Я помню вечер, весь свинцовый, В лучах закатного огня, И пальцы грезящей Емцовой, Учившей Скрябину меня. Играла долго пианистка, И за этюдом плыл этюд. А я склонился низко-низко, И вне себя, и вне минут. Так властно душу разубрала Неизъяснимая печаль… А после Вагнера играла, И пели пальцы, пел рояль. Да, пело сердце, пели пальцы Ее, умеющие петь. И грëзы, вечные скитальцы, Хотели, мнилось, умереть. Деревня тихо засыпала. Всходило солнце из волны. Мне в душу глубоко запала Игра в ночь белую весны.
