О удовольствии (Лантье; Шаликов)/ВЕ 1804 (ДО)
| Объ удовольствіи |
| Оригинал: французскій. — Перевод опубл.: 1804. Источникъ: az.lib.ru со ссылкой на журналъ «Вѣстникъ Европы», 1804, ч. XIV, № 7, с. 137—142. |
Объ удовольствіи, изъ Лантье.[править]
Удовольствіе есть такое ощущеніе, которое каждой испытываетъ, но котораго никто описать не можетъ; подобно легкому пару, оно тотчасъ улетаетъ, какъ скоро захотите раздроблять его. Человѣкъ свѣтской наслаждается имъ, и не знаетъ его; знаетъ — и не можетъ его постигнуть. Кажется, что оно по свойству своему противится всякому размышленію и уклоняется отъ всякаго изслѣдованія… истинной хамелеонъ, принимающій всѣ виды и не удерживающій ни одного… удовольствіе есть произведеніе страстей, цѣль и пища ихъ. Скупой полагаетъ его въ разсматриваніи своихъ сокровищъ; честолюбивой въ идеѣ о власти; роскошной въ забавахъ. Будучи поперемѣнно предметомъ ихъ желаній и раскаянія, оно кажется необходимымъ для человѣка, бѣгущаго за нимъ, подобно изступленному, бѣгущему на извѣстную погибель… Мы видимъ одни цвѣты, и падаемъ въ бездну прежде, нежели подумали объ ней.
Таково ложное удовольствіе, и таковы вообще всѣ удовольствія чувствъ!
Есть одно истинное, которое можетъ быть вкушаемо только сердцами очищенными и постоянными: то, которое раждается отъ согласія дѣйствій нашихъ съ законами Природы и добродѣтели — удовольствіе единственное, за которымъ не слѣдуетъ раскаяніе, которое продолжительно и которое въ душѣ чувствительной составляетъ изъ наслажденій своихъ непрерывную цѣпь щастія.
Сіе истинное удовольствіе, и одно, заслуживающее имя свое, столь же трудно описать, какъ и другое. Надобно испытать его — чтобы чувствовать; надобно чувствовать — чтобы узнать его; а весьма не многіе дошли до сего знанія.
Ежели бы что нибудь могло дать идею о сихъ двухъ родахъ удовольствія, то надлежало бы сказать, что одно есть удѣломъ любви, другое наградою дружбы.
Любовь есть страсть слѣпая и мятежная, которая объемлетъ душу посредствомъ чувствъ, которая, подъ прелестію удовольствія, причиняетъ горести, ослабляетъ сердце и ввергаетъ нещастливца, ею одержимаго, въ такое состояніе, изъ котораго онъ не можетъ вытти по своей волѣ. Онъ желаетъ, боится, огорчается и утѣшаетъ себя по пустому. Тысяча различныхъ и противныхъ между собою чувствованій господствуютъ надъ всѣми способностями души его… Уничтоженіе разсудка слѣдуетъ за симъ необходимо — и что же виною зла сего? Часто одинъ взглядъ!….. Такъ слабая искра производитъ ужасной пожаръ.
Дружба, напротивъ, есть чувство тихое и спокойное, которое наполняетъ душу безъ всякаго волненія, которое услаждаетъ горести жизни, помогаетъ сносить ихъ и облегчаетъ бремя, налагаемое ими. Это страсть сердецъ добродѣтельныхъ; она раждаетъ и питаетъ изліянія сокровенныя, источникъ множества неизвѣстныхъ другимъ пріятностей; она продолжаетъ жизнь, удвоиваетъ ея цѣну и подкрѣпляетъ человѣка въ нещастіяхъ, какъ какъ радуетъ его въ благополучіи.
Восторги любви суть мечты скоропреходящія, которыхъ возвращеніе разсудка тотчасъ разсѣеваетъ; наслажденія дружбы суть истинныя удовольствія, которыя время усиливаетъ, и которыхъ возмутить ничто не можетъ. Любовники ссорятся, оставляютъ другъ друга и разрываютъ связь свою по самой легкой причинѣ; друзья сносятъ великодушно погрѣшности, не разлучныя съ существомъ нашимъ, и сожалѣютъ одинъ въ другомъ о слабостяхъ человѣческихъ, не стараясь увеличивать ихъ.
Снизхожденіе есть истинное основаніе дружбы; сходство въ чувствахъ — узы ея; а совершенное согласіе въ добродѣтеляхъ кладетъ послѣднюю печать на сію благороднѣйшую страсть сердца.
Молодые люди и женщины безъ сомнѣнія никакъ не повѣрятъ, чтобы дружба могла имѣть преимущество надъ любовью — и не мудрено: Природа, прелесть роскоши, сила примѣровъ — все увлекаетъ юность на противоположной путь… только въ возрастѣ зрѣломъ — тогда, какъ неумѣренность въ забавахъ притупитъ чувства ея, она приноситъ на олтарь дружбы сердце истощенное и не способное уже вкушать ея сладости.
Что касается до женщинъ — это другое дѣло. По тому ли, что темпераментъ ихъ холоднѣе отъ природы, или воспитаніе пріучаетъ къ нѣкоторому принужденію, отъ котораго не возможно имъ вдругъ отвыкнуть — только извѣстно, что онѣ менѣе нашего склонны къ своевольству, особливо въ первомъ возрастѣ; но онѣ отъ этого не болѣе способны вкушать сладость дружбы. Самолюбіе, врожденное и почти всегда господствующее чувство души ихъ, не дозволяетъ имъ видѣть въ подругахъ своихъ ничего инаго, кромѣ соперницъ — а это лишаетъ ихъ всякаго единодушія.
Женщины, которымъ Природа отказала въ энергіи чувствованій, и которыя принуждены замѣнять силу, не достающую имъ, искуствомъ, дѣлающимъ ихъ славу — женщины, по этой причинѣ, гораздо непроницаемѣе мущины. Очень видно, что все осуждаетъ ихъ на молчаніе, и что, не бывъ любовникомъ, трудно узнать тайну женщины.