О ранней инсценировке «МЕРТВЫХ ДУШ»[править]
Первая драматургическая переделка «Мертвых душ» Гоголя была произведена уже тотчас же по их выходе в 1842 году режиссером Н. И. Куликовым. Эти "Комические сцены из новой поэмы «Мертвые души» были поставлены в Александрийском театре и на московской сцене. Театральная критика (в том числе и Белинский) отнеслась к инсценировке весьма неодобрительно. Но особенно негодовал сам автор «поэмы»; 14 (16) ноября 1842 года он обратился с просьбой к одному из своих друзей:
«Насчет разных корсаров в моих владениях, о которых, признаюсь, мне неприятнее всего было слышать, я пишу письмо Плетневу, чтобы он переговорил лично с Гедеоновым обо всем этом, а между тем об’яви всем и распространи слух, что я Слишком задет наглостью переделывателя и намерен искать законным порядком на него управы, что, дескать, сочиняю закатистую просьбу к какому-то важному лицу — это несколько устрашит заблаговременно охотников…».
А в отправленном два дня спустя письме П. А. Плетневу Гоголь писал:
«До меня дошли слухи, что из „Мертвых душ“ таскают целыми страницами на театр. Я едва мог верить. Ни в одном просвещенном государстве не водится, чтобы кто осмелился, не испрося позволения у автора, перетаскивать его сочинения на сцену… Сделайте милость, постарайтесь, как-нибудь увидеться с Гедеоновым и об’ясните ему, что я не давал никакого позволения этому корсару, которого я даже не знаю и имени».
Упоминаемый в обоих случаях А. М. Гедеонов — директор театров и театральный цензор; в ответ на плетневский запрос он дал следующее исчерпавшее инцидент раз’яснение, бывшее доселе затерянным, в старой публикации:
«В ответ на письмо ваше от 10 декабря спешу уведомить ваше превосходительство, что сцены из поэмы г. Гоголя. „Мертвые души“ поступили в С.-Петербургскую Дирекцию от режиссера Куликова, а в Московскую — от актера Самарина и были играны в их бенефисы. Я непременно после уведомления вашего прекратил бы их представление, ежели бы пьесы до сих пор держались на репертуаре. Впрочем, впредь я не допущу никакой пьесы, в которую бы входило что-либо из сочинений господина Гоголя, без письменного его согласия».