В эту войну французская конница состояла из 63 полков или 252 эскадронов, численностью около 30 000 человек. Германцы значительно превосходили французов конницею: у них было 93 полка или 369 эскадронов, в которых числилось около 56 000 человек, то есть почти вдвое больше, чем во французской коннице. В обеих армиях конница состояла из кирасирских, драгунских, уланских и гусарских полков; кроме того, у французов были конные егеря (chasseurs) и спаги (африканская конница).
Что касается вооружения, то существенная разница была относительно огнестрельного оружия. У германцев только драгуны и гусары (то есть 42 полка из 93) были вооружены карабинами, дальность которых однако не превышала 150 шагов; остальные же имели только пистолеты. Между тем во французской конниц большая часть полков (43 полка драгун, конных егерей и гусар) была вооружена карабинами Шаспо, стрелявшими на 800 шагов; остальные имели только пистолеты. Холодное оружие в обеих армиях почти ничем не отличалось: кирасиры имели палаши, прочие сабли, а уланы, сверх того, пики.
Таким образом, французская конница превосходила германскую огнестрельным действием. Но зато она значительно уступала своей сопернице в боевой подготовке. В этом отношении она явилась на войну весьма отсталою. Во Франции держались очень узкого взгляда на конницу, считая её пригодною лишь для ударов во время боя в решительные минуты. Ограничивая этим роль её на войне, упустили из вида ту громадную пользу, которую она приносит вне поля сражения, впереди и на флангах армии, сторожевою и разведывательною службою в самых широких размерах; наконец, не извлекли никакой пользы из опыта американской войны и не помышляли даже о каких-либо самостоятельных действиях конницы против флангов и сообщений противника. В мирное время в среде кавалеристов царило полное равнодушие к занятиям, необходимым для подготовки к бою; занимались преимущественно линейными ученьями; на всё же остальное, не исключая передовой службы, обращали мало внимания, как на дело второстепенное. Вследствие этого французская конница в 1870 г. при всей своей беззаветной храбрости, которую она блистательно доказала во многих боях, очень немного сделала по охранению армии и по разведыванию о противнике, то есть не сослужила той службы, которая составляет одну из важнейших её обязанностей. Французы не высылали разъездов на далёкое расстояние и по всем направлениям, по которым можно было ожидать противника; но когда признавалось нужным произвести разведку, то назначали для этого эскадрон, или два, или даже целый полк, которые двигались без всяких мер охранения, совершенно открыто, и потому или попадали в засаду, или возвращались, ничего не узнав. Так, например, однажды был послан на рекогносцировку целый полк конных егерей, командир которого донёс, что нигде неприятеля не открыл; между тем через несколько времени французские войска были атакованы двумя корпусами. Вообще во французской армии до такой степени плохо исполнялась передовая служба, что немцы нередко среди белого дня производили нечаянные нападения на французские биваки. Так, под Вейсенбургом и Бомоном французы совершенно беззаботно отдыхали на биваках, как вдруг были атакованы неприятелем. Под Вионвилем французская конница попала под выстрелы пруссаков в то время, когда она была на водопое. Случилось это таким образом: около 9 часов утра кавалерийская дивизия Фортона стояла рассёдланная на биваке близ Вионвиля. В это время были получены с передовых постов два донесения о наступлении значительных сил неприятельской конницы с артиллерией. Для поверки этих донесений был послан офицер, который, возвратившись, сообщил, что не предстояло никакой опасности. Вследствие этого приказано было вести лошадей на водопой, оставив в каждом полку один эскадрон дежурным. Но едва только привели лошадей к водопою, как пруссаки, неожиданно для французов поставившие свои батареи по обе стороны дороги, открыли огонь по французской коннице. Поднялась ужасная суматоха на французских биваках, все бросились бежать, с большим лишь трудом удалось офицерам собрать и устроить некоторые части, к которым примкнули потом и другие, и отвести конницу за д. Резонвиль. И во многих других случаях французы, не пользуясь, как следует, своею конницей для скрытия себя от противника и для разведывания о нём, попадали в критические положения; а тогда уже в решительные минуты жертвовали целыми массами конницы, которые, пренебрегая убийственным огнём пехоты и артиллерии, самоотверженно бросались в атаку, нередко при самых неблагоприятных условиях, и при этом подвергались страшному истреблению (Верт, Седан).
Немецкая конница по своей подготовке значительно превосходила французскую. Опыт войны 1866 года, во время которой прусская конница вне полей сражений не отходила далеко от пехоты, а на полях сражений нередко бездействовала, заставил пруссаков обратить внимание на усовершенствование этого рода оружия. Вспомнили, как Наполеон I искусно пользовался своею конницею, как он выдвигал её вперёд на значительные расстояния от армии и давал серьёзные поручения на театре военных действий. Поэтому пруссаки решили в войну 1870 года применить в самых широких размерах способность конницы к охранительной и в особенности к разведывательной службе. Их конница оказалась подготовленною к этому делу несравненно лучше, чем французская. Выдвинутая в значительном количестве вперёд от армии на один или два перехода, она посредством массы разъездов, двигавшихся по разным направлениям, образовала густой заслон, который совершенно закрывал собою сзади следовавшие войска и в то же время беспрестанно наблюдал за противником. Правда, такая деятельность прусской конницы значительно облегчалась тем, что французская конница, оставляемая чаще всего в тылу прочих войск, не могла ей мешать. Кроме того, были также случаи действий прусской конницы на полях сражений, не только против конницы, но и против нерасстроенной пехоты и артиллерии.
Необходимо однако сказать, что прусская конница, имея большой численный перевес над французскою, должна была бы принести гораздо больше пользы, чем это было в действительности. Хотя с самого начала войны она весьма энергично исполняла разведывательную службу, но потом ей случалось иногда упускать из вида неприятеля. В сражениях прусские генералы не всегда пользовались минутами, удобными для атаки; часто в эти минуты конница оказывалась слишком далеко от места действий. Были также случаи, когда прусская конница не преследовала разбитых французских войск, которые, благодаря этому, избегали окончательного расстройства. Наконец, в войну 1870—71 гг. мы не видим самостоятельных действий германской конницы, направленных против флангов и тыла противника, хотя представлялось несколько весьма удобных для этого случаев. Правду сказать, германская конница по своей организации и по вооружению была мало способна к деятельности подобного рода. Значительное количество этой конницы (30 полков) было распределено небольшими частями между пехотными дивизиями под названием дивизионной, так что другой раз и трудно было сосредоточить к требуемому пункту достаточную для самостоятельных действий массу конницы. Кроме того, как уже известно, только меньшая часть германской конницы была вооружена карабинами, притом очень плохими, вследствие чего эта конница, лишённая возможности действовать серьёзно огнём, не была способна к самостоятельным предприятиям вдали от пехоты. Это был весьма важный недостаток немецкой конницы, которая нередко на пересечённой местности была задерживаема даже небольшими частями спешенной французской конницы или партиями вольных стрелков и вследствие этого часто даже разведывательную службу не могла исполнять удовлетворительно. Столь прославившиеся в начале войны прусские уланы оказались совершенно несостоятельными на пересечённой местности, занятой вольными стрелками. Нередко нужно было придавать кавалерийским отрядам пехоту, чтобы овладеть отдельными пунктами или помочь им пройти через некоторые местности. Во время осады Парижа высланные к стороне Орлеана три дивизии прусской конницы, задерживаемые на каждом шагу вольными стрелками, не могли ничего сделать и отошли назад, даже не собрав сведений о противнике, так что после этого пришлось двинуть к Орлеану баварский корпус, одну пехотную и одну кавалерийскую дивизии, то есть целую армию.
Для пояснения этой общей характеристики деятельности конницы во время войны 1870—71 гг. мы рассмотрим несколько более замечательных фактов.
В сражении под Вертом (6 августа) французская конница была пущена в атаку два раза в самые критические минуты боя с целью хотя на некоторое время задержать немцев и этим облегчить отступление прочих войск (черт. 42).
На правом фланге французы были выбиты из д. Морсброна, фермы Альбрехтсгейзергофа и восточной части Нидервальда и начали отступать к д. Эбербаху и южной опушке Нидервальда. Чтобы задержать наступление прусской пехоты, приказано было одному кирасирскому полку бригады генерала Мишеля атаковать левый фланг пруссаков по направлению на Морсброн. Но Мишель повёл в атаку всю бригаду (8-й и 9-й кирасирские полки) и часть уланского полка (в общем около 1 500 коней). Эта конница стояла за холмом, противоположный скат которого спускался в долину, усеянную перелесками и хмельниками; в этой долине лежало селение Морсброн, в которое вела узкая дорога по крутому скату. Вся местность, перерезанная канавами, живыми изгородями, покрытая множеством пней и отдельных деревьев, была в высшей степени неудобна для действий конницы. Прусская пехота частью вышла уже из с. Морсброна и заняла высоту к северо-западу от неё, частью находилась в селении и позади него. Для атаки Мишель построил свою конницу в три линии. Уже при развёртывании встретились затруднения. 9-й кирасирский полк, следовавший за 8-м во второй линии уступом справа, должен был разомкнуться, чтобы пройти через два перелеска, и, только миновав их, мог развернуться, за исключением одного эскадрона, который по недостатку места должен был идти сзади. Часть уланского полка тронулась за кирасирами, образуя третий уступ. Мишель стал во главе переднего кирасирского полка и повёл его в атаку; но местность, на которой пришлось атаковать, была столь затруднительна, что французская конница вскоре потеряла сомкнутость. Между тем германская пехота, оставаясь в том же строю, в каком была раньше, подпустила французских кирасир на расстояние верного выстрела, дала два залпа и вслед за тем продолжала поражать их беглым огнём. Французы, попав в то же время и под фланговый огонь со стороны Альбрехтсгейзергофа, понесли большой урон. Тем не менее они проскочили сквозь пехоту, частью ворвались в селение Морсброн, частью обскакали его с северной стороны, но по обоим направлениям наткнулись снова на неприятельскую пехоту и от её огня понесли такие потери, что только незначительная часть их успела уйти по направлению на д. Дюрренбах. Другой кирасирский полк и часть уланского бросились на поддержку этой атаки, но, задержанные препятствиями под сильным огнём неприятеля, смешались в нестройную кучу, давили и топтали друг друга. Промчавшись до селения, они частями врывались в улицы под выстрелами из домов. В селении метавшиеся во все стороны всадники не находили спасения, потому что выходы были заграждены; почти все, за исключением очень немногих, были убиты или взяты в плен. Остатки французской конницы, успевшие проскочить за дер. Морсброн, наткнулись на прусский гусарский полк, который стоял в резервной колонне. Головная часть этого полка бросилась в атаку с места, пока задние развёртывались вправо и влево. Кое-как устроившись, французские кирасиры и уланы три раза атаковали прусских гусар, но наконец были опрокинуты и рассеяны. Конница Мишеля была почти совсем уничтожена, но эта страшная жертва спасла правый фланг французской армии.
Другая атака французской конницы была произведена в центре. Когда пруссаки, овладев д. Эльзасгаузеном и отбив контратаки французской пехоты, начали наступать к д. Фрешвиллеру, тогда французский главнокомандующий, Мак-Магон, приказал кирасирской дивизии Бонмена (четыре полка), стоявшей в ложбине близ дер. Фрешвиллера, атаковать неприятельскую пехоту и артиллерию, стоявшие у Эльзасгаузена. Сначала двинулась 1 бригада. Ей пришлось атаковать на местности, покрытой насаждениями хмеля и виноградника, в которых засела неприятельская пехота. 1-й кирасирский полк произвёл атаку поэскадронно, вначале был задержан канавою, и хотя перешёл через неё, но был отброшен огнём пехоты с громадным уроном. 4-й полк, посланный для поддержки 1-го, принял шагов 200 влево, чтобы выйти на более удобную местность, и бросился в атаку поэскадронно, направляясь на выстрелы, так как самого неприятеля не было видно. Проскакав с версту под весьма сильным огнём, полк этот понёс ещё большие потери, чем 1-й, и испытал такую же неудачу. 2-ая бригада, сменившая 1-ю, должна была атаковать на местности, ещё более неудобной: обойдя сады и виноградники, она наткнулась на большой ров, обсаженный деревьями, срубленными на высоте 5—6 футов над землёю; через этот ров нужно было переходить под неприятельскими выстрелами. 2-й кирасирский полк пошёл в атаку подивизионно, но был отбит, потеряв 135 человек и 170 коней. За ним в таком же порядке атаковал 3-й кирасирский полк, который испытал ту же участь с потерею 78 всадников.
Итак, французская конница под Вертом была принесена в жертву для спасения армии, поставленной в критическое положение подавляющим численным превосходством немцев. С этою целью она должна была на крайне пересечённой местности атаковать неприятельскую пехоту, не только не расстроенную, но, напротив, в высшей степени воодушевлённую только что одержанными победами; нельзя было подготовить эти атаки ни огнём артиллерии, ни неожиданностью, ни каким-либо манёвром; по необходимости пришлось вести их прямо в лоб. Нет ничего удивительного, что подобные атаки окончились гибелью конницы. Он не могли бы иметь успеха даже при менее совершенном оружии, чем то, которым были вооружены германцы. Так, например, и в эпоху кремнёвых ружей, в 1809 г., под Асперном масса французской конницы в 5 000 всадников, атаковавшая австрийцев, потеряла 3 000 чел. и была отбита.
Однако, несмотря на громадные жертвы, французская конница не могла надолго задержать неприятеля. Армия Мак-Магона, сбитая с позиции у Верта, отступала в страшном беспорядке. Но она была спасена от совершенного уничтожения, благодаря тому что германцы преследовали её чрезвычайно слабо. Выдвинутые с этою целью 15 эскадронов после нескольких частных успехов были остановлены огнём французской пехоты[1]. Только на другой день 30 эскадронов с тремя батареями получили приказание преследовать французов, но вследствие неверного донесения разъездов двинулись по ложному направлению. Вскоре, правда, была обнаружена ошибка, и к вечеру германская конница настигла противника; но, опасаясь нападения неприятельской пехоты, она отошла на семь вёрст назад. Результатом такого робкого преследования было то, что на другой день германская конница потеряла из вида неприятеля и даже не знала, куда он направился.
Атака бригады Бредова в сражении при Марс-Ла-Туре (16 августа). Обойдя крепость Мец с южной стороны, германцы решились отрезать французскую армию маршала Базена от путей, ведущих на запад к Вердэну, и таким образом запереть её в Меце (черт. 43). В голове войск, назначенных для этого и направленных на Марс-Ла-Тур, шёл 3-й корпус, который, вступив с утра в бой с французами, успел овладеть дд. Вионвилем и Флавиньи, лежащими на южной, кратчайшей дороге из Меца в Вердэн. Таким образом, германцы достигли весьма важного результата. Но нужно было принять меры, чтобы до прибытия подкреплений удержаться на позиции, простиравшейся на семь вёрст и занятой лишь двумя пехотными дивизиями, против значительно превосходных сил французов, которые собирались атаковать совершенно открытый левый фланг немцев с целью овладеть обратно южною дорогою в Вердэн. Чтобы воспрепятствовать этому, командир германского 3-го корпуса, генерал Альвенслебен, направил три батальона для занятия Тронвильского леса, а кавалерийской бригаде Бредова приказал атаковать французскую пехоту и артиллерию на пространстве между шоссе и старою Римскою дорогою.
Бригада Бредова, состоявшая из 7-го кирасирского и 13-го уланского полков, в это время (около 2 ч. пополудни) находилась в 1,5 верстах к западу от Вионвиля. Заметив, что Тронвильский лес был занят пехотою, которую он ошибочно считал французскою (на самом деле это были те три прусские батальона, о которых сказано выше), Бредов отделил два эскадрона для прикрытия своей бригады со стороны этого леса; остальные же шесть эскадронов (три кирасирские и три уланские) он построил в линию взводных колонн на сомкнутых интервалах, имея на правом фланге улан, а на левом кирасир. В таком порядке бригада двинулась вперёд, не доходя Вионвиля, перешла на северную сторону шоссе и затем спустилась в овраг, который тянется от Вионвиля к северо-западу до Римской дороги. В этом овраге движение бригады Бредова было на некоторое время скрыто от неприятеля, что давало возможность внезапнее атаковать его и уменьшить потери от огня. В овраге бригада заехала повзводно налево, образовав вследствие этого общую эскадронную колонну (кирасиры впереди, а уланы за ними), затем двинулась по дну оврага до северной его оконечности, там заехала повзводно направо, то есть снова перестроилась в линию взводных колонн, разомкнулась на полные интервалы, а по выходе из оврага тотчас развернулась и пошла галопом в атаку на неприятельскую батарею. 1 500 шагов, отделявших её от этой батареи, бригада проскакала без больших потерь благодаря главным образом содействию четырёх конных батарей, которые стояли на высоте к западу от Вионвиля и, сосредоточив свой огонь против французских батарей у Римской дороги, отвлекли их внимание от конницы Бредова. Даже во время самой атаки конные батареи продолжали действовать и успели дать несколько залпов мимо правого фланга конницы. Бригада Бредова так стремительно атаковала французов, что прорвала их две пехотные линии, изрубила прислугу и лошадей на батареях и, проскакав уже 3 000 шагов, пронеслась ещё через овраг, пролегавший от Римской дороги к Резонвилю. Но тут она была неожиданно атакована двумя французскими кавалерийскими дивизиями (тридцатью двумя эскадронами). На расстроенных уже продолжительною атакою и огнём неприятеля пруссаков бросилась с фронта драгунская бригада, с левого фланга кирасирский полк, с тыла два эскадрона другого кирасирского полка, а с правого фланга, со стороны Резонвиля, устремилась другая дивизия. Неожиданное появление со всех сторон такой массы французской конницы сразу изменило картину. Пруссаки опрокинуты и в страшном беспорядке скачут назад вперемешку с преследующими их французами сквозь кучки пехоты под сильнейшим ружейным и артиллерийским огнём. Дорого обошлась бригаде Бредова эта атака. Кирасирский полк потерял 7 офицеров, 189 нижних чинов и 209 лошадей. Так как один эскадрон, оставленный для прикрытия полка со стороны Тронвильского леса, не участвовал в атаке и один взвод был оставлен на передаточных постах, то, собственно говоря, из трёх неполных эскадронов, бывших в бою, уцелело лишь три взвода. В уланском полку выбыло из строя 9 офицеров, 174 нижних чина и 200 лошадей, то есть из трёх эскадронов осталось не более одного. Следовательно, шесть эскадронов бригады Бредова потеряли во время этой атаки две трети своего наличного состава.
Атака бригады Бредова во многих отношениях весьма замечательна. Прежде всего обращено было внимание на подготовку атаки. С этою целью, как мы видели, действовала весьма удачно конная артиллерия, открывшая самый сильный огонь в то время, когда Бредов с бригадою спустился в овраг, и продолжавшая стрелять даже во время производства самой атаки. Это была подготовка огнём. Кроме того, Бредов весьма искусно воспользовался Вионвильским оврагом, чтобы скрыть возможно дольше движение своей бригады, то есть уменьшить потери от огня и атаковать противника до известной степени неожиданно. Это была подготовка искусным манёвром. Благодаря этому и своей замечательной храбрости, прусская конница, прорвавшая две линии пехоты, изрубившая артиллерийскую прислугу и лошадей, доказала, что и в настоящее время, несмотря на столь усилившееся действие огнестрельного оружия, атаки конницы на не расстроенную пехоту и артиллерию оказываются вполне возможными. Необходимо однако обратить внимание на то, что для атаки, имевшей целью приостановить наступление французов на пространстве между шоссе и Римскою дорогою, были назначены слишком слабые силы. К тому же Бредов, вследствие того что ему не было сообщено о занятии Тронвильского леса прусскою пехотою, считал необходимым отделить для прикрытия себя с левой стороны два эскадрона, которые и не приняли участия в атаке. Таким образом в бой пошло только шесть неполных эскадронов, которые построились в одну линию и, не имея позади себя резерва, не только не были в силах несколькими последовательными ударами окончательно расстроить и опрокинуть неприятельскую пехоту, но даже сами были обречены на неминуемое поражение при встрече с французской конницей. Этим недостатком сил могут быть отчасти объяснены громадные потери бригады Бредова, так как она была принуждена после атаки французской конницы прокладывать себе обратный путь сквозь линии неприятельской пехоты и артиллерии, огонь которых, без сомнения, был во время этого бегства наиболее для неё губительным. Поэтому страшный урон, понесённый бригадою Бредова, не может служить доказательством того, что в настоящее время коннице не под силу атаковать пехоту и артиллерию. И в прежнее время не меньших жертв стоило коннице, если она, не поддержанная резервами, должна была после атаки отступать под огнём неприятеля. Вспомним наших кирасир в сражении под Гроховом. Они также должны были после блистательной атаки возвращаться сквозь неприятельскую пехоту и артиллерию и понесли при этом такие потери, что из четырёх эскадронов вернулось не более половины. Под Марс-Ла-Туром бригада Бредова не только дошла до неприятельской пехоты и артиллерии, но прорвалась через две линии и была опрокинута лишь французскою конницею, обрушившеюся на неё неожиданно со всех сторон и превосходившею силами в пять раз. Если бы атака была произведена не шестью эскадронами, а достаточною массою конницы, то, по всей вероятности, и исход её был бы иной.
Бой конницы в сражении при Марс-Ла-Туре в 7 часу вечера (черт. 44). Французы, отразив атаку одной прусской бригады, направленную от Марс-Ла-Тура к северу, сами перешли в наступление, причём французской коннице, состоявшей из 49 эскадронов, численностью в 4 400 человек, и расположенной между Брювилем и фермою Грейер, было приказано перейти на левый берег ручья Жарни и действовать решительно против левого фланга пруссаков. В это время близ Тронвиля было сосредоточено 24 эскадрона прусской конницы, численностью в 3 300 человек.
Прежде всего для прикрытия отступления пехотной бригады, преследуемой французами, пруссаки двинули в атаку гвардейский драгунский полк и два эскадрона кирасирского полка. Три драгунских эскадрона образовали первую линию, четвёртый стал уступом слева с целью охватить правый фланг французов, а два кирасирские эскадрона пошли в атаку правее драгун. В то же время по левую сторону р. Жарни была выдвинута от Марс-Ла-Тура гвардейская конная батарея под прикрытием одного драгунского эскадрона. Прусские гвардейские драгуны несколько раз атаковали французскую пехоту и остановили её наступление, причём однако понесли значительные потери (134 человека и 246 лошадей).
В то же время двинулось 5,5 полков прусской конницы (13-й драгунский, 10-й гусарский, 13-й уланский, 19-й драгунский, 16-й драгунский и 2 эскадрона 4-го кирасирского) по направлению западнее Марс-Ла-Тура с целью атаковать правый фланг французов. Стоявшая по левую сторону р. Жарни под прикрытием одного эскадрона прусская конная батарея была атакована французским полком конных егерей и принуждена отступить. В это время поспел прусский 13-й драгунский полк, который атаковал конных егерей и опрокинул их. Но и французская конница успела уже перейти на левый берег р. Жарни и развернулась следующим образом: бригада Монтегю (два гусарских полка) образовала первую линию, драгунский полк стал уступом за её правым флангом, а уланский ещё далее и правее, в виде следующего уступа. Бригада Монтегю выдвинулась против прусского 13-го драгунского полка. Командир последнего, заметив, что атака угрожала его правому флангу, повернул полк повзводно направо, продвинул его несколько вперёд и после заезда повзводно налево повёл в атаку галопом. В этой атаке принял участие ещё один драгунский эскадрон, прикрывавший раньше конную батарею. Он пристроился к левому флангу 13-го полка, позади которого двигался 10-й гусарский полк, а далее 19-й драгунский и 13-й уланский полки с двумя кирасирскими эскадронами. При ударе обеих сторон французские гусары прорвались через промежутки, образовавшиеся между эскадронами прусских драгун, но были отброшены 10-м гусарским полком. Вслед за тем три эскадрона этого полка атаковали оба фланга бригады Монтегю, опрокинули её и преследовали. Второй французский уступ, состоявший из драгунского полка, бросился на выручку бригады Монтегю. Левый фланг этого полка был смят отчасти отступавшими гусарами Монтегю, отчасти прусским гусарским полком, за которым двигался рысью 19-й драгунский полк. Французские драгуны атаковали этот полк, направив два эскадрона на его правый фланг; но 1-й эскадрон прусского 19-го драгунского полка сделал заезд направо, атаковал два французских эскадрона, которые и опрокинул тем легче, что в них врезался левый фланг следующего французского уступа и расстроил их. Остальные три эскадрона прусских драгун пошли в атаку на третий французский уступ, который состоял из уланского полка и за которым в виде следующего уступа справа шёл гвардейский драгунский полк. Но и прусские драгуны были поддержаны слева 13-м уланским полком, один эскадрон которого одновременно с их фронтальною атакою ударил во фланг французским уланам. Вследствие этого последние были опрокинуты. Затем выдвигается четвёртый французский уступ, то есть гвардейский драгунский полк. Против него пошли два эскадрона прусского 13-го драгунского полка: один атаковал с фронта, другой с правого неприятельского фланга, и в то же время на правый фланг французов с тыла налетел один эскадрон прусского гвардейского драгунского полка. Этот эскадрон объехал ферму Ла-Гранж с северной стороны, перескочил через забор вышиною в 3,5 фута и ударил в тыл французским драгунам. Четвёртый уступ французской конницы, как и прочие, был опрокинут. После этого ряда атак французская конница собралась к северу от фермы Ла-Грейер под прикрытием пехоты и артиллерии. Огонь французской пехоты и прибытие пяти свежих полков французской конницы заставили прусскую конницу отступить к Марс-Ла-Туру.
Только что описанный бой конницы продолжался полчаса. В нём участвовало с обеих сторон около 5 000 всадников. Оба противника дрались с одинаковою, замечательною храбростью. Но пруссаки имели на своей стороне то преимущество, что маневрировали быстрее и искуснее, чем французы. Линии прусской конницы быстро поддерживали одна другую, при всяком удобном случае направляли удары на фланги противника и сами избегали подставлять свои фланги. Так, 13-й драгунский полк, которому угрожала атака в правый фланг, для избежания её быстро передвигается вправо; эскадроны 10-го гусарского полка атакуют оба фланга бригады Монтегю; 1-й эскадрон 19-го драгунского полка уклоняется от фланговой атаки быстрым заездом направо; 1-й и 4-й эскадроны 13-го уланского полка бросаются на правые фланги двух французских уступов (третьего и четвёртого); а эскадрон гвардейского драгунскаго полка чрезвычайно ловко и вовремя ударяет в тыл французским драгунам. Французская же конница маневрировала медленно и неискусно. Некоторые полки, не успев ещё окончить развёртывание, принуждены были принимать атаку; уступы были построены ошибочно, каждый уступ своим правым флангом закрывал левый фланг следующего за ним, вследствие чего во время атак задние уступы левыми флангами врезывались в свои же передние полки и расстраивали их. Одно только было у французов правильно, именно то, что они сделали более сильным передний уступ, от успеха которого часто зависит дальнейший ход боя. Наконец и у французов, и у немцев не было одного общего начальника, вследствие чего не было единства в действиях конницы и бой состоял из ряда отдельных столкновений, происходивших по распоряжениям частных начальников. Нерешительный исход боя зависел частью от этого обстоятельства, частью же от отсутствия резервов. У пруссаков не было вовсе резерва; а у французов хотя и оставалось ещё пять совершенно свежих полков, но они не были введены в бой, потому что при переходе через р. Жарни столкнулись с отступавшими в беспорядке французскими гусарами и принуждены были отойти назад.
Французская и германская конница во время наступления французской Шалонской армии от Реймса к реке Маасу (черт. 45). Когда одна французская армия под начальством генерала Базена после нескольких сражений, происходивших в окрестностях Меца, была принуждена укрыться в этой крепости, то германцы оставили для обложения её две армии (I и II), а с двумя остальными, III и IV (всего около 250 000, в том числ 36 000 конницы), решились наступать от Меца к Парижу. Между тем французский император, Наполеон III, принял план действий, на основании которого Шалонская армия маршала Мак-Магона должна была двинуться от Реймса к р. Маасу, сосредоточиться у Вердэна и, вступив там в бой с противником, выручить Базена. Для исполнения этого плана Шалонской армии пришлось совершить весьма длинный фланговый марш в обход правого фланга германцев, наступавших к Парижу. Решаясь на такое предприятие, французы должны были принять самые серьёзные меры для возможно лучшего обеспечения этого марша от покушений германцев. С этою целью нужно было ускорить движение, скрыть его от противника и в то же время особенно зорко следить за ним. Скрытие марша и неутомимое наблюдение за неприятелем требовали самого широкого употребления конницы. В Шалонской армии, считавшей около 135 000 человек, было до 14 000 конницы, следовательно, вполне достаточно для этой цели. Но из 5,5 кавалерийских дивизий Мак-Магон назначил только две для прикрытия марша; остальные же 3,5 дивизии (76 эскадронов), входившие в состав пехотных корпусов, оставались при них и не принесли никакой пользы при этом движении.
23 августа армия Мак-Магона продвинулась от Реймса к р. Сюип и заняла Донтриен, Бетанвиль, Пон-Фаверже и Сен-Мазм, причём кавалерийская дивизия Бонмена для прикрытия правого фланга была выдвинута к Обериву и Водезенкуру, а дивизия Маргерита, составлявшая авангард, перешла к Монтуа и должна была наблюдать дефиле Гранпре и Круа-о-Буа. В следующий день (24 августа) французы передвинулись на р. Эн, на линию Ретель-Вузье; кавалерийская дивизия Маргерита осталась у Монтуа; а дивизия Бонмена была притянута к Ретелю; следовательно, с правого фланга, откуда угрожала опасность, она перешла на совершенно безопасный левый фланг. Таким образом, из массы конницы в 112 эскадронов во второй день марша было оставлено для обеспечения его только 20, то есть дивизия Маргерита. Мало того, на следующий день, 25 августа, и эта дивизия была передвинута из Монтуа к Ле-Шену, перед левый фланг армии, которая вследствие этого была совершенно открыта с правой стороны. По распоряжению генерала Дуэ, командира 7-го корпуса, составлявшего правый фланг армии, один гусарский полк был направлен к Гранпре для наблюдения за дефиле у этого пункта и у Круа-о-Буа. Следовательно, 25 августа вся армия Мак-Магона прикрывалась со стороны противника только одним кавалерийским полком, между тем как вся масса конницы находилась на левом фланге и в хвосте армии, то есть там, где она была совершенно не нужна. 26-го числа Дуэ ещё усилил меры для охранения правого фланга, выслав один кавалерийский полк к Олизи, другой к стороне Монтуа и поддержав их пехотными частями. Но этого было всё-таки недостаточно, и французы ввиду густой массы немецкой конницы, которая появилась перед ними с правой стороны, двигались, как с завязанными глазами, ничего не зная о движении главных сил противника.
Вечером 25 августа две германские армии, наступавшие к Парижу, расположились следующим образом: IV армия на линии Домбазль-Ле Шемен-Сомейль, имея на р. Эн две кавалерийские дивизии, которые выдвинули передовые отряды за эту реку до Домартен-су-Ганс и Варимона; III армия на линии Посез-Дусе-Витри, при чем двигавшаяся в голове её конница находилась уже у Шалона, а передовой отряд у Реймса. Первые более достоверные сведения о движении французов к Маасу германцы получили из перехваченных французских газет и благодаря хорошо организованной системе шпионства. Только 26 августа немецкая конница, направленная вследствие этих сведений к северу, наткнулась на французские войска. Части саксонской, 5-й и 6-й прусских кавалерийских дивизий дошли до окрестностей Гранпре и до Дюна; а сильные разъезды пробрались к Бюзанси и Вузье, то есть в район расположения французских войск. Один офицерский разъезд осмотрел расположение французов у Вузье и получил от жителей сведение, что сам Мак-Магон находится в Аттинии, в окрестностях которого и у Вузье расположено до 140 000 французских войск. Таким образом, прежние сведения о движении Мак-Магона на выручку Базена были подтверждены, вследствие чего германские армии переменили фронт направо и двинулись против правого фланга французов. Эта перемена фронта была исполнена под прикрытием конницы, выдвинутой далеко вперёд и неотступно следившей за противником.
Когда с 26 августа германская конница, появившись в окрестностях Гранпре, столкнулась с французами, то сразу обнаружилось невыгодное положение последних вследствие недостатка у них конницы. Самыми яркими доказательствами необеспеченности французов от покушений противника служат такие факты, как поспешное очищение Гранпре целым отрядом из трёх родов оружия ввиду появления одной прусской конницы в окрестностях этого пункта и нечаянное нападение, которому подвергся V корпус Фальи при Бомоне.
Утром 26 августа разъезды французсксого гусарского полка, стоявшего в Гранпре, наткнулись у Сенюка и Апремона на прусские разъезды и узнали, что за ними следует пехота и артиллерия. Французские разъезды и передовые посты стали поспешно отходить к Гранпре. Прусские разъезды следовали за ними неотступно, но, заметив у Гранпре неприятельскую пехоту, отошли назад. Между тем французы, встревоженные появлением немецкой конницы, засуетились. Генерал Борда, прибывший в Гранпре с одним пехотным полком своей бригады, не считал даже необходимым проверить сведение, сообщённое гусарскими разъездами, но, озабоченный лишь тем, чтобы германцы не отрезали его от Вузье, поспешил очистить Гранпре и укрыться в прилегающий густой Бургонский лес, из которого он вскоре, вследствие невозможности двигаться там с артиллериею, выбрался на дорогу в Бюзанси. В этом пункте Борда был намерен соединиться с другим полком своей бригады. Но почти в то же самое время показался у Бюзанси эскадрон саксонской конницы, вследствие чего только что прибывшая туда часть бригады Борда стала поспешно отходить к Вузье. Командир VII корпуса, генерал Дуэ, получив донесение Борда о том, что против его бригады появились превосходные силы противника, вообразил, что ему угрожает нападение всей неприятельской армии, и стал готовиться к встрече её у Вузье, известив об этом и Мак-Магона. Таким образом тревога распространилась по всей Шалонской армии. Между тем генерал Борда получил новое донесение, что у Гранпре были только неприятельские разъзды, которые отошли назад; поэтому он снова занял Гранпре. Но вследствие опасения, чтобы германцы не напали на него превосходными силами, ему приказано было присоединиться к своей дивизии, которая отошла к Вузье. У этого пункта войска генерала Дуэ, ожидая нападения, всю ночь провели под ружьём, несмотря на сильный и холодный дождь.
Итак, плохое наблюдение за правым флангом было причиною того, что появление только разъездов неприятельских произвело страшный переполох у французов. Бригада Борда бросается то в одну, то в другую сторону от этих разъездов, VII корпус готовится к бою у Вузье и всю ночь остаётся под ружьём, а Мак-Магон решается на следующий день идти со всею армиею на выручку этого корпуса.
Но несравненно более печальные для французов последствия имело нечаянное нападение на них у Бомона, происшедшее вследствие самой непростительной их беспечности.
При дальнейшем движении Шалонской армии к р. Маасу V корпус генерала Фальи в ночь с 29-го на 30 августа подошёл к Бомону и расположился на биваке. Генерал Фальи ещё накануне убедился в близости неприятеля; кроме того, утром 30-го жители и лесничие сообщили ему, что в лесах южнее Бомона показались неприятельские колонны, двигавшиеся к Бомону. Несмотря однако на всё это, V корпус отдыхал на биваке почти без всяких мер охранения. В расстоянии не более одной версты от лагеря было выставлено лишь несколько постов, которых никто не поверял; с рассветом же было послано несколько разъездов, которые, отойдя на небольшое расстояние от лагеря, возвратились с донесением, что неприятеля не замечено. При таком исполнении передовой службы V корпус беззаботно предавался отдыху; его положение было тем опаснее, что различные части войск, вступая на бивак ночью, перемешались между собою и расположились в полнейшем беспорядке.
Между тем прусский IV корпус на рассвете 30 августа выступил от Ремонвиля и направился к Бомону. Отправленный с утра на рекогносцировку саксонский уланский полк дошёл до Бельваля, а один его эскадрон, пробравшись через леса, приблизился к биваку французов у Бомона и увидел их полную беспечность (черт. 46). По получении сведения об этом прусская пехота и артиллерия скрытно прошли через лес Пти-Дьеле; выйдя из него, пехотные части заняли ферму Птит-Форе и впереди лежащую высоту, батареи же стали восточнее фермы Босежур; и в 12 часов 30 минут по французскому биваку был открыт частый артиллерийский огонь с расстояния менее версты.
Французы были застигнуты совершенно врасплох. Не предвидя столь близкой опасности, они предавались мирным занятиям; кто закусывал, кто чистил ружьё, кто спал. Командир корпуса, генерал Фальи, и другие начальники завтракали в Бомоне. Лошади артиллерии и конницы стояли рассёдланными, многие из них были на водопое. Одна только пехотная бригада становилась в ружьё, так как по диспозиции ей предстояло раньше других двигаться к Музону.
Страшная суматоха поднялась на французских биваках, когда на них посыпались гранаты. Среди невообразимой суеты, беготни и криков, под огнём немецких орудий, офицеры, не получая никаких приказаний свыше, напрягали все усилия, чтобы хоть кое-как собрать и устроить перемешавшиеся части. Несмотря на страшный хаос, ближайшие к неприятелю пехотные части (бригада Фонтанжа и дивизия Гозе) успели построиться для встречи атаки южнее Бомона, между дорогою на Соммот и шоссе на Стене; артиллерия стала западнее Бомона. Под прикрытием этих частей прочие войска заняли позицию на высотах у Тибодина и Гарнотри, а конница отошла к Музону. Впереди Бомона завязался упорный бой. Германцы, получившие подкрепление с фронта и своего левого фланга, оттеснили наконец французов после ожесточённого с их стороны сопротивления. В 2 часа пополудни Бомон был занят прусскими войсками. Дальнейший бой имел характер преследования французских войск, которые, отступая к Музону, для удержания напора противника останавливались на нескольких последовательных позициях. В шестом часу вечера французы были оттеснены к Музону. Одна прусская бригада овладела горою Брюн и оттуда стала поражать огнём, между прочим, французский 5-й кирасирский полк, который стоял по северную сторону предместья Музона на правом берегу ручья Йонк (черт. 46). Находившийся при этом полку начальник дивизии, генерал Салиньяк-Фетлон, видя, что от усиленного неприятельского огня кирасиры терпели совершенно напрасно большой урон, приказал им атаковать прусскую пехоту. Кирасирский полк пошёл в атаку чрезвычайно храбро под сильнейшим огнём, который однако не остановил его. Но при этом не были высланы вперёд наездники для осмотра местности. Кирасиры, пройдя около версты сперва рысью, а потом карьером по размокшей местности, подымавшейся к стороне противника, вдруг наткнулись на глубокий ров. Уже расстроенные продолжительным движением по трудной местности, они при переходе через этот ров под неприятельским огнём расстроились ещё больше. Однако они доскакали до прусской пехоты, которая, оставаясь в разомкнутом строю, подпустила французов на самое близкое расстояние и открыла огонь почти в упор. Потеряв 11 офицеров и более 100 нижних чинов убитыми и ранеными, французские кирасиры повернули назад и ускакали к р. Маасу. Так как мосты были загромождены другими войсками, то они бросились через эту реку вплавь, причём многие из них утонули.
Хотя эта атака французских кирасир была отбита прусскою пехотою без всяких потерь (лишь несколько человек получило ушибы, не мешавшие им остаться в строю), но она задержала на некоторое время наступление прусской бригады.
Действия конницы под Седаном (1 сентября). Злополучное движение Шалонской армии на выручку Базена привело её к Седану и там окончилось ужаснейшею катастрофою: вся эта армия была окружена превосходными силами германцев и после боя взята в плен. После сражения при Бомоне французские корпуса в большом беспорядке отошли к Седану, преследуемые противником так энергично, что, например, утром 31 августа обоз французского 12-го корпуса у Дузи был атакован и захвачен прусскою конницей. Французы здесь, как и прежде, пренебрегали необходимыми мерами охранения и проявляли непонятную беспечность. Держа конницу при пехотных корпусах, они не имели разъездов, которые следили бы за противником. Даже мосты на р. Маас после перехода их на правый берег не были уничтожены, вследствие чего пруссаки могли легко перейти через эту реку и окружить Шалонскую армию, которая расположилась впереди Седана полукругом, упираясь обоими флангами в Маас (черт. 47). Когда французский 7-й корпус, составлявший левый фланг, был опрокинут двумя германскими корпусами, то кавалерийская дивизия Маргерита получила приказание своими атаками задержать наступление противника. На пространстве между Флюаном и Илли построились две бригады этой дивизии: бригада генерала Галиффе на левом фланге в три линии (в каждой линии по одному полку африканских конных егерей) и бригада генерала Тильяра правее, уступами, в полковых колоннах. Бригада Галиффе пошла в атаку на немецкие батареи, стоявшие на высотах между Сен-Манж и Фленье. Впереди этих батарей находились стрелковые цепи от двух батальонов. Они открыли такой сильный огонь, что два передние полка конных егерей смешались и отступили на Илли. Третий полк, бросившийся вслед за тем в атаку, чтобы поддержать их, был также опрокинут огнём неприятельской пехоты. Дивизия Маргерита отступила к Гаронскому лесу. Тогда на её место выдвинулась кирасирская дивизия Бонмена, которая произвела несколько атак по тому же направлению, но не имела успеха и понесла большие потери. После этих неудач французская конница отошла к Седану.
Около двух часов пополудни, когда дело шло уже к развязке, когда германцы, окружившие французов, перешли в решительное наступление со стороны Илли и французская пехота стала отступать, тогда французские генералы опять прибегли к коннице, рассчитывая её атаками задержать противника. Дивизия Маргерита была снова выдвинута в промежуток между Флюаном и Гаронским лесом. Сам генерал Маргерит, выехав вперёд для осмотра местности, получил смертельную рану. Команду принял генерал Галиффе. Став перед дивизией, он повёл её в атаку. После первой неудачи атака была повторена, но также не имела успеха. Понеся большие потери (приблизительно по 240 человек на полк), дивизия отступила за Гаронский лес.
И в этом сражении французская конница показала замечательную храбрость, производя бесстрашные атаки против пехоты и артиллерии. Но все её усилия оказались тщетными вследствие громадного превосходства сил противника.
Необходимо указать ещё на один пример беззаветной отваги французской конницы. Когда началось общее бегство французов к Седану, то два эскадрона французских кирасир бросились к предместью Балан, рассчитывая там прорваться сквозь неприятеля. Но это оказалось уже невозможным. Балан был занят баварцами, а Базейль горел. Предстояло или сдаться в плен, или умереть. Полковник Даленкур выбрал последнее и с двумя эскадронами кирасир, построенными во взводную колонну, под страшнейшим огнём из домов ворвался в улицу, сокрушая всё на своём пути. Вдруг кирасиры наткнулись на баррикаду из опрокинутых телег. Даленкур первый перескочил через неё и тут же раненый упал среди неприятельской пехоты. Кирасиры перескочили за ним, но, встреченные выстрелами в упор, повалились кучею друг на друга. Только пять человек каким-то чудом избегли смерти.
Примечания[править]
- ↑ Одна дивизия прусской конницы осталась далеко в тылу армии и в этот день не могла принять участия ни в бою, ни в преследовании.