П. Я. Чаадаев. Полное собрание сочинений и избранные письма. Том 2.
М., «Наука», 1991
Смею напомнить Вам, Милостивый Государь Петр Яковлевич, об обещании Вашем попросить Катерину Николаевну 1 о передаче мне черновых бумаг Ломоносова, находящихся у г. Вельтмана 2. Вы сделаете мне великое одолжение. Мне очень жаль, что я по причине своей болезни не могу лично засвидетельствовать ей своего почтения. Примите уверение в искреннем моем уважении.
Ваш покорный слуга М. Погодин.
20 Авг.
Публикуется с оригинала, хранящегося в ГБЛ, ф. 103, п. 1032, ед. хр. 43. Датируется на основании упоминания «черновых бумаг Ломоносова», которые А. Ф. Вельтман использовал в своей книге «Портфель служебной деятельности М. В. Ломоносова», изданной в начале 1840 г.
1 Екатерина Николаевна Орлова.
2 Бумаги М. В. Ломоносова, по-видимому, хранились в «древлехранилище» М. П. Погодина (см. примеч. 1 к N 148), одолжившего их А. Ф. Вельтману на время его работы над книгой.
А. И. Тургенев находил некоторое сходство во взглядах Ломоносова и Чаадаева на Россию. 16 января 1837 г. он писал А. Я. Булгакову: «В этом письме Ломоносова многое сбылось в России, другое еще таится в будущем, по есть и чаадаевщина и кое-что пахнет ересью…» (Письма А. Тургенева Булгаковым. М., 1939. С. 207). О каком «письме Ломоносова» здесь говорится, неизвестно, но некоторые следы «чаадаевщины» (осуждения православного духовенства) и «ереси» встречаются в сочинении М. В. Ломоносова «О размножении и сохранении Российского народа» (1761), написанном в форме письма к И. И. Шувалову (Ломоносов М. В. Избр. философ. сочинения. М., 1940. С. 284—298).
«Москвитянин» возобновляется, и смеет ласкать себя надеждою, что вы не лишите его своего участия. Вчера не успел я передать вам убедительную просьбу — приготовить для украшения первой книги ваши воспоминания о Пушкине. Также не позволите ли вы включить ваше имя в число сотрудников при объявлении?
Примите уверение в моем совершенном почтении Преданный
22 октября.
СП. I. С. 413.
Дата письма определяется временем возобновления журнала «Москвитянин»: осень 1847 г. Чаадаев ответил письмом N 141.
Усерднейше благодарю вас за ваше благосклонное согласие. Мне очень жаль только, что я получил его после напечатанного объявления: я украсил бы это объявление вашими словами: «умеренность, терпимость, любовь ко всему доброму, умному, хорошему, в каком бы цвете оно ни явилось», — вот правила, коими будет руководствоваться Москвитянин. Исключительным впрочем он, а редактор его еще более, никогда быть не желал, и допускал к себе мнения даже противные. В следующем году я постараюсь изложить свое мнение яснее, и ваше письмо, дельное и вместе изящное, послужит мне сильным подкреплением.
Касательно Воспомин. о Пушкине я попросил бы вас <положиться на?> мою цензурную опытность, а писать, как скажет вам ваше чувство и память. После я подам вам совет, если будет то угодно, что и как изменить должно. Впрочем, уверен заранее, что изменений существенных никаких не понадобится.
Примите уверение в моем совершенном уважении.
3 ноября.
СП I. С. 414. Написано в ответ на письмо Чаадаева N 141.