Письмо Хлестакова (Дорошевич)/ДО
| Письмо Хлестакова |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ IV. Литераторы и общественные дѣятели. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 124. |
Душа Тряпичкинъ.
Жизнь моя проходитъ въ хлопотахъ и заботахъ объ отечествѣ. Что, братъ, дѣлать: хоть и изъ Moulin Rouge[1], а патріотъ.
Я, братъ, тутъ теперь почетнымъ членомъ русской торговой палаты состою. Меня многіе за государственнаго человѣка принимаютъ.
И знаешь, кто меня устроилъ? К. А. Скальковскій.
Ты долженъ его знать. Бывшій директоръ горнаго департамента, знаменитый сочиненіями о возвышенностяхъ балеринъ, тайный совѣтникъ, написавшій изслѣдованіе о Фуфу. Любитъ биржу и изящное. Un homme d’état de chez Maxim’s[2].
Онъ предсѣдателемъ, а меня почетнымъ членомъ. Самъ и ввелъ.
— Рекомендую, — говоритъ, — молодой человѣкъ. Направленія самаго симпатичнаго. Прямо съ вокзала въ Moulin Rouge поѣхалъ. Не нигилистъ какой-нибудь. Ручаюсь.
— Ну, — говорятъ, — разъ ужъ вы, Константинъ Аполлоновичъ, такъ аттестуете… Вамъ эти мѣста лучше знать.
И приняли.
У насъ, братъ, засѣданія. Хотимъ вопросы экспорта и импорта урегулировать. Развить, — понимаешь. Свести, такъ сказать, двѣ страны.
За успѣхъ ручаться можно: меня ты знаешь, ну, а на К. А. Скальковскаго можешь, какъ на меня, положиться.
На-дняхъ онъ намъ первый докладъ дѣлалъ. У Максима.
— Милостивыя, — говоритъ, — государыни и милостивые государи! Хотя милостивыхъ государынь между нами, къ сожалѣнію, и нѣтъ, но это ничего не значитъ: я всегда себѣ милостивыхъ государынь мысленно представляю. И о чемъ бы писать ни началъ, непремѣнно сведу все на кокотокъ. Такъ же поступлю я и теперь: извѣстно, что строго выдержанное направленіе въ государственномъ человѣкѣ прежде всего. Итакъ, милостивые государи! Давно занимаясь въ печати горизонтальнымъ ремесломъ, т.-е. описывая такъ называемыхъ «горизонталокъ», я пришелъ къ убѣжденію, что единственный предметъ французскаго экспорта, который всегда у насъ принимался съ распростертыми объятіями, это — кокотки. Кокотку всегда принимаютъ не иначе, какъ съ распростертыми объятіями, иначе нѣтъ смысла ее и принимать. Чрезвычайно, чортъ побери, заманчивая профессія! Но, — увы! — милостивые государи, за послѣднее время замѣчено, что французскіе предметы все болѣе и болѣе замѣняются нѣмецкими. Съ парижскими кокотками у насъ случилось то же, что и съ гаванскими сигарами! Ихъ вытѣсняютъ рижскія. Между тѣмъ, милостивые государи, какое же можетъ быть сравненіе между французской кокоткой и нѣмецкой? Я считаю излишнимъ даже говорить объ этомъ, потому что разница между ними достаточно опредѣлена въ моемъ опытѣ сравнительной кокотологіи, вышедшемъ подъ названіемъ «Въ Парижѣ». Достаточно вамъ сказать, что нѣмки даже чулки носятъ только до колѣнъ. (Разочарованное «Ну-у» среди присутствующихъ.) На ряду съ этимъ во Франціи замѣчается перепроизводство кокотокъ. Изъ моего изслѣдованія о Фуфу вамъ, милостивые государи, извѣстно, сколько порядочной кокоткѣ нужно въ мѣсяцъ. Увы, милостивые государи, Парижъ этимъ потребностямъ не удовлетворяетъ, и вотъ мы замѣчаемъ значительное движеніе этого рабочаго элемента изъ Парижа въ Монте-Карло. Изслѣдованію этого переселенческаго движенія мною посвященъ спеціальный фельетонъ въ одной изъ петербургскихъ газетъ, съ указаніемъ адресовъ, гдѣ можно найти страдающихъ отъ безработицы для тѣхъ добрыхъ людей, которые захотѣли бы сдѣлать доброе дѣло и доставить имъ занятіе. Нужда, господа, вопіющая! Достаточно вамъ сказать, что масса кокотокъ сидитъ въ Монте-Карло, не имѣя возможности даже уплатить по счетамъ и уѣхать. (Возгласы: Сдѣлать подписку!) Нѣтъ, господа, зачѣмъ подписка! Я врагъ всякихъ подписокъ. Доброе дѣло, по-моему, надо дѣлать скромно, одинъ на одинъ. Между этими кокотками, господа, царитъ настоящій голодъ. Я самъ, самъ видѣлъ многихъ, которыя по три, по четыре дня не ѣли устрицъ. Многія изъ нихъ не ужинаютъ! И мнѣ кажется, господа, что, установивъ правильный экспортъ французскихъ кокотокъ въ Россію, мы тѣмъ самымъ разрѣшимъ вопросъ объ ихъ безработицѣ во Франціи, и вмѣстѣ съ тѣмъ утолимъ кокоточный голодъ въ Россіи. Пора, пора, господа, дать русскому народу настоящую французскую кокотку, взамѣнъ того нѣмецкаго суррогата, который онъ получаетъ изъ Риги. Благодаря васъ за честь, которую вы сдѣлали мнѣ, избравъ меня въ предсѣдатели торговой палаты, я объявляю, что займусь, по примѣру прежнихъ лѣтъ, кокотками. Ура!
Впечатлѣніе потрясающее. На слѣдующій день К. А. Скальковскій былъ торжественно провозглашенъ докторомъ сравнительной кокотологіи и ресторанныхъ наукъ honoris causa[3], какъ сказано въ дипломѣ, «въ вознагражденіе литературныхъ заслугъ».
Торжество происходило въ Café Américain[4], наверху. Хотѣли въ другомъ мѣстѣ, но тамъ тоже какое-то торжество происходило, — все было занято. Предсѣдательствовала mademoiselle Фуфу и сказала премилую рѣчь. Немножко странную, но вѣдь француженка многаго въ нашей русской жизни не понимаетъ.
— Ami et cher papaschka[5]! — такъ начала она свою рѣчь. — Ваши труды въ области кокоткознанія у всѣхъ въ памяти и не нуждаются въ похвалахъ.
Вы принадлежите къ числу тѣхъ избранныхъ умовъ, которые могутъ заниматься нѣсколькими предметами единовременно. Такъ, будучи директоромъ горнаго департамента, вы, судя по вашимъ писаніямъ, болѣе занимались изученіемъ острововъ. Что касается вашихъ заслугъ въ области сравнительной кокотологіи, то достаточно сказать, что съ тѣхъ поръ, какъ вы были такъ добры и указали, въ какихъ именно ресторанахъ и въ какіе часы можно застать лучшихъ кокотокъ, — съ тѣхъ поръ число русскихъ посѣтителей тамъ значительно увеличилось. За что мы и выражаемъ вамъ признательность отъ своего имени и отъ имени этихъ рестораторовъ. Да! Ami et cher papaschka, какъ зовемъ мы васъ! Вы самоотверженно занимались своей публичной дѣятельностью, за что и потерпѣли гоненіе въ отечествѣ. Но утѣшьтесь. Вы не были дипломатомъ, вы не устраивали франко-русскаго алліанса, но устроили такую массу франко-русскихъ алліансовъ, что и не снилось! Примите же отъ насъ въ воздаяніе литературныхъ заслугъ вашихъ, — honoris causa — званіе доктора кокотологіи и присвоенную этому званію бутоньерку изъ разноцвѣтныхъ подвязокъ. Позвольте представить вамъ моихъ подругъ!
Тутъ началось дефилированіе. Сначала шли болѣе, такъ сказать, современныя особы, а потомъ двинулась «старая гвардія». Представляясь, онѣ дѣлали правой ногой накараулъ, — и чрезвычайно удобно, не надо было даже снимать цилиндръ, чтобы раскланиваться: онѣ сами сбивали цилиндръ съ головы ногой.
Вообще торжество было страшное. Не обошлось, конечно, и безъ непріятности.
Такъ, маленькая.
Когда мы выходили изъ кафэ, на насъ накинулась толпа проводниковъ, — знаешь, вотъ тѣхъ, что по place de l’Opéra[6] шляются и къ прохожимъ иностранцамъ пристаютъ:
— Не желаете ли туда-то отправиться? Туда-то?
Кинулись — и прямо къ К. А. Скальковскому.
— Какъ, — кричатъ, — вамъ, ваше превосходительство, не стыдно? У бѣдныхъ людей хлѣбъ отбиваете! Раньше мы русскихъ господъ по разнымъ мѣстамъ водили, а теперь всѣ съ вашими фельетонами ходятъ: «сами, говорятъ, найдемъ!» Нехорошо конкуренцію дѣлать!
Но мы, конечно, не обратили вниманія и пошли въ гору, на Монмартръ, — все-таки онъ бывшій директоръ горнаго департамента!
Такъ-то, душа Тряпичкинъ. Вотъ какія дѣла дѣлаемъ. Собираюсь для пользы отечества адресъ-календарь всѣхъ парижскихъ кокотокъ составить, съ указаніемъ, въ какихъ ресторанахъ бываютъ и prix-fix[7]'ы.
И вообрази, русскіе-то, хороши, не понимаютъ Встрѣтилъ тутъ одного, разсказалъ проектъ, — говоритъ:
— Что жъ вы такое? Международный «устроителі знакомства» какой-то!
Я думаю, что онъ нигилистъ. Навѣрное, нигилистъ! Надо будетъ про него написать, что нигилистъ.
Твой другъ Jean de-Хлестаковъ.
Примѣчанія[править]
- ↑ фр. Мулен Руж
- ↑ фр. Un homme d'État de chez Maxim’s «государственный деятель от Максим», «chez Maxim’s» — известный парижский ресторан
- ↑ лат. Honoris causa
- ↑ фр. Café Américain — «американское кафе», возможно название
- ↑ фр. Ami et cher papaschka «Дружественный и дорогой папашка»
- ↑ фр. place de l’Opéra «Площадь Оперы» в Париже
- ↑ prix-fix — набор блюд по фиксированной цене