Маяковский указал, подчеркнув несколько раз, что «персов нет» и потому «щелей не нужно».
Единственным конкретным носителем зла оказался «А. М. Эф.», т. е. Абрам Маркович Эфрос, как олицетворение эстетизма. Выводом из отсутствия «персов» и присутствия на вражеской стороне одного «А. М. Эф.» — явилось утверждение Маяковского о том, что никаких группировок теперь не нужно, и потому он прекращает Леф.
Отрицательное отношение Маяковского вообще к литературной партийности, очевидно, не требовало дальнейшего оправдания принципов. Он ограничился призывом к работе «вместе с хозяйственными учреждениями страны и на производствах».
Этот лефовский лозунг Маяковский провозгласил в связи с тем, что другие лефовские лозунги негативного характера — он считает устаревшими.
«Я амнистирую Рембрандта», «я говорю — нужна песня, поэма, а не только газета», «не всякий мальчик, щелкающий фотоаппаратом — лефовец» и т. д.
В заключение надо добавить следующее — так как Леф никогда не превращал в догмат таких вещей, как отрицание классиков, утверждение газеты, работы над фото, а мыслил их только в диалектическом плане, возможно, что аудитория многого в теоретической части беседы не доуяснила и вынесла ряд голых утверждений, давая им такое истолкование, которое в намерения Маяковского даже не входило.
Источник текста: Терентьев И. Маяковский «Левее Лефа» [cтатья] // Новый ЛЕФ. 1928. N 9. С. 47-48.
Оригинал здесь: http://www.ruthenia.ru/sovlit/j/3419.html