I. Нѣмецкая с.-х. кооперація.[править]
Было около 10 часовъ утра, когда, вдоволь набродившись по красивымъ и веселымъ родамъ Мюнхена, наша небольшая компанія поднялась на самый верхъ громаднаго дома областнаго союза баварскихъ с.-х. товариществъ и остановилась передъ дверью съ надписью: «Генеральный Секретарь». На нашъ нѣсколько нерѣшительный стукъ изнутри послышалось отрывистое:
— Войдите!
Мы вступаемъ въ довольно обширную, всю заставленную огромными шкафами комнату, въ одномъ изъ угловъ которой, склонившись за письменнымъ столомъ, сидитъ плотный, средняго роста пожилой господинъ съ умнымъ интеллигентнымъ лицомъ и тщательно выбритымъ подбородкомъ. При нашемъ появленіи господинъ на минуту отрывается отъ своей работы, и, быстро окинувъ недоумѣвающимъ взглядомъ незнакомая физіономія, холодно-корректно обращается къ намъ съ обычнымъ вопросомъ:
— Вамъ угодно?
Въ немногихъ словахъ мы объясняемъ, кто мы и зачѣмъ сюда явились. Интересуясь постановкой товарищескаго движенія въ нѣмецкой деревнѣ, группа русскихъ кооператоровъ рѣшила предпринять довольно обширное путешествіе по с.-х. раіонамъ Германіи. Баварія является лишь первымъ этапнымъ пунктомъ намѣченнаго маршрута, изъ Баваріи экскурсія собирается проѣхать въ Вюртембергъ, оттуда — въ Баденъ и Гессенъ, затѣмъ спуститься по Рейну до Кельна и подъ конецъ захватить Вестфалію и Ганноверъ. Задача экскурсіи заключается въ возможно болѣе близкомъ ознакомленіи съ формами и дѣятельностью нѣмецкихъ с.-х. кооперацій, — поэтому ее интересуютъ не только центральныя и областныя учрежденія кооперативнаго міра, но также, и даже въ особенности, его болѣе мелкія ячейки.
Чѣмъ дольше мы говоримъ, тѣмъ болѣе любезное и сочувственное выраженіе принимаетъ физіономія нашего собесѣдника. Онъ предлагаетъ намъ садиться и изъявляетъ полную готовность отвѣчать на всѣ задаваемые ему вопросы. Постепенно между нами и генеральнымъ секретаремъ завязывается бесѣда на интересующія насъ темы. И мало-по-малу изъ груды сырыхъ фактовъ и сухихъ безжизненныхъ цифръ, въ изобиліи сообщаемыхъ намъ секретаремъ, передъ нашими глазами начинаетъ вырисовываться грандіозная картина кооперативнаго движенія въ нѣмецкой деревнѣ.
Я не случайно употребилъ здѣсь слово «грандіозная». Ибо, въ самомъ дѣлѣ, въ современной Германіи едва-ли найдется другая народная организація (быть можетъ, за исключеніемъ лишь профессіональныхъ союзовъ), которая по своей численности и своему экономическому значенію могла бы сравняться съ исполинскимъ механизмомъ нѣмецкой с.-х. коопераціи. Въ настоящее время (я имѣю въ виду данныя 1912 г.) общее количество кооперативныхъ товариществъ въ деревнѣ перевалило уже за 26.000, а число ихъ членовъ поднялось до 2⅓ милл. человѣкъ. Наиболѣе могущественную группу с.-х. кооперативовъ составляютъ кредитныя товарищества, которыхъ насчитывается 16.871 съ 1.700 тыс. членовъ, далѣе слѣдуютъ молочныя товарищества — 3.482 организаціи и 325.000 членовъ, — за ними идутъ товарищества по сбыту с.-х. продуктовъ и закупкѣ всякаго рода «меліорацій» (удобреній, кормовъ и пр.) — 2.394 организаціи и 239.000 членовъ — и, наконецъ, длинную фалангу кооперативнаго движенія въ деревнѣ замыкаютъ 3.579 товариществъ самаго разнообразнаго типа и характера — винодѣльческія, скотоводческія, машинныя, водопроводныя и пр., — насчитывающихъ въ суммѣ до 250.000 членовъ. Эти цифры становятся еще болѣе внушительными, когда узнаешь, что, по даннымъ 1905 г., общее количество семей, занятыхъ въ сельскомъ хозяйствѣ Германіи, опредѣляется въ 5, 4 милл. и, стало быть, около половины всего деревенскаго населенія уже охвачено желѣзнымъ кольцомъ кооперативной организаціи.
Разумѣется, эта организація распространена далеко неравномѣрно по странѣ. На востокѣ и отчасти на сѣверѣ Германіи, въ мірѣ латифундій и дикихъ помѣщиковъ, деревенской коопераціи почти что нѣтъ. Ибо тамъ отсутствуетъ соціальная база послѣдней — крѣпкое, самостоятельное и относительно свободное крестьянство. Слабые же ростки кооперативнаго движенія, обнаруживающіеся порой даже и въ этихъ районахъ, слишкомъ часто безжалостно давятся грубымъ каблукомъ нѣмецкаго юнкера. За то, чѣмъ дальше на западъ и на югъ, — тѣмъ рѣзче мѣняются очертанія картины. Баварія, Вюртембергъ, Баденъ, Гессенъ, вся полоса Рейна, Ганноверъ, Вестфалія и нѣкоторыя другія области, гдѣ господствуетъ почти исключительно мелкое землевладѣніе, являются настоящимъ царствомъ крестьянской коопераціи. Здѣсь чуть не въ каждой деревнѣ вы встрѣтите какую-либо товарищескую организацію, распространяющую свое дѣйствіе почти на все мѣстное населеніе. Въ баварскомъ Пфальцѣ, занимающемъ въ настоящее время по развитію товарищескихъ организацій несомнѣнно первое мѣсто, одно товарищество приходится въ среднемъ на 447 гкт. (гектаръ = 0,9 десятины) обрабатываемой площади и 1200 чел. населенія. Далѣе идутъ: Рейнская провинція — съ 1 товариществомъ на 571 жъ обрабатываемой площади и 3000 чел. населенія, Гессенъ — съ 1 товариществомъ на 576 гкт. площади и 1400 чел. населенія, Баденъ — съ 1 товариществомъ на 717 гкт. площади и 1700 чел. населенія и т. д., — все, какъ видимъ, районы южной и западной Германіи, благословенные районы политическаго свободомыслія и мелкаго, но крѣпкаго и зажиточнаго крестьянства.
Этотъ огромный кооперативный міръ не представляетъ собою безформенной массы. Съ истинно-нѣмецкой аккуратностью всѣ эти безчисленныя мѣстныя организаціи расклассифицированы, собраны въ группы и стянуты многочисленными уставами и резолюціями въ административныя единицы высшаго порядка. Верховной инстанціей въ мірѣ германской с.-х. коопераціи является «Reichsverband der deutschen landwirtschaftlichen Genossenschaften» («Имперскій союзъ нѣмецкихъ с.-х. товариществъ»), имѣющій своей задачей правильную постановку ревизіоннаго дѣла и всемѣрное способствованіе (совѣтомъ, указаніями, агитаціей и пр.) дальнѣйшему развитію кооперативнаго движенія. «Имперскій Союзъ», резиденціей котораго является гессенская столица Дармштадтъ, обнимаетъ свыше ⁹⁄₁₀ всѣхъ с.-х. товариществъ и распространяетъ свое дѣйствіе даже на территорію африканскихъ владѣній Германіи. Въ сторонѣ отъ этой общенаціональной организаціи стоитъ лишь Вюртембергскій областной союзъ кооперативовъ. Однако и онъ собирается уже въ самомъ непродолжительномъ времени порвать съ своими устарѣлыми сепаратистскими традиціями.
II. Областные центры.[править]
«Имперскій Союзъ» распадается на 41 областной или провинціальный союзъ, и вотъ однимъ-то изъ этихъ 41 и является тотъ «Bayerisѣhrer Landesverband», съ генеральнымъ секретаремъ котораго мы ведемъ въ данный моментъ такую оживленную бесѣду.
— Въ чемъ же заключаются задачи областнаго союза? — задаемъ мы ему вопросъ.
— Нашей первой и главной задачей — отвѣчаетъ секретарь — являются ревизіи дѣлопроизводства примыкающихъ къ намъ товариществъ, ревизій, которыя предписаны законами 1889 г. о кооперативныхъ обществахъ. Для этой цѣли союзъ содержитъ на службѣ 30 спеціальныхъ ревизоровъ, вербующихся большей частью изъ числа бывшихъ служащихъ товариществъ, и регулярно производитъ повѣрку книгъ и документовъ, а также и всей вообще постановки дѣла въ мѣстныхъ организаціяхъ. Законъ требуетъ обязательной ревизій разъ въ два года, но мы производимъ ревизіи по собственному почину значительно чаще. Такъ, напр., въ 1911 г. изъ общаго количества 2973 товариществъ, входящихъ въ составъ нашего союза, обревизованы были 1959, т.-е. около двухъ третей. Далѣе, къ числу нашихъ задачъ относится пропаганда кооперативной идеи и всевозможная помощь мѣстнымъ организаціямъ въ ихъ дѣятельности. Въ этихъ видахъ мы издаемъ свой областной органъ «Verbandskundgabe», имѣющій тиражъ свыше 10.000 экъ, ежегодно устраиваемъ курсы бухгалтеріи для служащихъ товариществъ. Даёмъ нашимъ членамъ различныя юридическія справки и совѣты, созываемъ многочисленныя собранія для обсужденія соціально-экономическихъ вопросовъ, такъ или иначе связанныхъ съ кооперативнымъ движеніемъ, и т. д. Для лучшаго веденія пропагандистской, а отчасти и организаціонной работы нашъ союзъ разбитъ, по числу административныхъ округовъ Баваріи, на 8 окружныхъ подсоюзовъ, а эти послѣдніе распадаются, въ свою очередь, въ болѣе мелкій участковые союзы, охватывающіе обычно по нѣсколько десятковъ товариществъ. Общее число участковыхъ союзовъ достигаетъ сейчасъ 127. Какъ видите, нашъ «Bayerischer Landesveband» представляетъ собой довольно сложный и обширный механизмъ, управленіе дѣлами котораго требуетъ немалаго искусства и умѣнія.
— А на какія средства существуетъ союзъ?
— Наши средства составляются изъ нѣсколькихъ частей. Во-первыхъ, мы имѣемъ членскіе взносы, уплачиваемые въ кассу союза отдѣльными товариществами — по 10 мк.[1] въ годъ съ товарищества — это даетъ намъ въ среднемъ до 80.000 мк. ежегодно. Во вторыхъ, мы получаемъ опредѣленныя суммы отъ мѣстныхъ организацій за производимыя нами ревизіи, — оплата ревизій производится по количеству затраченныхъ на нихъ часовъ, — это даетъ намъ также около 70.000 мк. въ годъ. Далѣе, идетъ ежегодная субсидія со стороны баварской центральной кооперативной кассы въ размѣрѣ до 400 тыс. мк. и, наконецъ, правительственная субсидія въ размѣрѣ 34.000 мк. Включая еще нѣкоторыя второстепенныя статьи дохода, мы получаемъ въ суммѣ около 700 тыс. мк. Что касается расходовъ, то въ 1911 г., они достигли 460 тыс. мк., причемъ 132 тыс. изъ нихъ ушли на содержаніе ревизіоннаго аппарата и 82 тыс. на покрытіе расходовъ по содержанію и дѣятельности самого союза.
— Вы только что упомянули о полученіи субсидіи со стороны государства, — стало быть, вы находитесь съ правительствомъ въ хорошихъ отношеніяхъ?
— О, разумѣется, въ прекрасныхъ! Правительство всѣми мѣрами старается поддерживать кооперативное движеніе въ деревнѣ. Поэтому оно оказываетъ намъ всяческое содѣйствіе и считается съ нашими интересами и желаніями въ своей административной и законодательной дѣятельности. На нашихъ съѣздахъ и собраніяхъ очень часто присутствуютъ оффиціальные представители государственной власти, а на послѣднемъ конгрессѣ нашего союза въ 1911 г. съ привѣтствіемъ выступалъ самъ министръ внутреннихъ дѣлъ.
— А не бываетъ случаевъ, чтобъ правительство ставило вамъ какія-либо препятствія въ вашихъ начинаніяхъ?
Грузная фигура нашего собесѣдника вся такъ и заколыхалась отъ сдерживаемаго смѣха.
— Препятствія? — переспросилъ онъ съ какимъ-то комичнымъ удивленіемъ. — Да какое же правительство станетъ это дѣлать? Счастіе и благоденствіе каждой страны, а, стало быть, и ея правительства стоятъ въ самой тѣсной связи съ благосостояніемъ населенія. А вѣдь кооперація какъ разъ въ огромной степени и повышаетъ это благосостояніе. Надо быть совершеннымъ безумцемъ для того, чтобы не понимать такихъ простыхъ вещей. Наши правители — люди разумные и потому мы всегда находимъ въ ихъ лицѣ внимательныхъ помощниковъ и энергичныхъ покровителей. И это не только у насъ, въ Баваріи, — то же самое вы встрѣтите и повсюду въ Германіи: и въ Баденѣ, и въ Вюртембергѣ, и въ Гессенѣ, и даже въ самой Пруссіи.
— Ваша кооперація, конечно, безпартійна? — снова задаю я вопросъ.
— О, разумѣется! — съ живостью отвѣчаетъ генеральный секретарь. — Мы принимаемъ въ члены товарищества всякаго, независимо отъ его религіозныхъ или политическихъ взглядовъ.
— И даже соціалъ-демократовъ?
На лицѣ секретаря появляется нѣсколько сконфуженное выраженіе.
— Съ соціалъ-демократами на практикѣ намъ не приходится сталкиваться, — въ деревнѣ ихъ почти что нѣтъ — прибавляетъ онъ съ легкимъ замѣшательствомъ.
Смущеніе секретаря и его уклончивый отвѣтъ наводятъ меня на нѣкоторыя подозрѣнія. Я обращаюсь къ отчету баварскаго областного союза за 1911 г., любезно презентованному секретаремъ каждому изъ членовъ нашей экскурсіи, и, пробѣжавъ глазами нѣсколько страницъ, натыкаюсь тамъ на чрезвычайно любопытныя данныя. Въ отдѣлѣ о личномъ составѣ высшихъ учрежденій союза я, между прочимъ, читаю: директоръ — его превосходительство баронъ фонъ-Соденъ-Фраунгофенъ, замѣститель директора — монсиньоръ Кайзеръ, королевскій духовный совѣтникъ въ Айблингѣ. Монсиньоръ Кайзеръ — фигура для меня незнакомая, хотя, разумѣется, уже принадлежность его къ католической іерархіи даетъ достаточно ясное представленіе о его физіономіи. Но за то баронъ ф.-Соденъ-Фраунгофенъ — личность чрезвычайно яркая и популярная въ Баваріи: вѣдь это нынѣшній министръ внутреннихъ дѣлъ въ черно-католическомъ министерствѣ Гертлинга, ставшемъ у власти послѣ несчастныхъ выборовъ 1912 года! Въ рядахъ центра баронъ ф.-Соденъ всегда принадлежалъ къ его правому, наиболѣе реакціонному крылу, прославившемуся своей фанатической ненавистью ко всему прогрессивному и демократическому. И вотъ этотъ-то человѣкъ состоялъ, какъ о томъ съ гордостью упоминаетъ авторъ отчета, безсмѣннымъ предсѣдателемъ союза съ самаго основанія послѣдняго въ 1893 году, т. е. втеченіе цѣлыхъ 18 лѣтъ! (Послѣ полученія министерскаго портфеля ф.-Соденъ, конечно, сложилъ съ себя званіе предсѣдателя). Уже одинъ этотъ фактъ бросаетъ яркую полосу свѣта на духъ и направленіе, господствующіе въ баварскомъ Landesverband’ѣ.
Но дальше. Верховной административной инстанціей союза является его ежегодно выбираемый Центральный Комитетъ. И вотъ изъ 27 членовъ этого комитета цѣлыхъ 11 оказываются принадлежащими къ духовному сословію. Однако и это еще не все. Генеральный секретарь въ своихъ объясненіяхъ упоминалъ о 127 участковыхъ союзахъ, являющихся низшими организаціонными единицами Landesverband’а. Такъ вотъ изъ числа 127 участковыхъ предсѣдателей 51, т. е. немногимъ меньше половины, являются служителями церкви разныхъ ступеней іерархіи. Наоборотъ, учителя представлены среди предсѣдателей только 27, а крестьяне даже только 16 членами. Какъ не сказать послѣ этого, что цифры иной разъ бываютъ очень краснорѣчивыми, особенно, если принять во вниманіе, что въ Баварія каждый католическій священникъ является ярымъ партизаномъ центра!
Между тѣмъ бесѣда съ генеральнымъ секретаремъ продолжаетъ идти своимъ чередомъ. Отвѣтивъ на всѣ наши вопросы, секретарь приступаетъ къ демонстраціи помѣщенія. Онъ водитъ насъ изъ комнаты въ комнату, изъ этажа въ этажъ, показываетъ залъ засѣданій комитета, кабинетъ ревизоровъ, канцелярію союза, его издательство, его экспедицію и т. д. Мы послушно ходимъ за секретаремъ по пяти этажамъ громаднаго зданія, являющагося собственностью кооперативныхъ организацій Баваріи и минутами не можемъ скрыть своего удивленія: какъ хорошо обставлены помѣщенія союза! какъ солидно и основательно выглядитъ все кругомъ!
Наше путешествіе по зданію заканчивается въ обширныхъ аппартаментахъ «Баварской центральной кооперативной кассы» и здѣсь отъ ея директора — бойкаго, толковаго и, видимо, способнаго коммерсанта — мы узнаемъ не мало любопытныхъ вещей. Такъ, мы узнаемъ, что центральная касса имѣетъ своей главной задачей выполнять функціи кооперативнаго банка: она принимаетъ на храненіе денежные излишки болѣе богатыхъ товариществъ и ссужаетъ капиталомъ болѣе бѣдныя и нуждающіяся. Далѣе, та же касса играетъ роль центральнаго товарищества по закупкѣ меліоративныхъ средствъ, центральнаго товарищества по продажѣ хлѣба и центральнаго же товарищества по покупкѣ и продажѣ земли. Юридически касса представляетъ собой такъ наз. «товарищество съ ограниченной отвѣтственностью», членами котораго являются около 2½ тыс. баварскихъ кооперативныхъ обществъ, а общій оборотъ за 1911 г. достигаетъ внушительной суммы 778 милл. мк., причемъ львиная доля, именно 607 милл. мк., приходится на обороты денежнаго отдѣленія. Закупочное отдѣленіе кассы доставило кооперативнымъ организаціямъ за тотъ же годъ почти 3 милл. центнеровъ (центнеръ = 3 пуд.) различнаго рода удобреній, сѣмянъ, кормовыхъ травъ и т. д. цѣнностью въ 9,8 милл. мк., хлѣбное отдѣленіе — продало 500 тыс. центнеровъ хлѣба и, наконецъ, земельное отдѣленіе купило 73 участка съ общей площадью около 1.200 жъ, большая часть которыхъ была втеченіе того же года снова продана.
— Таковы характеръ и текущая работа нашей кассы — закончилъ свои объясненія словоохотливый директоръ. — Какъ видите, касса является чрезвычайно важнымъ органомъ кооперативнаго движенія въ Баваріи. Нашъ районъ въ этомъ отношеніи не представляетъ собой какого-либо исключенія: подобныя же кассы существуютъ и въ другихъ частяхъ Германіи, почти въ каждой провинціи и въ каждомъ союзномъ государствѣ. Всего областныхъ центральныхъ кассъ насчитывается въ настоящее время 39, т. е. почти столько же, сколько и областныхъ союзовъ. Обыкновенно областной союзъ и областная касса находятся въ одномъ и томъ же городѣ и очень часто даже въ одномъ и томъ же зданіи, вотъ, какъ, напр. у насъ.
— По одному ли типу организованы всѣ областныя кассы?
— Въ общемъ но одному и тому же, но въ частностяхъ иногда встрѣчаются и довольно существенныя различія. Такъ, напр., наша касса играетъ роль не только банка, по является въ то же время и центральнымъ товариществомъ по закупкѣ и продажѣ. Это — наша специфически-баварская особенность. Подавляющее же большинство кассъ вѣдаетъ исключительно лишь денежныя операціи, товарное же обращеніе регулируется спеціальными центральными «сбыто-закупочными» товариществами, число которыхъ достигаетъ 45.
— Вы говорили все время объ областныхъ кассахъ, — снова задаемъ мы вопросъ — но есть ли какой-либо общій центръ, объединяющій, въ свою очередь, и областныя кассы?
— О, да, конечно, есть — отвѣчаетъ директоръ — и даже цѣлыхъ два. Во-первыхъ, «Имперскій кооперативный банкъ» въ Дармштадтѣ, т. е. тамъ же, гдѣ помѣщается и «Имперскій союзъ», и, во-вторыхъ, такъ наз. «Прусская центральная кооперативная касса» въ Берлинѣ. Долгое время между этими двумя центрами шла ожесточенная конкуренція — вѣдь одно изъ нихъ учрежденіе товарищеское, а другое государственно-бюрократическое, — пока, наконецъ, между обоими противниками не былъ заключенъ извѣстный компромиссъ. Суть его состоитъ въ слѣдующемъ: «Прусская касса» вѣдаетъ исключительно лишь денежное обращеніе и при томъ только въ предѣлахъ Пруссіи, а «Имперскій банкъ» въ Дармштадтѣ — денежное обращеніе во всей остальной Германіи и товарное обращеніе на протяженіи всей страны. Лично мы имѣемъ дѣло только съ «Имперскимъ банкомъ». Впрочемъ, извѣстную поддержку намъ оказываетъ и баварское правительство: отъ него мы имѣемъ денежную ссуду въ размѣрѣ 4 милл. мк.
Еще нѣсколько вопросовъ и отвѣтовъ, крѣпкое рукопожатіе, и мы, тяжело нагруженные разнообразными отчетами, протоколами, брошюрами и руководствами, выходимъ, наконецъ, на улицу.
Итакъ первый шагъ къ непосредственному ознакомленію съ нѣмецкой с.-хоз. коопераціей сдѣланъ. Сегодня мы осмотрѣли центральныя учрежденія области, а завтра въ провинцію.
III. Кооперативный элеваторъ.[править]
И вотъ мы въ провинціи.
Съ высоты безоблачнаго неба ярко сіяетъ солнце. На всей природѣ и на людяхъ отпечатокъ благодушія.
Мы — въ Ландсгутѣ, маленькомъ, находящемся километрахъ въ 70 отъ Мюнхена, красиво расположенномъ городкѣ, когда-то резиденціи гордыхъ герцоговъ Нижней Баваріи. Объ этомъ прошломъ и сейчасъ путешественнику напоминаютъ высокій и мрачный готической соборъ, оригинальное узорчатое зданіе ратуши, да нѣсколько узенькихъ улицъ эпохи далекаго средневѣковья. Теперь Линдсгутъ — только захолустный уѣздный центръ, едва насчитывающій 25.000 жителей. По пыльнымъ плохо мощенымъ улицамъ города медленно плетутся небольшіе коночные вагончики, запряженные худыми, какъ скелетъ, лошадьми, по тротуарамъ спокойно разгуливаютъ лохматыя дворовыя собаки, изо всѣхъ оконъ и дверей безцеремонно высовываются горящія любопытствомъ физіономій обывателей и появленіе на улицѣ всякаго новаго человѣка вызываетъ среди аборигеновъ сильное возбужденіе.
Впрочемъ, намъ некогда размышлять на тему о превратности историческихъ судебъ. Мы въ Ландсгутъ пріѣхали съ вполнѣ опредѣленной цѣлью — осмотрѣть одинъ изъ образцовыхъ кооперативныхъ элеваторовъ (товарищескій сбытъ хлѣба вообще сравнительно сильно распространенъ въ Баваріи). Это высокій обширный каменный домъ, стоящій у самаго полотна желѣзной дороги и рѣзко выдѣляющійся изъ ряда остальныхъ построекъ большой бѣлой надписью: «Genossenschaftliche Lagerhaus Landshut». Въ небольшой, чистой и хорошо обставленной конторѣ насъ встрѣчаетъ бухгалтеръ — уже не молодой высокаго роста господинъ съ копной сѣдоватыхъ волосъ на головѣ и подвижнымъ лицомъ. Вначалѣ онъ офиціально корректенъ и какъ будто бы даже нѣсколько недовѣрчивъ. Однако, предъявленная нами рекомендація отъ секретаря мюнхенскаго Landesverband’а быстро мѣняетъ его настроеніе. Онъ сразу становится очень милъ и любезенъ, помогаетъ намъ раздѣться, гостепріимно распахиваетъ передъ нами всѣ двери и привѣтливымъ жестомъ хозяина приглашаетъ слѣдовать за нимъ для осмотра его маленькаго кооперативнаго царства. Съ истинно-нѣмецкой аккуратностью бухгалтеръ демонстрируетъ передъ нами одинъ за другимъ всѣ три этажа зданія, показываетъ закрома, высоко насыпанные зерномъ, пускаетъ въ ходъ паровую машину, приводящую въ движеніе весь механизмъ элеватора, объясняетъ дѣйствіе аппаратовъ для очистки хлѣбныхъ злаковъ.
Когда осмотръ элеватора законченъ, — мы всѣ, изрядно перепачканные пылью; усаживаемся въ кружокъ на огромныхъ мѣшкахъ томасовой муки и начинаемъ обстоятельную бесѣду на кооперативныя темы.
— Нашъ элеваторъ — говоритъ бухгалтеръ — основанъ въ 1897 г. и въ настоящее время представляетъ собой собственность особаго товарищества (Lagerhausgenossenschaft), составившагося изъ 13 окрестныхъ кредитныхъ кооперативовъ. Основной задачей элеватора является, съ одной стороны, посредничество по продажѣ хлѣба, собираемаго мѣстными крестьянами, съ другой, — доставка имъ с.-х. удобреній, сѣмянъ и пр. Нашъ уставъ допускаетъ возможность различнаго рода сдѣлокъ не только съ членами кооперативныхъ товариществъ, но также и съ частными лицами. Элеваторомъ пользуются главнымъ образомъ какъ разъ не члены. Приблизительно 60 % продаваемаго нами хлѣба поступаетъ отъ частныхъ лицъ и только 40 % отъ нашихъ членовъ. Что касается размѣровъ нашей дѣятельности, то втеченіе 1911/12 года элеваторъ перепродалъ почти 32½ тыс. центнеровъ хлѣба (главнымъ образомъ ячменя) и доставилъ крестьянамъ 52 тыс. центнеровъ всякаго рода удобреній. Кассовый оборотъ нашъ за тотъ же годъ достигъ 1½ м. мк., а чистая прибыль — 10.000 мк.
— Какъ и куда сбываете вы хлѣбъ? Продаете-ли вы его самостоятельно или же цѣликомъ отправляете въ главный элеваторъ подъ Мюнхеномъ?
— Сбытъ хлѣба находится всецѣло въ нашихъ рукахъ и тутъ никто намъ не указчикъ. Иногда мы отправляемъ часть хлѣба и въ мюнхенскій элеваторъ, если оттуда поступаютъ на него требованія, но въ большинствѣ случаевъ продаемъ его сами. Нашъ главный рынокъ — Ландсгутъ и еще нѣсколько по близости лежащихъ городскихъ пунктовъ. Иной разъ продаемъ и въ Мюнхенъ, но тоже большей частью самостоятельно.
— Стало быть, кооперативный сбытъ хлѣба еще далеко не централизованъ? — нѣсколько разочаровано спрашиваемъ мы, рисовавшіе себѣ раньше гораздо болѣе импозантную картину.
— О, разумѣется, нѣтъ! Да это пока и не представляется возможнымъ. Во всей Баваріи существуетъ сейчасъ лишь 36 кооперативныхъ элеваторовъ, объединенныхъ въ особое «Eagerhausvereinigung». Пять складовъ принадлежатъ центральной кассѣ, остальные — отдѣльнымъ товариществамъ вродѣ нашего. Эти элеваторы раскинуты по разнымъ концамъ довольно обширнаго района, — подумайте же теперь, чего стоили бы одни только расходы по транспорту, еслибы мы захотѣли концентрировать всю продажу хлѣба въ Мюнхенѣ! А къ этому прибавляется еще цѣлый рядъ очень существенныхъ коммерческихъ и техническихъ затрудненій…
Бесѣда кончена, мы направляемся къ выходу. Бухгалтеръ провожаетъ насъ до самыхъ воротъ и вдругъ говоритъ:
— Вотъ, обратите вниманіе на это небольшое строеніе.
Мы замѣчаемъ маленькій продолговатый сарайчикъ, сдѣланный изъ большихъ почернѣвшихъ листовъ гофрированнаго желѣза.
— Это первоначальное помѣщеніе нашего элеватора, — съ улыбкой поясняетъ бухгалтеръ. — Много лѣтъ мы должны были ютиться въ его тѣсныхъ стѣнахъ прежде, чѣмъ получили возможность построить нынѣшнее помѣщеніе. И, хотя сарайчикъ теперь намъ уже больше не нуженъ, мы все-таки продолжаемъ его тщательно сохранять, какъ живое свидѣтельство, что значитъ дружная товарищеская работа.
IV. Въ кредитномъ товариществѣ.[править]
Ландсгутъ — наша первая остановка въ провинціи, но далеко не послѣдняя: за ней слѣдуютъ другія. Баварія славится въ кооперативномъ мірѣ не только своимъ товарищескимъ сбытомъ хлѣба, находящимся, впрочемъ, какъ выясняется на дѣлѣ, еще лишь на первыхъ ступеняхъ своего развитія, но также и образцовой постановкой мелкаго кредита. Мы рѣшаемъ отправиться въ одно изъ глухихъ селеній, расположенныхъ часахъ въ двухъ ѣзды отъ Ландсгута, гдѣ, по свѣдѣніямъ, полученнымъ нами еще въ Мюнхенѣ, должно находиться одно изъ лучшихъ баварскихъ ссудо-сберегательныхъ товариществъ.
Послѣ трехъ пересадокъ и долгой томительной тряски въ вагонѣ маленькаго мѣстнаго поѣзда, останавливающагося регулярно каждыя пять минутъ, мы, наконецъ, вылѣзаемъ на крохотной желѣзнодорожной станціи, одиноко заброшенной среди безконечныхъ холмовъ и долинъ. Прямо передъ нами чистенькая и аккуратная нѣмецкая деревня: хорошо утрамбованная дорога, бѣлые двухэтажные съ красной черепичной крышей домики, красивые садики съ подстриженными деревьями, небольшая готическая церковь и электрическіе фонари на широкой и прямой, какъ стрѣла, улицѣ. Справа и слѣва, насколько хватаетъ глазъ, тянутся золотистыя поля колосящейся ржи, лишь изрѣдка перерѣзанныя темными купами деревьевъ. На горизонтѣ, затянутомъ прозрачной синеватой дымкой, слегка обрисовывается волнистая линія невысокихъ горъ. Хорошо и тихо.
Мы отыскиваемъ счетовода кредитнаго товарищества. Это — высокаго роста широкоплечій дѣтина съ пудовыми кулаками, квадратной физіономіей и ясно-голубыми, почти дѣтски-невинными глазами. Мы застаемъ его за работой въ конюшнѣ, гдѣ онъ занимается чисткой только что вернувшейся съ поля лошади. Узнавъ, кто мы такіе и зачѣмъ сюда пріѣхали, нашъ новый знакомый преображается. Изъ скромнаго сельскаго хозяина, занятаго своимъ привычнымъ повседневнымъ дѣломъ, онъ вдругъ превращается въ отвѣтственнаго руководителя крестьянской организаціи и, торопливо накинувъ поверхъ рабочаго костюма свой парадный пиджакъ, приглашаетъ насъ слѣдовать за нимъ въ помѣщеніе товарищества. Оно расположено противъ школы, въ небольшомъ каменномъ домѣ, переднюю половину котораго занимаетъ квартира учителя. Кооперативное святилище состоитъ изъ большой, свѣтлой комнаты, перегороженной на двѣ части деревянной стойкой. Позади стойки находятся письменный столъ, конторка, желѣзный несгораемый шкафъ и длинная полка съ книгами и документами, впереди — нѣсколько простыхъ деревянныхъ стульевъ. На одной стѣнѣ — большой портретъ «отца Райфазена» въ черной широкой рамѣ, на другой — прекрасный снимокъ съ извѣстной картины, изображающей Спасителя, идущаго черезъ поле колосящагося хлѣба.
Счетоводъ вытаскиваетъ свои толстыя кассовыя книги и начинаетъ немедленно посвящать насъ во всѣ тайны своего дѣлопроизводства. Говоритъ онъ увѣренно и толково, съ перомъ и чернилами, не смотря на внѣшнюю косолапость, справляется чрезвычайно ловко, на задаваемые вопросы отвѣчаетъ кратко и въ то же время содержательно. Передъ нами умный и интеллигентный кооператоръ, прекрасно знающій свое дѣло. Отъ него мы узнаемъ, что данное товарищество распространяетъ свое дѣйствіе на насколько окрестныхъ селеній, что число его членовъ достигаетъ 400 чел., а размѣръ годовыхъ оборотовъ — 700 тыс. мк., что оно находится въ непосредственныхъ сношеніяхъ съ мюнхенской центральной кассой и имѣетъ тамъ кредитъ въ размѣрѣ 150.000 мк. Ссуды выдаются товариществомъ почти исключительно лишь на долгіе сроки (до 10 лѣтъ) и притомъ только на хозяйственныя нужды. Въ числѣ финансовыхъ операцій, практикуемыхъ кооперативамъ, имѣется также и пріемъ денегъ на текущій счетъ, каковымъ пользуются главнымъ образомъ лавочники и деревенскіе ремесленники, въ довольно значительномъ количествѣ входящіе въ составъ организаціи. Впрочемъ, кромѣ чисто-денежныхъ операцій, товарищество, слѣдуя завѣтамъ Райфайзена (въ Баваріи вообще идеи послѣдняго имѣютъ очень большое распространеніе), занимается въ то же время и снабженіемъ своихъ членовъ меліоративными средствами и продажей производимыхъ крестьянами с.-х. продуктовъ.
Насъ интересуетъ вопросъ объ экономическомъ уровнѣ членовъ кооператива. Послѣ довольно обстоятельнаго разговора удается выяснить, что основная масса участниковъ товарищества принадлежитъ къ категоріи зажиточныхъ и очень зажиточныхъ крестьянъ, имѣющихъ по 10, 15, 20 и болѣе гектаровъ земли[2]. Нашъ собесѣдникъ откровенно заявляетъ:
— Да и къ чему, въ самомъ дѣлѣ, идти въ нашу организацію неимущему крестьянину? Денегъ для вкладовъ у него не имѣется, а кредитъ мы оказываемъ только на производственныя цѣли и при томъ подъ вѣрную гарантію, какой онъ представляетъ большей частью не въ состояніи.
Мы узнаемъ, что главная отрасль сельскаго хозяйства, распространенная въ округѣ, это воздѣлываніе хлѣбныхъ злаковъ. Разговоръ естественно переходитъ на наиболѣе острый вопросъ современной германской жизни — вздорожаніе пищевыхъ продуктовъ и на вызывающія это вздорожаніе пресловутыя аграрныя пошлины.
— Какъ относятся мѣстные крестьяне къ аграрнымъ пошли намъ? — интересуюсь я.
— О, конечно, безусловно сочувственно — отвѣчаетъ мой собесѣдникъ не допускающимъ сомнѣнія тономъ.
— А можно узнать, почему?
— Это болѣе, чѣмъ естественно — откликается счетоводъ, видимо, удивленный моей непонятливостью. — Высокія аграрныя пошлины защищаютъ нашъ рынокъ отъ наплыва дешеваго иностраннаго хлѣба изъ Венгріи, Сербіи, Румыніи, Россіи и такимъ образомъ подымаютъ цѣпы на хлѣбъ внутри Германіи. А это, разумѣется, выгодно крестьянину. Уничтожьте пошлины, — и все наше сельское хозяйство пойдетъ немедленно же на сигарку. Мы не въ состояніи Конкурировать съ заграницей: у насъ и цѣпы на землю очень высокія, да и меліоративныя затраты слиткомъ велики.
Разсужденія счетовода, обнаруживающія его недурную оріентировку въ затронутомъ вопросѣ, кажутся мнѣ однако не совсѣмъ убѣдительными. Только недавно мнѣ пришлось читать книгу извѣстнаго мюнхенскаго профессора Я. Брентано о хлѣбныхъ пошлинахъ въ Германіи, очень убѣдительно и съ цифрами въ рукахъ доказывающаго, что въ этихъ пошлинахъ заинтересовала лишь самая ничтожная часть крестьянства. Высокія цѣны на мясо и хлѣбъ выгодны только тому, кто больше продаетъ этихъ продуктовъ, чѣмъ покупаетъ. А подавляющая масса деревенскаго населенія, по мнѣнію Брентано, какъ разъ и вынуждена ихъ прикупать, и притомъ прикупать въ очень значительной степени. Я пробую выдвинуть эти аргументы противъ моего собесѣдника. Но онъ и слышать ничего не хочетъ.
— Какъ можно говорить, что только очень крупный крестьянинъ получаетъ дѣйствительную выгоду отъ пошлинъ! — кипятится онъ. — Вѣдь это полное заблужденіе, основанное лишь на незнакомствѣ съ истиннымъ положеніемъ дѣлъ. У насъ есть члены товарищества В…. П…. С…-- мой собесѣдникъ называетъ рядъ фамилій — каждый изъ нихъ имѣетъ не больше; 5—6 гкт. земли, а продаютъ они въ годъ со своего хозяйства минимумъ на 1100—1200 мк., — для крестьянскаго хозяйства это — сумма колоссальная. А не будь пошлинъ, они получили бы всего, скажемъ, 500—700 мк.
— Ну, хорошо, — соглашаюсь я, — допустимъ, что для широкой массы деревенскаго населенія пошлины, дѣйствительно приносятъ извѣстную выгоду, но какъ же бытъ съ жителями городовъ? Вѣдь для нихъ пошлины — настоящій зарѣзъ.
— Каждому своя рубашка ближе къ тѣлу, — холодно отвѣчаетъ мой собесѣдникъ — а къ тому же городскіе рабочіе получаютъ возмѣщеніе за вздорожаніе мяса и хлѣба въ формѣ соотвѣтственнаго повышенія заработной платы, такъ что и они не остаются въ накладѣ.
Изъ послѣднихъ словъ счетовода настолько явственно выглядываетъ дешевая мудрость агитаторовъ центра, что у меня невольно вырывается вопросъ:
— А, скажите, пожалуйста, какая политическая партія главнымъ образомъ представлена въ вашемъ районѣ?
— У насъ здѣсь имѣются собственно двѣ партіи — центръ и баварскій крестьянскій союзъ, но главную роль играетъ, конечно, центръ.
Такъ и есть, я, значитъ, не ошибся!
— А соціалъ-демократовъ у васъ нѣтъ? — снова задаю я вопросъ.
Мой собесѣдникъ разражается веселымъ смѣхомъ: такимъ страннымъ и забавнымъ кажется ему мое предположеніе.
— Откуда же тутъ взяться с.-д.? — отвѣчаетъ онъ — Вѣдь с.-д. — противники аграрныхъ пошлинъ, какой же крестьянинъ станетъ за нихъ голосовать?…
Пошлины! О нихъ теперь такъ много пишутъ и говорятъ въ Германіи и, въ сущности, до сихъ поръ еще, повидимому, толкомъ не знаютъ, кому онѣ собственно экономически нужны. И, если вѣрно утвержденіе моего собесѣдника что въ нихъ кровно заинтересованъ уже маленькій крестьянинъ, владѣющій 5—6 жъ пахотной земли, (а не столь кровно, и еще болѣе маленькій), — то не окажется-ли, въ концѣ концовъ, подъ реакціонной таможенной политикой германскаго правительства болѣе широкаго и демократическаго соціальнаго базиса, чѣмъ это обычно принято думать? Вѣдь взять, напр., хотя бы Баварію: въ ней группа хозяйствъ съ 5 и выше гектарами земли является не какой-либо quantité négligeable, а достигаетъ цѣлыхъ 40 %, т. е. двухъ пятыхъ всего крестьянства.
V. Крестьянскій городъ.[править]
Въ Карлсруэ — маленькой и скучной столицѣ Бадена — мѣстные кооператоры намъ говорили:
— Непремѣнно заѣзжайте по дорогѣ въ Эппингенъ! Тамъ одно изъ нашихъ лучшихъ закупочныхъ товариществъ, съ которымъ вамъ будетъ интересно познакомиться, а кромѣ того вы увидите настоящій крестьянскій городъ. Это тоже любопытно.
И вотъ мы снова въ поѣздѣ. Въ окнѣ вагона непрерывной чередой быстро бѣгутъ широкія пространства колосящихся нивъ, плантанціи табаку и цикорія, поля свекловицы, фруктовые сады, чистыя и точно принаряженныя веселыя деревни. На поляхъ ярко пестрѣютъ красивые костюмы работающихъ женщинъ, по длиннымъ извивающимся дорогамъ несутся на велосипедахъ загорѣлыя фигуры крестьянъ съ косами и граблями за плечами. Черезъ маленькія рѣчки, то и дѣло пересѣкающія волнообразную равнину, перекинуты прочные каменные мосты и по нимъ неторопливо ползутъ громадныя деревянныя телѣги, запряженныя медлительными волами. Милый, веселый, привѣтливый Баденъ!
Мѣста, по которымъ мы сейчасъ ѣдемъ, полны глубокаго историческаго значенія въ судьбахъ с.-х. коопераціи Германіи. Именно здѣсь, на широкихъ равнинахъ Бадена и сосѣдняго Гессена, въ концѣ 70-хъ годовъ прошлаго столѣтія впервые зародилась оппозиція противъ догматизма и деспотической политики родоначальника товарищескаго движенія въ деревнѣ — «отца Райфайзена». Именно здѣсь группа молодыхъ и талантливыхъ кооператоровъ (Гаазъ, Вейденгаммеръ и др.) подняла знамя протеста противъ бюрократическаго централизма Нейвидской организаціи[3] и противъ исключительнаго предпочтенія, оказывавшагося Райфайзеномъ кредитной коопераціи. Не одни только ссудо-сберегательныя товарищества — говорили протестанты — имѣютъ законное право на существованіе; такое же право имѣютъ и товарищества по сбыту с.-х. продуктовъ, по закупкѣ удобреній, по продажѣ и переработкѣ молока, и товарищества всякаго иного вида и характера. И не сверху, не изъ канцелярій центральнаго правленія должно строиться самоуправляющееся кооперативное государство, а снизу, изъ рядовъ широкой массы, путемъ свободнаго объединенія мѣстныхъ организацій въ областныя и провинціальныя и, позднѣе, въ единую общенаціональную.
Прошло около 30 лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ ясно и отчетливо были формулированы основныя положенія протестантовъ, и теперь мы имѣемъ уже полное право утверждать, что логика историческаго развитія оказалась не на сторонѣ Райфайзена. Маленькая волна протеста, поднявшаяся на равнинахъ Бадена и Гессена, мало-по-малу разлилась по всей Германіи, затопивъ, въ концѣ концовъ, даже и Нейвидскія твердыни. Кто, въ самомъ дѣлѣ, въ настоящее время рѣшится отстаивать «кооперативныя истины» отца Райфайзена? Основныя требованія баденско-гессенской оппозиціи — федерализмъ конституціи и признаніе права на существованіе за различными формами коопераціи — вошли въ плоть и кровь современнаго товарищескаго движенія. Эта рѣшительная побѣда протестантовъ даже чисто-внѣшне нашла себѣ чрезвычайно яркое выраженіе: именно тѣ немногія товарищества по закупкѣ и сбыту с.-х. продуктовъ[4], которыя въ концѣ 70-хъ гг. начали отважную борьбу съ кооперативнымъ догматизмомъ Райфайзена, именно они и являлись главнымъ ядромъ, около котораго сложился нынѣшній «Имперскій Союзъ с.-х. товариществъ»…
— Эппингенъ! — раздается снаружи рѣзкій голосъ кондуктора.
Мы выходимъ на перронъ небольшого одноэтажнаго вокзала. По случаю праздничнаго дня на вокзалѣ толпится необычно много пестро разодѣтой публики, сразу же обращающей особенное вниманіе на нашу небольшую группу. Мы подходимъ къ одному изъ обывателей и просимъ указать намъ адресъ предсѣдателя мѣстнаго кооперативнаго товарищества. Насъ сразу окружаютъ нѣсколько добродушныхъ, словоохотливыхъ аборигеновъ и, торопясь и перебивая другъ друга, начинаютъ разсказывать дорогу. Мы силимся понять ихъ запутанныя объясненія, въ которыхъ большую роль играютъ какія-то зеленыя ставни и два незастроенныхъ пустыря, но намъ это никакъ не удается. Тогда одинъ изъ обывателей, снисходя къ нашему безпомощному положенію, вызывается взять на себя обязанности проводника и въ двѣ минуты доставляетъ насъ, куда слѣдуетъ.
Предсѣдатель — плотный, круглолицый, добродушный крестьянинъ съ торчащими въ разныя стороны рыжеватыми волосами — встрѣчаетъ нашу компанію съ распростертыми объятіями. Говорятъ, что на проселкахъ люди привѣтливѣе, чѣмъ на большихъ дорогахъ, — во время нашей поѣздки по деревенской Германіи мы неоднократно имѣли случай убѣдиться въ справедливости этого изреченія. Едва успѣваемъ мы размѣститься въ небольшой, хорошо обставленной комнатѣ, служащей хозяину, очевидно, кабинетомъ, — какъ на столѣ появляется графинъ съ золотистымъ рислингомъ и двѣ тарелки, до верху наполненныя деревенскими печеніями и сластями. Неустанно подливая вино въ быстро пустѣющіе стаканы, хозяинъ энергично приглашаетъ насъ угощаться и въ то же время, ни на минуту не переставая говорить, любезно удовлетворяетъ наше кооперативное любопытство.
Товарищество, офиціальнымъ главой котораго онъ является, основано лѣтъ 30 тому назадъ и пережило немало всевозможныхъ пертурбацій. Въ настоящее время оно находится въ цвѣтущемъ состояніи, насчитывая почти 450 членовъ и имѣя годовой оборотъ свыше 800 тыс. мк. Главной задачей товарищества является, съ одной стороны, закупка сѣмянъ, удобреній, кормовыхъ травъ и пр. для своихъ членовъ, съ другой, — коллективный сбытъ производимыхъ послѣдними с.-х. продуктовъ, главнымъ образомъ ячменя, овса и пшеницы. Въ цѣляхъ облегченія своихъ товарныхъ операцій товарищество имѣетъ небольшой складъ для храненія пріобрѣтаемыхъ имъ меліоративныхъ средствъ и небольшой же хлѣбный элеваторъ, устроенный приблизительно по тому же типу, что и въ Ландсгутѣ, но только въ значительно меньшемъ размѣрѣ.
Изъ дальнѣйшаго разговора съ предсѣдателемъ выясняется, что основнымъ занятіемъ окрестнаго населенія является разведеніе цикорія, и тогда у насъ естественно возникаетъ вопросъ, почему кооперативъ до сихъ поръ не беретъ въ свои руки сбыта и этого продукта.
— Видите ли, — отвѣчаетъ нашъ собесѣдникъ, покачивая головой, — сбытъ цикорія не такая простая штука. Нѣсколько лѣтъ назадъ мы пережили здѣсь настоящую «цикорную войну» и съ тѣхъ поръ вопросъ о кооперативной продажѣ этого растенія больше не подымается. Дѣло было такъ. Съ незапамятныхъ временъ крестьяне продавали свой цикорій скупщикамъ, которые эксплуатировали ихъ самымъ безсовѣстнымъ образомъ. Недовольство и озлобленіе противъ скупщиковъ были очень велики, но долго никакого выхода изъ своего печальнаго положенія крестьяне не находили. Наконецъ, однажды наглость торговцевъ перешла границы и тогда во всей нашей округѣ вспыхнуло открытое возмущеніе. Крестьяне заявили, что, если скупщики не назначатъ имъ болѣе приличныхъ цѣнъ, — то на будущій годъ они объявляютъ забастовку: не станутъ засѣвать полей, сами останутся безъ хлѣба, но за то и торговцевъ лишатъ ихъ заработка. Ну, разумѣется скупщики сначала и въ усъ себѣ не дули: не очень-то, молъ, испугались, — знаемъ хорошо, чего стоятъ эти угрозы! Но только смотрятъ — крестьяне и всерьезъ не принимаются за работу: поля — не паханы, скотина — въ стойлѣ, всѣ сидятъ по домамъ и не двигаются. Приходятъ тогда скупщики къ крестьянамъ и говорятъ: «какъ вы не понимаете своего собственнаго интереса? Вѣдь, если у васъ не будетъ цикорія, мы пойдемъ въ другія мѣста и тамъ найдемъ себѣ занятіе. Мы-то въ накладѣ не останемся, а вотъ, какъ вы справитесь, — другое дѣло». Собрались тутъ крестьяне, поговорили, подумали и рѣшили послать двухъ спеціальныхъ делегатовъ, чтобы объѣздили они всѣ районы, гдѣ выдѣлывается цикорій, и посмотрѣли, дѣйствительно ли въ другихъ мѣстахъ растетъ такой цикорій, какъ у насъ. А надо вамъ сказать, что нашъ цикорій особенный и считается лучшимъ во всей Германіи. Ну, покружили делегаты по странѣ, побывали въ разныхъ частяхъ ея, вернулись и говорятъ: стойте, братцы, крѣпко! Такого цикорія, какъ у насъ, нигдѣ въ другихъ мѣстахъ не имѣется. Узнали объ этомъ скупщики, переполошились, собрали тоже свое собраніе и рѣшили въ концѣ концовъ пойти на уступки: установили приличныя цѣны на продуктъ и перестали изводить крестьянъ всяческими притѣсненіями. Такъ вотъ и живемъ мы до сихъ поръ. Крестьяне довольны и не хотятъ передавать сбыта цикорія товариществу, да, по правдѣ сказать, и товарищество не слишкомъ-то гонится за передачей: очень ужь трудное это дѣло продавать цикорій.
— А теперь, — закончилъ свой разсказъ нашъ собесѣдникъ — не желаете ли сдѣлать небольшую прогулку по городу и ознакомиться съ нѣкоторыми его достопримѣчательностями? Здѣсь есть кое-что любопытное.
Мы выходимъ на улицу и подъ руководствомъ предсѣдателя начинаемъ круговое путешествіе по Эппингену. Вотъ старинная часть города, существующая, какъ утверждаетъ нашъ проводникъ, «съ незапамятныхъ временъ». Какая странная и своеобразная картина кругомъ! Улицы, точно узкія темныя щели, въ которыхъ едва могутъ разойтись два встрѣчныхъ пѣшехода. Высокіе, остроконечные, почернѣвшіе отъ времени дома, точно гробы, въ которыхъ сохраняется прахъ далекаго прошлаго. Нѣкоторые изъ домовъ уже покосились, нѣкоторые вотъ-вотъ готовы упасть…
Изъ стараго города мы попадаемъ въ новую, современную часть, Здѣсь уже совсѣмъ иная картина. На каждомъ шагу вы встрѣчаете несомнѣнные слѣды самой подлинной европейской культуры, такъ странно поражающей въ этомъ крохотномъ мѣстечкѣ, едва насчитывающемъ 3000 жителей. На базарной площади возвышается новое красивое зданіе эппингенской ратуши. Около него расположенъ рядъ весьма недурныхъ магазиновъ, могущихъ сдѣлать честь большому русскому провинціальному городу. Разбѣгающіяся отъ площади улицы хорошо вымощены и уставлены электрическими фонарями. Совсѣмъ, какъ въ крупныхъ центрахъ! Этимъ однако на исчерпываются всѣ признаки цивилизаціи «крестьянскаго города». Отъ нашего спутника мы узнаемъ, что въ Эппингенѣ издается собственная газета, имѣются двѣ типографіи, книжный магазинъ, библіотека, существуетъ канализація, водопроводъ, нѣсколько школъ, даже отъ времени до времени гастролируетъ небольшой провинціальный театръ.
— А скажите, — обращаюсь я къ нашему проводнику — почему Эппингенъ называется «крестьянскимъ городомъ»?
— Да, видите-ли, — отвѣчаетъ тотъ — офиціально Эппингенъ считается городомъ и пользуется соотвѣтствующими правами и привилегіями. Однако фактически все его населеніе состоитъ почти сплошь изъ земледѣльцевъ. Вотъ его и стали называть " крестьянскимъ городомъ ".
— Крестьянскій городъ! Крестьянскій городъ! — повторяетъ одинъ изъ членовъ нашей экскурсіи — А сколько въ немъ старой, глубоко вросшей въ жизнь культуры!
VI. Въ избирательномъ округѣ Э. Давида.[править]
Въ окрестностяхъ Майнца, осматривая рекомендованное намъ водопроводное товарищество, мы задержались и пропустили удобный поѣздъ, который долженъ былъ доставить насъ обратно въ городъ. Товарищество, которое невольно сыграло съ нами такую злую шутку, было очень любопытно и оригинально. 26 окрестныхъ сельскихъ общинъ, долгіе годы страдавшихъ отъ недостатка здоровой воды, создали обширную кооперативную организацію, поставившую своей задачей устраненіе этого коренного зла мѣстной жизни. Былъ собранъ первоначальный паевой капиталъ въ размѣрѣ нѣсколькихъ сотъ тысячъ марокъ, получена 2-хъ милліонная субсидія отъ гессенскаго правительства и вслѣдъ затѣмъ немедленно приступили къ производству необходимыхъ работъ. Въ короткое время были вырыты артезіанскіе колодцы, глубоко подъ землей проложена сѣть трубъ, поставлена 90 сильная водокачальная машина, и по окрестнымъ небольшимъ пригоркамъ и холмамъ разбросаны помѣстительные желѣзо-бетонные водоемы. Подпочвенная влага забила наружу бурнымъ ключомъ, и ожила и расцвѣла вся окружающая равнина.
— То-есть, понимаете-ли, съ тѣхъ поръ нашу округу и узнать нельзя — говорилъ намъ, добродушно улыбаясь, убѣленный сѣдинами предсѣдатель товарищества. — Раньше, бывало, населеніе едва-едва концы съ концами сводило, а теперь совсѣмъ не то. Овощи и фрукты стали родиться въ удвоенномъ количествѣ, появились заработки, завелись у народа денежки. А все кооперація. Великое это дѣло!..
Повторяю, товарищество, которое мы такъ долго осматривали, было очень интересно, но удобный поѣздъ на Майнцъ мы все-таки упустили. Погоревавъ, мы рѣшили на вечеръ въ городъ совсѣмъ не возвращаться, а провести ночь въ одномъ изъ близъ-лежащихъ селеній, въ которомъ намъ предстояло на слѣдующій день повидать руководителей товарищества для продажи фруктовъ. Селеніе это является довольно большимъ базарнымъ мѣстечкомъ и мы разсчитывали безъ труда найти тамъ помѣщеніе для ночлега.
Когда послѣ получасовой ѣзды по маленькой узкоколейной дорогѣ мы сошли на станціи нашего назначенія, часы показывали половину девятаго и въ окнахъ деревенскихъ домовъ уже повсюду зажглись вечерніе огни. Слѣдуя указаніямъ одного изъ мѣстныхъ жителей, съ которымъ мы познакомились и разговорились въ вагонѣ мы увѣренно направились на центральную площадь селенія и, тяжело нагруженные объемистыми портфелями съ полученными по дорогѣ кооперативными матеріалами, рѣшительно вступили въ темноватый залъ лучшей деревенской гостинницы. На нашъ вопросъ, есть ли свободныя комнаты, хозяинъ гостинницы — толстый, налитой пивомъ нѣмецъ сначала ничего опредѣленнаго не отвѣтилъ и лишь послѣ тщательнаго изученія нашихъ физіономій и фигуръ непривѣтливо буркнулъ:
— Все занято.
Опечаленные и разочарованные, мы отправляемся дальше и стучимся въ двери слѣдующей гостинницы, ужа рангомъ пониже. Но и тамъ насъ преслѣдуетъ та же неудача. При нашемъ внезапномъ появленіи нижній залъ гостинницы наполняется толпой какихъ-то молодыхъ дѣвицъ, которыя боязливо жмутся другъ къ другу и недовѣрчиво поглядываютъ на невѣдомыхъ пришельцевъ. Минуту продолжается тягостное молчаніе и затѣмъ громко звучитъ уже знакомый отвѣтъ:
— Все занято.
Мы пробуемъ зайти еще въ два по близости расположенныхъ постоялыхъ двора, но вездѣ повторяется одна и та же исторія: хозяева впускаютъ насъ, окидываютъ испытующимъ взглядомъ и затѣмъ всѣ, точно сговорившись, категорически заявляютъ:
— Мѣстъ свободныхъ нѣтъ, все занято.
Раздраженные и обезкураженные столь неожиданнымъ препятствіемъ, мы рѣшаемъ, наконецъ, отрясти отъ ногъ своихъ прахъ этого негостепріимнаго селенія и, отказавшись отъ свиданія съ нужными людьми, съ ближайшимъ же поѣздомъ вернуться въ Майнцъ. По дорогѣ на станцію, на перекресткѣ двухъ улицъ, мы вдругъ совершенно неожиданно сталкиваемся съ нашимъ поѣзднымъ знакомымъ, о чемъ-то оживленно разговаривающимъ съ хозяиномъ первой такъ непривѣтливо насъ встрѣтившей гостинницы.
— Послушайте, — возмущенно обращаюсь я къ нему — что это у васъ тутъ за странные порядки? Куда мы ни приходимъ, — вездѣ намъ заявляютъ, что все полно, что мѣстъ свободныхъ нѣтъ, а между тѣмъ въ залахъ внизу пусто и въ окнахъ повсюду темнота.
— Не безпокойтесь, сейчасъ все будетъ устроено — съ смущенной улыбкой отвѣчаетъ нашъ случайный знакомый.
— Да, да, вы ужъ извините меня — съ еще большимъ смущеніемъ перебиваетъ его толстый трактирщикъ. — Комнаты у меня есть, да только я побоялся васъ пустить…
— Побоялись? — съ удивленіемъ спрашиваемъ мы. — Но почему же? Развѣ мы похожи на разбойниковъ?
— Видите-ли, я принялъ васъ, признаться, за комми-вояжеровъ, у васъ вотъ и портфели такіе же, какъ у нихъ. А это, скажу вамъ, такой народъ, — просто бѣда! У меня столько непріятностей съ ними было, что я ужь заклятье себѣ далъ: комми-вояжеровъ совсѣмъ не принимать.
Дѣло улаживается къ обоюдному удовольствію. Намъ отводятъ три хорошо убранныхъ, просторныхъ и по-нѣмецки чистыхъ комнаты, усаживаютъ за длинный обѣденный столъ и подаютъ горячій ужинъ. Толстый хозяинъ, стремясь загладить совершенную имъ неловкость, теперь любезенъ до приторности, самъ бѣгаетъ и суетится, прикрикиваетъ на горничную, подающую ѣду, и неизвѣстно для чего зажигаетъ лампы въ сосѣднемъ залѣ съ билліардомъ. Потомъ съ огромной пивной кружкой въ рукахъ онъ подсаживается къ занятому нами столу и начинаетъ развлекать насъ свѣтскими разговорами: пространно и витіевато жалуется на погоду, такъ сильно ударившую нынче сельскихъ хозяевъ, посвящаетъ насъ въ тайны своихъ имущественныхъ отношеній — кромѣ гостинницы у него, оказывается, имѣются еще небольшой фруктовый садъ и довольно порядочное пахотное поле, — разсказываетъ намъ о какой-то экскурсіи русскихъ инженеровъ, которая останавливалась у него года два назадъ и о которой онъ сохранилъ самое лучшее воспоминаніе. Наконецъ, бесѣда мало-по-малу переходитъ на политическія темы и начинаетъ принимать болѣе оживленный характеръ.
— Скажите, — спрашиваю я хозяина — что у васъ тутъ за избирательный округъ и кто отъ него проходитъ въ рейхстагъ?
— Наше селеніе приписано къ избирательному округу Майнцъ — городъ, а въ рейхстагъ отъ насъ проходитъ д-ръ Давидъ.
— Это соціалъ-демократъ, что-ли?
— Да, соціалъ демократъ, и даже очень извѣстный… Ученый человѣкъ! Книги умныя пишетъ.
— Что же представляетъ собою д-ръ Давидъ? — продолжаю разспрашивать я словоохотливаго хозяина.
— Что представляетъ? — съ неподдѣльнымъ восторгомъ въ голосѣ восклицаетъ мой собесѣдникъ — замѣчательный человѣкъ! Свѣтлая голова! Блестящія познанія! А какъ говоритъ! Во время послѣднихъ выборовъ онъ два раза выступалъ въ нашемъ селеніи — такъ, можно сказать, все мѣстечко сбѣжалось его слушать, я тоже былъ, — очень хорошо! Такъ тонко понимаетъ дѣло, такъ тонко! Лучше и нельзя. И притомъ онъ не такой безпардонный соціалъ-демократъ, какъ, напр., Бебель… Вѣдь вы, навѣрное, слыхали о Бебелѣ? Нѣтъ, д-ръ Давидъ совсѣмъ другой человѣкъ: онъ не хочетъ предавать своего отечества непріятелю, онъ крѣпко стоитъ за родину и за имперію!
— Такъ, значитъ, д-ръ Давидъ получаетъ въ вашемъ селеніи очень много голосовъ?
— Голосовъ? О, нѣтъ, совсѣмъ мало. Наши люди больше поддерживаютъ центръ и націоналъ-либераловъ. Д-ръ Давидъ проходитъ голосами рабочихъ въ Майнцѣ.
Я въ полномъ недоумѣніи и спрашиваю хозяина, чѣмъ объясняется столь непонятное явленіе.
— А видите-ли, — отвѣчаетъ онъ нѣсколько таинственно — тутъ дѣло не такое простое, какъ кажется. Д-ръ Давидъ, конечно, прекрасный, умный человѣкъ, но онъ же все-таки членъ с.-д. партіи и, значитъ, долженъ плясать подъ дудку партійнаго начальства — всѣхъ этихъ Бебелей, Зингеровъ и КR. У с.-д. вѣдь вообще очень строго, все равно, какъ въ казармѣ: не разсуждать! Повиноваться! Разъ, два! Стало быть, и д-ръ Давидъ долженъ не отставать отъ другихъ, а то какъ разъ вонъ вылетитъ изъ депутатовъ. Кому же это пріятно! Ну, а вѣдь партію-то мы знаемъ достаточно хорошо: она стоитъ за рабочихъ и только для рабочихъ старается, до крестьянъ ей дѣла никакого нѣтъ. Вотъ, напр., с.-д. противъ таможенныхъ пошлинъ, а вѣдь пошлины — наше спасеніе, безъ пошлинъ мы окончательно погибли. Какъ же мы можемъ голосовать за соціалъ-демократію?..
Пошлины! Опять пошлины! Право, послѣ нѣсколькихъ бесѣдъ съ нѣмецкими крестьянами невольно начинаешь приходить къ выводу, что именно здѣсь, въ этомъ проклятомъ вопросѣ современной германской жизни, завязанъ тотъ узелъ, который опредѣляетъ политическія симпатіи и антипатіи деревенскаго міра.
VII. Въ гостяхъ у винодѣловъ.[править]
Тихо журчитъ Рейнъ, разбиваемый гулкими ударами пароходныхъ колесъ, и быстро несутся на встрѣчу волшебныя панорамы воспѣтой поэтами величавой рѣки. Бѣгутъ гористые, изборожденные расщелинами и густо поросшіе лѣсомъ берега, мелькаютъ фантастическія развалины старинныхъ рыцарскихъ гнѣздъ и ярко сверкаетъ широкая полоса воды, точно гигантская серебристая змѣя, извивающаяся между двумя отвѣсными каменными стѣнами.
Чѣмъ дальше внизъ по теченію, тѣмъ интереснѣе и своеобразнѣе становится быстро смѣняющаяся панорама. Справа и слѣва по откосамъ обрывистыхъ горъ, цѣпляясь за каждый выступъ, за каждый болѣе пологій уклонъ, бѣгутъ непрерывной полосой виноградники. Тяжела ихъ неустанная борьба за существованіе! Мрачныя скалы и темные густолиственные лѣса оказываютъ на каждомъ шагу отчаянное сопротивленіе наступающей зеленой арміи, временами оттѣсняя ея стройные ряды къ самой полосѣ воды. Но напрасно! Тысячами гибкихъ остроконечныхъ лозъ идетъ огромное виноградное войско на штурмъ неприступныхъ твердынь, отгоняетъ лѣса, обвиваетъ острые камни, ложится пышнымъ красивымъ плющемъ вокругъ массивныхъ громадъ замковъ и развалинъ. Бѣдная Лорелея! Даже и она не могла избѣжать общей участи: ея легендарно-зловѣщая голова украшена зеленымъ вѣнкомъ побѣдоносныхъ виноградниковъ и уже не смотритъ болѣе на міръ такъ мрачно и сурово-загадочно, какъ раньше.
Пароходъ замедляетъ ходъ и, описавъ большой полукругъ, пристаетъ къ красиво расположенному селенію, причудливо брошенному въ глубокую расщелину между двухъ высокихъ горъ. На пристани насъ встрѣчаетъ уже заранѣе предупрежденный о визитѣ руководитель одного изъ многочисленныхъ на Рейнѣ товариществъ винодѣловъ (всего такихъ товариществъ до 150). Онъ — маленькій сѣдой старичокъ, слегка прихрамывающій на лѣвую ногу, благодушный и привѣтливый, какъ благодушно и привѣтливо все прибрежное населеніе. Нашъ первый этапъ — небольшой уютный ресторанчикъ «Zur Krone», служащій сборнымъ пунктомъ для мѣстныхъ кооператоровъ винодѣловъ. Здѣсь за простыми деревянными столами насъ уже дожидается довольно большое общество: высокій черноватый хозяинъ ресторана — одинъ изъ наиболѣе дѣятельныхъ членовъ кооператива, — счетоводъ, винныхъ дѣлъ мастеръ, предсѣдатель наблюдательнаго совѣта и еще двое или трое болѣе вліятельныхъ и уважаемыхъ «товарищей». Какія все крѣпкія, здоровыя и кряжистыя фигуры! Всѣ гладко выбриты и причесаны, одѣты въ чистые праздничные костюмы и полны гордости и сознанія необыкновенной важности выпавшей на ихъ долю миссіи.
Длиннымъ торжественнымъ кортежемъ, возбуждающимъ любопытство деревенскихъ жителей, мы направляемся къ помѣщенію товарищества, расположенному у самаго выхода изъ селенія. Это большое каменное двухъ-этажное зданіе, окруженное высокой каменной же стѣной, — ни дать, ни взять, маленькій живописный рейнскій замокъ, которыхъ здѣсь такъ много разбросано вдоль по теченію рѣки. Растворяются тяжелыя желѣзныя ворота, и мы входимъ во внутрь кооперативнаго укрѣпленія.
— Вотъ это наша пріемная и въ то же время фабрика — начинаетъ старичокъ-предсѣдатель, вводя насъ въ большой, высокій двусвѣтный залъ, занимающій большую часть обширнаго зданія. — Здѣсь находятся автоматическіе вѣсы, на которыхъ взвѣшивается виноградъ, доставляемый нашими членами, далѣе стоятъ машины для очистки винограда отъ верхней негодной кожицы, еще далѣе — прессъ, отжимающій сокъ изъ освобожденнаго винограднаго мяса. Прямо отъ пресса проведены длинныя трубы, по которымъ сокъ стекаетъ въ подвалы, расположенные подъ зданіемъ, и тамъ разливается по бочкамъ для броженія и выстаиванія. Всѣ машины приводятся въ дѣйствіе электрической энергіей, такъ что примѣненіе человѣческаго труда сведено до возможнаго минимума.
— Перерабатываете-ли вы виноградъ каждаго члена въ отдѣльности или смѣшиваете весь получаемый виноградъ вмѣстѣ?
— О, разумѣется, смѣшиваемъ весь виноградъ въ общую массу. Иначе невозможно было бы никакое производство. За каждымъ членомъ мы записываемъ доставленное имъ по вѣсу количество продукта и затѣмъ по окончаніи осенней кампаніи разверстываемъ въ соотвѣтствіи съ этими записями полученный товариществомъ общій доходъ. Такъ ведется у насъ дѣло съ самаго основанія товарищества и до сихъ поръ подобный порядокъ не вызывалъ никакихъ недоразумѣній.
— Впрочемъ, чего-жь мы здѣсь стоимъ — заканчиваетъ свою реплику нашъ собесѣдникъ, — идемте теперь внизъ посмотрѣть подралъ.
По узкимъ отсырѣвшимъ каменнымъ ступенямъ мы медленно спускаемся въ глубокое, темное подземелье. Тускло горитъ подъ самымъ потолкомъ небольшая электрическая лампочка и слабо освѣщаетъ длинные ряды громадныхъ почернѣвшихъ бочекъ, вытянувшихся однообразной линіей по обѣимъ сторонамъ подвала. Душный, спертый воздухъ, густо пропитанный специфическимъ сладковато-прянымъ ароматомъ бродящаго вина, дѣйствуетъ нѣсколько на нервы и слегка туманитъ голову. Винныхъ дѣлъ мастеръ подходитъ къ одной изъ громадныхъ, покрытыхъ плѣсенью бочекъ и ударяетъ суставомъ пальца въ ея широкое дубовое дно. Въ отвѣтъ раздается гулкій протяжный звукъ.
— Пусто — съ чувствомъ невольнаго огорченія замѣчаетъ онъ — и почти всѣ бочки сейчасъ пусты. А вотъ придетъ осень — все будетъ полно виномъ.
— Скажите, — спрашиваетъ его одинъ изъ членовъ нашей экскурсіи — вы долго выдерживаете здѣсь вино?
— О, нѣтъ, нѣсколько недѣль, иной разъ мѣсяцевъ, — не больше. Мы предпочитаемъ продавать молодое, свѣжее вино.
— Куда же вы его сбываете?
— А въ самыя разнообразныя мѣста, можно сказать, по всей Германіи, главнымъ же образомъ въ Ганноверъ, Берлинъ и Франкфуртъ на Майнѣ. Въ этихъ городахъ у насъ имѣются опредѣленныя фирмы, съ которыми мы находимся въ постоянныхъ сношеніяхъ.
— И прибыльное это дѣло виноградарство? — снова задаю я предсѣдателю вопросъ.
— Да, какъ вамъ сказать, — отвѣчаетъ скромно старичокъ — въ общемъ жить можно. Одна бѣда — очень ужь нѣжное растеніе виноградная лоза, масса на ней всевозможныхъ болѣзней. Но все-таки слава Богу! Вотъ у меня, напримѣръ, имѣется 2½ гектара земли подъ виноградникомъ, — такъ въ плохой годъ я получаю въ среднемъ до 2000 мк. чистаго дохода съ гектара, а въ хорошій — до 3 % — 4000.
— А дорога здѣсь земля? — интересуется одинъ изъ экскурсантовъ.
— Разно, — отвѣчаетъ нашъ собесѣдникъ — но такъ 8—10.000 мк. за гектаръ можно считать довольно обычной нормой.
Десять тысячъ марокъ за гектаръ! Стало быть, весь земельный участокъ нашего добродушнаго сѣденькаго знакомаго оцѣнивается, по меньшей мѣрѣ, въ 25.000 мк., а его средній годовой доходъ колеблется между 5 и 10 тыс. марокъ. Поистинѣ, концы съ концами можно сводить!
Мы подымаемся снова наверхъ, на свѣтъ божій, и задаемъ нашимъ проводникамъ рядъ вопросовъ, касающихся исторіи и современнаго состоянія товарищества. Изъ отвѣтовъ мы узнаемъ, что послѣднее существуетъ уже около 10 лѣтъ, что въ настоящій моментъ оно насчитываетъ 130 членовъ и что стоимость принадлежащаго ему помѣщенія оцѣнивается приблизительно въ 150 тыс. мк.
— Товарищество у насъ — съ гордостью заявляетъ предсѣдатель — дружное и согласное. Ссоръ и внутреннихъ раздоровъ не водится. И кооперативная идея стоитъ очень высоко. Когда мы строили это зданіе, — такъ весь фундаментъ его былъ вырытъ самими членами безъ единой копейки денегъ. Такъ велико было воодушевленіе!
Привѣтливый старичокъ дѣлаетъ какой-то таинственный знакъ счетоводу и на сценѣ внезапно появляются три большихъ бутылки искрящагося рейнвейна.
— Вотъ попробуйте-ка нашего произведенія — смѣется винныхъ дѣлъ мастеръ.
Вино, дѣйствительно, чудесное и мы съ удовольствіемъ выпиваемъ по стаканчику живительной влаги. Намъ подливаютъ еще и, не смотря на самые энергичные протесты съ нашей стороны, заставляютъ выпить до дна и по второму стаканчику.
Осмотръ товарищества кончился, но это еще не значитъ однако, что исчерпана, вся программа нашего визита. Мы — въ этихъ краяхъ рѣдкіе заморскіе гости, о посѣщеніи которыхъ, вѣроятно, будутъ вспоминать много лѣтъ спустя, и потому такъ просто насъ отпустить невозможно. Старичокъ-предсѣдатель исполнялъ въ прежніе годы обязанности бургомистра въ маленькомъ винодѣльческомъ поселеніи и теперь онъ ни за что не хочетъ пропустить удобнаго случая похвастаться успѣхами коммунальнаго дѣла, достигнутыми въ періодъ его управленія. Волнуясь и спѣша, точно ученикъ на экзаменѣ, онъ демонстрируетъ намъ небольшую хорошо устроенную общинную пекарню, общинную мясную, общинную школу домоводства и прекрасное общинное же помѣщеніе, выстроенное спеціально для надобностей широко развитой въ округѣ фруктовой торговли. Мы послушно ходимъ всюду за нимъ, все внимательно осматриваемъ, хвалимъ, задаемъ вопросы, и выслушиваемъ объясненія.
Наконецъ, совершивъ почти полный кругъ по селенію, мы возвращаемся къ исходному пункту нашей прогулки — къ веселому ресторанчику «Zur Krone». Тамъ для насъ, оказывается, уже сервированъ торжественный завтракъ съ вилами и закусками. Мы усаживаемся за столы, пьемъ, ѣдимъ, ведемъ бесѣды съ любезными хозяевами, разспрашивая ихъ объ условіяхъ мѣстной жизни и давая отвѣты на ихъ многочисленные вопросы, касающіеся Россіи. Дѣло заканчивается произнесеніемъ взаимныхъ тостовъ и обмѣномъ визитными карточками.
— Вотъ, возьмите на память — говоритъ хозяинъ ресторанчика, протягивая каждому изъ насъ по нѣсколько открытокъ съ видами его родного селенія.
Взволнованные и нѣсколько растроганные этимъ неожиданнымъ проявленіемъ сердечности и радушія, мы крѣпко жмемъ большія загорѣлыя руки, протягивающіяся къ намъ со всѣхъ сторонъ, и быстро бѣжимъ внизъ къ берегу рѣки. Старичокъ-предсѣдатель провожаетъ насъ до самой пристани.
— Прощайте, прощайте! — кричитъ онъ, махая шляпой, когда пароходъ уже начинаетъ трогаться. — Передайте привѣтъ Россіи.
VIII. На равнинахъ Ганновера.[править]
Чѣмъ дальше на сѣверъ, — тѣмъ сложнѣе, совершеннѣе и разнообразнѣе становятся формы с.-х. коопераціи. Если Баварія и Вюртембергъ являются по-преимуществу царствомъ ссудо-сберегательныхъ кассъ и отчасти хлѣбныхъ элеваторовъ, если Баденъ и Гессенъ могутъ по справедливости считаться главными районами товариществъ по сбыту и закупкѣ, а область Рейна — товариществъ винодѣловъ и садоводовъ — то такія провинціи, какъ Вестфалія и въ особенности Ганноверъ, обнаруживаютъ почти одинаково сильное развитіе всѣхъ важнѣйшихъ отраслей кооперативнаго движенія.
— Въ нашемъ районѣ — говорилъ намъ генеральный секретарь ганноверскаго областного союза — вы найдете всѣ виды коопераціи отъ простого кредитнаго товарищества до маслобойки и фабрики фруктовыхъ консервовъ включительно. Вотъ только винодѣльческихъ организацій у насъ не имѣется, да и то лишь потому, что въ нашихъ краяхъ не родится виноградъ.
Слова генеральнаго секретаря не заключали въ себѣ никакого преувеличенія. Три съ половиной дня, проведенные нашей экскурсіей въ Ганноверской провинціи, показали, что съ кооперативной точки зрѣнія она является однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ и интересныхъ районовъ Германіи. Здѣсь почти въ каждой деревнѣ вы найдете цѣлый клубокъ самыхъ разнообразныхъ взаимно переплетающихся и поддерживающихъ другъ друга товарищескихъ организацій, при томъ не застывшихъ разъ навсегда въ опредѣленныхъ рамкахъ кооперативной рутины, а живыхъ, развивающихся, ищущихъ новыхъ путей и новыхъ методовъ кооперативнаго творчества. Вотъ этотъ-то духъ живъ, эта неустанная работа кооперативной мысли надъ усовершенствованіемъ формъ товарищескаго движенія рѣзко выдѣляетъ Ганноверъ изъ числа остальныхъ областей и провинцій Германіи. Не даромъ же именно Ганноверъ является ареной дѣятельности такихъ сравнительно новыхъ и еще мало распространенныхъ формъ коопераціи, какъ товарищества по улучшенію и выпасу скота, по продажѣ яицъ, по примѣненію электрической энергіи въ сельскомъ хозяйствѣ, по пріобрѣтенію паровыхъ машинъ и т. д.
Когда я думаю или говорю о ганноверскомъ товарищескомъ движеніи, у меня въ памяти всегда невольно встаетъ безбрежная свѣтло-лиловая вересковая степь и на фонѣ этой степи небольшое чистенькое селеніе — Бергенъ близъ Целле, — гдѣ наша экскурсія провела почти полтора дня, поражаясь на каждомъ шагу необыкновенной интенсивностью мѣстной кооперативной жизни. Въ самомъ дѣлѣ, въ этомъ крошечномъ базарномъ мѣстечкѣ, едва насчитывающемъ 2.000 жителей, имѣются: кредитное товарищество, товарищество по закупкѣ и продажѣ с.-х. продуктовъ, товарищество по улучшенію и продажѣ скота, товарищество по продажѣ яицъ, товарищество по улучшенію породы домашней птицы, кооперативная маслобойка и, наконецъ, товарищество по выпасу молодого скота. Итого, 7 организацій, рекрутирующихъ свой наличный составъ изъ числа всего какихъ-нибудь 400—500 крестьянскихъ семей…
Визитъ въ Бергенъ былъ вообще однимъ изъ нашихъ наиболѣе удачныхъ шаговъ. Но несомнѣнно самымъ интереснымъ моментомъ этого визита было посѣщеніе нами товарищества по выпасу молодого скота.
— Вы спрашиваете, какъ мы напали на мысль объ устройствѣ нашего товарищества — говорилъ намъ иниціаторъ и руководитель послѣдняго, умный и необыкновенно интеллигентный крестьянинъ лѣтъ 35. — Но дѣло, въ сущности, очень просто. Нашъ районъ въ с.-х. отношеніи представляетъ собой нѣсколько своеобразное явленіе. Почва у насъ малоплодородная — вездѣ вересковая степь, — и заниматься хлѣбопашествомъ почти не приходится. Главный промыселъ населенія — скотоводство, преимущественно же свиноводство, которое въ общемъ даетъ недурной доходъ. Тѣмъ болѣе, что въ нашихъ краяхъ преобладаютъ крупные крестьяне, имѣющіе по 50,70, 100 и болѣе гектаровъ земли. При такомъ характерѣ нашего сельскаго хозяйства вполнѣ естественно, что мы всегда обращали большое вниманіе на способы разведенія хорошаго скота. И вотъ съ давнихъ поръ мы стали замѣчать, что скотъ нашъ систематически вырождается! Годъ отъ году мельчаетъ порода, падаетъ вѣсъ, слабѣютъ сила и выносливость. И для того, чтобы поддерживать состояніе скотины на нормальномъ уровнѣ, все чаще приходится прибѣгать къ мѣрамъ искусственнаго порядка: выписывать изъ другихъ мѣстъ племенныхъ самцовъ и вспрыскивать такимъ образомъ свѣжую кровь въ дряхлѣющую породу.
— Такъ вотъ, — продолжалъ послѣ небольшого молчанія нашъ собесѣдникъ — стали мы доискиваться причинъ этого страннаго явленія. Думали, соображали, дѣлали наблюденія, производили разные опыты и, наконецъ, послѣ нѣсколькихъ лѣтъ упорной работы пришли къ выводу, что основной причиной вырожденія нашего скота надо признать систему его содержанія. У насъ съ самаго рожденія и до смерти скотина безвыходно остается въ стойлѣ, а это-то и плохо. Нѣтъ у скотины простора, нѣтъ здороваго подножнаго корма. Та же самая исторія, что и у людей: сравните-ка тщедушнаго горожанина съ крѣпкимъ и сильнымъ деревенскимъ жителемъ! Ну, а, придя къ этому выводу, мы естественно стали думать о томъ, какъ помочь бѣдѣ. Держать весь рабочій скотъ на полѣ, конечно, невозможно, но за то можно и должно пускать на волю, по крайней мѣрѣ, молодой, еще не достигшій зрѣлости скотъ для того, чтобы онъ воспитывался въ здоровыхъ условіяхъ въ самый важный періодъ своего развитія — періодъ роста и возмужанія. Такъ мы рѣшили и, рѣшивши, основали товарищество по выпасу молодого скота.
— И, что-жь, съ большими трудностями вамъ пришлось столкнуться при осуществленіи своего намѣренія?
— Да, трудности были не малыя. Прежде всего, денежный вопросъ. Ну, съ нимъ мы устроились довольно скоро: 20.000 мк. ссудило намъ наше кредитное товарищество, а 10.000 пожертвовало правительство. Затѣмъ надо было пріобрѣсти подходящій участокъ земли. Послѣ долгихъ поисковъ и переговоровъ, мы купили у одной раззорившейся крестьянской семьи участокъ въ 28 % жъ, представлявшій собой кусокъ вересковой степи, совершенно дикій, болотистый, весь изрытый вдобавокъ корнями деревьевъ. Для того, чтобы превратить этотъ кусокъ въ удобное пастбище, надо было затратить колоссальное количество труда: выжечь все поле, выкорчевать его, дренировать, изслѣдовать химическій составъ почвы, въ соотвѣтствіи съ результатами изслѣдованія засѣять его кормовыми растеніями и, наконецъ, огородить проволокой. Все это было сдѣлано и теперь пастбище процвѣтаетъ. Вотъ, не угодно ли взглянуть!
Мы подходимъ къ высокой проволочной изгороди, окружающей со всѣхъ сторонъ кооперативное пастбище. За изгородью на сочномъ фонѣ ярко-зеленой поляны рѣзко выдѣляется большое веселое стадо молодого деревенскаго скота. Около изгороди я замѣчаю десятка два по-праздничному разодѣтыхъ крестьянъ — мужчинъ, женщинъ и дѣтей, — просовывающихъ руки сквозь отверстія изгороди и ласково треплющихъ по мордамъ подошедшихъ къ рѣшеткѣ четвероногихъ. Сегодня воскресеніе и, пользуясь свободнымъ днемъ, мѣстные обыватели пришли «на свиданіе» къ своимъ отданнымъ на лѣтнее пастбище рогатымъ питомцамъ. Картина получается оригинальная и даже трогательная…
— Такъ вотъ и живетъ здѣсь нашъ скотъ на волѣ — кивая на пасущееся стадо, поясняетъ руководитель товарищества. — Во всякую погоду оно остается на воздухѣ. Все поле раздѣлено на 5 участковъ, которые поступаютъ въ пользованіе по очереди. Цѣны за пастьбу установлены у насъ не высокія — отъ 25—40 мк. въ лѣто за голову скота, смотря по величинѣ и качеству послѣдняго. Сейчасъ мы считаемъ въ товариществѣ 60 членовъ, посылающихъ на пастбище около 100 штукъ молодого скота.
— Ну, и каковы же результаты? — интересуется одинъ изъ членовъ нашей экскурсіи.
— О, результаты прекрасные — съ гордостью отвѣчаетъ предсѣдатель. — Наше товарищество существуетъ всего лишь 4 года, но уже и сейчасъ мы замѣчаемъ значительное улучшеніе нашей скотины. Я твердо убѣжденъ, что пройдетъ еще нѣсколько лѣтъ и вся Германія послѣдуетъ нашему примѣру: мы вѣдь въ этомъ дѣлѣ являемся новаторами.
Въ послѣднихъ словахъ нашего собесѣдника послышалось законное удовлетвореніе піонера.
Въ этотъ моментъ гдѣ-то недалеко за холмомъ грянулъ ружейный выстрѣлъ.
— Это мой братъ забавляется — съ улыбкой замѣчаетъ предсѣдатель и затѣмъ быстро прибавляетъ: — Знаете что? Если вы ничего не имѣете противъ, зайдемте въ ближайшій кабачокъ. Тамъ мы, навѣрное, встрѣтимъ моего брата, а, можетъ быть, и еще кого-нибудь изъ охотниковъ.
Мы съ радостью привѣтствуемъ предложеніе нашего собесѣдника и черезъ двѣ минуты оказываемся подъ гостепріимной кровлей небольшой деревенской пивной. За круглымъ зеленымъ столомъ тамъ, дѣйствительно, сидитъ братъ предсѣдателя съ двумя своими товарищами, всѣ тяжело нагруженные обильной добычей. Они веселы и довольны и встрѣчаютъ новыхъ пришельцевъ съ распростертыми объятіями. Братъ предсѣдателя — высокій, красивый малый лѣтъ 28, — узнавши, что мы русскіе, спѣшитъ во всеуслышаніе заявить, что онъ служилъ въ солдатахъ подъ самыми Каттовицами и тутъ же въ доказательство своей близости къ нашему отечеству произноситъ по-русски два богъ вѣсть откуда запавшія ему въ память слова: «самоваръ» и «каша». Предсѣдатель велитъ подать полдюжину пива и начинаетъ усердно подливать намъ въ стаканы.
— Вы сегодня мои гости, — заявляетъ онъ — пожалуйста, не церемоньтесь.
Мало-по-малу завязывается общая бесѣда. Наши хозяева очень интересуются Россіей и усиленно разспрашиваютъ насъ о ней. Да это и не удивительно: Вестфалія и Ганноверъ откармливаютъ своихъ свиней русскимъ ячменемъ, поэтому наша родина является для жителей этихъ провинцій уже не просто абстрактнымъ географическимъ терминомъ, а опредѣленной, вполнѣ конкретной величиной, рисующейся имъ, впрочемъ, повидимому, въ образѣ исполинской горы изъ ячменныхъ зеренъ. Мы охотно удовлетворяемъ любопытство вопрошающихъ и пробуемъ, въ свою очередь, поинтервьюировать нашихъ собесѣдниковъ. Въ концѣ концовъ рѣчь неизбѣжно переходитъ на вопросы политики, и тутъ нашъ милый, немного подвыпившій предсѣдатель закуриваетъ трубку и начинаетъ пространно философствовать.
— Послѣдніе выборы въ нашемъ округѣ — говоритъ онъ — прошли очень неудачно. Выбранъ, какъ и раньше, вельфъ[5], но спрашивается, зачѣмъ намъ вельфъ? Это все старики тамъ путаютъ и поминаютъ что-то про ганноверское королевство. Мы, молодое поколѣніе, смотримъ на дѣло иначе. Мы думаемъ, что, не смотря ни на что, Пруссія все-таки великое государство, а Бисмаркъ — ея самый замѣчательный человѣкъ. Могу васъ увѣрить, вельфъ проходитъ у насъ въ послѣдній разъ, на слѣдующихъ выборахъ пройдетъ «Союзъ сельскихъ хозяевъ»[6].
— Но почему же именно «Союзъ сельскихъ хозяевъ»? — спрашиваю я.
— А очень просто — отвѣчаетъ предсѣдатель. — У насъ въ округѣ имѣютъ значеніе три главныхъ партіи: вельфы, націоналъ-либералы и «Союзъ сельскихъ хозяевъ». Вельфы намъ не годятся — устарѣли; націоналъ-либералы тоже не годятся — они ставленники городского капитала и въ сельскомъ хозяйствѣ ничего не понимаютъ, остается, стало быть, только «Союзъ с.-х.». и онъ побѣдитъ: если даже выйдетъ перебаллотировка между націоналъ-либералами и «Союзомъ с.-х.», всѣ вельфы, какъ одинъ человѣкъ, будутъ голосовать за послѣдняго.
— А с.-д. здѣсь не имѣется? — интересуется одинъ изъ экскурсантовъ.
— Какъ не имѣется? Конечно, есть и даже очень бойкіе и энергичные, но только они очень слабы. Промышленности въ нашемъ округѣ почти что нѣтъ, а среди крестьянъ имъ нечего дѣлать.
— Почему вы такъ думаете?
— Очень просто. Во-первыхъ, с.-д. большіе фантазеры и хотятъ, чтобы земля и фабрики, и заводы — все было общее. Ну, подумайте, развѣ это возможно? Ихъ государство будущаго, если оно когда-нибудь осуществится, не сможетъ простоять и двухъ минутъ, потому что каждый захочетъ быть начальникомъ. Это одно, а потомъ…
— Что потомъ? — переспрашиваетъ запнувшагося предсѣдателя мои коллега.
— А потомъ — заканчиваетъ нашъ собесѣдникъ, и мы снова слышимъ уже такъ хорошо знакомый намъ отвѣтъ — с.-д. — партія рабочихъ и хотятъ уничтожить пошлины на мясо и хлѣбъ. Ну, а вѣдь для насъ, крестьянъ, это совсѣмъ негодящее дѣло: прямо хоть ложись въ гробъ да помирай!
Пошлины! И тутъ все тѣ же роковыя аграрныя пошлины! Это повсемѣстное повтореніе одного и того же аргумента начинаетъ производить на меня прямо удручающее впечатлѣніе.
Поздно вечеромъ, переполненные пестрыми и разнообразными впечатлѣніями дня, мы возвращаемся назадъ въ Целле. Крохотный вагончикъ узкоколейной дороги скрипитъ и подпрыгиваетъ, рѣдкіе пассажиры дремлютъ, опершись на спинки скамеекъ, клонитъ и насъ ко сну…
Однако отдохнуть не приходится. На одной изъ промежуточныхъ станцій въ наше купе неожиданно вваливается въ полномъ боевомъ снаряженіи высокій краснощекій прусскій жандармъ. Его фигуру мы случайно замѣтили сегодня еще въ тотъ моментъ, когда садились въ поѣздъ, но не обратили тогда на него никакого вниманія. Теперь воинственный стражъ закона съ изысканно-вѣжливой миной приближается къ нашей небольшой компаніи и между нами и имъ происходитъ слѣдующій діалогъ:
— Господа, могу я видѣть ваши документы?
— Это для чего?
— Вы тутъ совершаете какое-то коммерческое путешествіе, но вы знаете, что, согласно нашему промысловому уставу, вы должны имѣть свидѣтельство, которое…
— Никакого коммерческаго путешествія мы не совершаемъ, а ѣздимъ исключительно съ научной цѣлью, желая познакомиться съ сельско-хозяйственной коопераціей въ Германіи.
— Да, но вы ѣздите здѣсь уже цѣлыхъ три дня и, кромѣ того, вы сегодня были у господина купца Фюрстенвальда, значитъ…
— Ничего не значитъ! Ѣздимъ мы, потому что за этимъ сюда пріѣхали. Ayr. Фюрстенвальда мы были, какъ у предсѣдателя товарищества по сбыту яицъ.
— Но вы-то сами вѣдь все-таки торговые люди?
— Ничего подобнаго! Одинъ изъ насъ — агрономъ, другой — студентъ, третій — учитель, четвертый — секретарь кооперативнаго комитета…
Жандармъ недоумѣвающе таращитъ глаза и недовѣрчиво посматриваетъ на нашу компанію. Я прекрасно понимаю, чего онъ ищетъ: вся исторія съ коммерческимъ путешествіемъ и промысловымъ свидѣтельствомъ — чистые пустяки, случайно придуманные для отвода глазъ. Въ дѣйствительности же мудрый стражъ закона подозрѣваетъ въ насъ ни больше, ни меньше, какъ иностранныхъ шпіоновъ. Однако нашъ энергичный отпоръ, видимо, повергаетъ его въ нѣкоторое смущеніе.
— Чѣмъ можете вы удостовѣрить свою личность? — уже значительно мягче произноситъ онъ.
Въ этотъ моментъ раздается свистокъ кондуктора и поѣздъ начинаетъ медленно двигаться. Жандармъ бросается къ окну и властнымъ голосомъ кричитъ:
— Подождать! Одну минуту!
И такова ужь сила прусскаго жандарма, что тотчасъ же раздается щелканье тормазовъ и тронувшійся было поѣздъ внезапно останавливается.
Мы вытаскиваемъ изъ кармановъ паспорта и удостовѣренія отъ различныхъ кооперативныхъ учрежденій. Жандармъ нерѣшительно вертитъ въ рукахъ наши документы, пробѣгаетъ глазами текстъ одного изъ удостовѣреній и затѣмъ, точно убѣдившись въ чемъ-то, уже совсѣмъ другимъ голосомъ заявляетъ:
— Извините, господа, тутъ произошло какое-то недоразумѣніе. Вы можете продолжать свое путешествіе.
Жандармъ поспѣшно ретируется и задержанный поѣздъ снова приходитъ въ движеніе.
— Ха-ха-ха! — заливается одинъ изъ нашихъ экскурсантовъ. — Вотъ такъ происшествіе! Наше путешествіе по Германіи было бы не совсѣмъ полно, еслибы мы по дорогѣ не встрѣтились съ прусскимъ жандармомъ. Но теперь и послѣдній штрихъ наложенъ на картину. Значитъ, пора домой!
Да, пора домой! Пора вымыться, выспаться, отдохнуть отъ непрерывной 20-дневной скачки изъ вагона въ вагонъ, придти въ себя и подвести итогъ полученнымъ впечатлѣніямъ…
- ↑ Марка = 100 пфеннигамъ = 40,3 коп.
- ↑ Вообще, по моимъ наблюденіямъ, сдѣланымъ во время пути, кредитная кооперація носитъ наиболѣе аристократическій характеръ, объединяя въ своихъ рядахъ лишь самые крѣпкіе и зажиточные элементы крестьянства. Полную противоположность кредитной представляетъ, повидимому, молочная кооперація, въ которой принимаютъ участіе даже очень мелкіе крестьяне. Товарищества по сбыту и закупкѣ занимаютъ среднее положеніе.
- ↑ Въ Нейвидѣ на Рейнѣ помѣщался центръ Райфайзенскаго союза кредитныхъ товариществъ.
- ↑ Баденъ и Гессенъ остались вплоть до настоящаго дня главнымъ райономъ распространенія закупочныхъ товариществъ и товариществъ по сбыту. Такъ, напр., по даннымъ 1909 г. въ Баденѣ изъ общаго числа 682 организацій цѣлыхъ 643 принадлежали къ вышеупомянутой категоріи.
- ↑ Вельфы — ганноверскіе сепаратисты, мечтающіе о возстановленіи разгромленнаго Бисмаркомъ, въ 60-хъ гг. прошлаго столѣтія Ганноверскаго королевства.
- ↑ Аграрно-консервативная организація.