Встречи с прошлым. Выпуск 6
М., «Советская Россия», 1988
О ЕСЕНИНЕ ВНОВЬ И ВНОВЬ[править]
В непрерывном потоке архивных поступлений не слишком часто попадаются автографы стихотворений Сергея Есенина. Как известно, архив поэта сохранился плохо, многие рукописи его утеряны, местонахождение других неизвестно. Прошло более шестидесяти лет с тех пор, как не стало поэта. Новые автографы Есенина поступили в ЦГАЛИ. Это — стихотворения, относящиеся к 1925 году, последнему году жизни поэта. Сохранились они в доме Петра Ивановича Чагина (1898—1967), связанного с Есениным добрыми дружескими отношениями.
В личном фонде Чагина (ф. 2550), созданном в ЦГАЛИ в 1969 году и содержащем много интересных и важных для изучения истории литературы документов, хранится черновой набросок его краткой автобиографии, которая начинается так: «Чагин Петр Иванович, родился в 1898 г., учился в 1915—1917 гг. в Моск[овском] Гос[ударственном] Ун[иверсите]те на ист[орико]-фил[ологическом] факультете, вступил в партию в июле 1917 г. Принимал участие в боях за Октябрь в Замоскворечье, был ранен белогвардейцами в грудь навылет. С декабря 1917 г. по май 1918-го возглавлял Замоскв[орецкий] Совет рабочих депутатов». Дальше в очень сжатой форме Чагин перечисляет занимаемые им должности (ф. 2550, новое поступление).
Чагин был и на партийной работе, много лет сотрудничал с С. М. Кировым в Азербайджане и Ленинграде. В 1920-е годы он был редактором «Красной газеты», «Бакинского рабочего», «Зари Востока»; в 1930-е годы — работал в издательстве Академии наук СССР, с конца 1930-х и до 1946 года он — редактор и директор Гослитиздата. Его дальнейшая деятельность протекала в издательствах «Московский рабочий» и «Советский писатель».
Нельзя не сказать и о том, что Петр Иванович был человеком редких душевных качеств, писатели его уважали и любили. Доброжелательный редактор, он особенно бережно и любовно относился к молодым начинающим поэтам и писателям, поддерживая их не только морально, но и материально. Недаром ему присвоили шутливое прозвище «Выручагии». В то же время он был острым и принципиальным критиком, авторитетным советчиком, оказавшим несомненное воздействие на рост и развитие многих писателей и журналистов.
Есенин познакомился с Чагиным в Москве в феврале 1924 года у В. И. Качалова; вскоре их знакомство переросло в дружбу. Чагин много и охотно печатал Есенина. В 1925 году в издательстве «Бакинский рабочий» был издан сборник «Русь Советская» с предисловием Чагина. Летом того же года поэт и его жена, Софья Андреевна Толстая-Есенина, жили на даче Чагина в Мардакьянах близ Баку. Здесь и были написаны хорошо известные и любимые многими есенинские стихи, рукописи которых недавно поступили в ЦГАЛИ. Это — стихотворения «Руки милой — пара лебедей» (с разночтениями в стихах 8 и 23) и «Тихий ветер, вечер сине-хмурый» (с вариантом в 3-й строке) (там же). Стихотворения эти относятся к циклу «Персидские мотивы», начатому Есениным осенью 1924 года на Кавказе. Хочется напомнить, что «Персидские мотивы» были посвящены Чагину. 21 декабря 1924 года Есенин писал ему. «Стихи о Персии я давно посвятил тебе. Только до книги я буду ставить или „П. Ч.“ или вовсе ничего. Все это полностью будет в книге» (С. А. Есенин. Собр. соч., т. 6. М., 1980, с. 170—171). Сборник «Персидские мотивы» вышел с посвящением: «С любовью и дружбою Петру Ивановичу Чагину» (там же, т. I. М., 1977, с. 413). А впервые стихотворения этого цикла публиковались в газете «Бакинский рабочий».
В этот же период Есениным написано еще одно стихотворение из упомянутого цикла — «Шаганэ ты моя, Шаганэ». Литературоведы знают, что оно первоначально имело некоторое отношение к Чагину. В его архиве сохранился черновик выступления на вечере памяти Л. Н. Сейфуллииой, в котором есть любопытные строки, относящиеся к Есенину. "Вернувшись в Баку, он на мардакьянской даче подсмеивался надо мной, что-то тая. Я выуживал у него одно за другим стихотворения для напечатания на страницах «Бакинского рабочего».
А он вдруг с веселым озорством вперился в меня и воскликнул, заливисто смеясь:
— Хочешь довоображу в тебе персиянку?
И на следующий день привез мне в редакцию стихотворение: «Чагине ты моя, Чагине».
Это была, так сказать, автопародийно подпорченная им «Шаганэ ты моя, Шаганэ».
Я восхитился поистине чародейными стихами и тут же разъярился:
— Да ты с ума сошел! Как же я могу такое поместить, да еще в газетине, под которой стоит подпись: Чагин?[…]
Сергей лукаво улыбнулся:
— Хотел разыграть тебя. Но, как говорится, фокус не удалей! — Затем переписал стихотворение и передал мне: — Это для книги персидских мотивов, которую, как я тебе писал, я давно решил посвятить тебе. Твою партийную судьбу и редакторскую карьеру портить не буду. Знаю твою щепетильность. «Стансы» мои, посвященные тебе, небось не поместил в «Бакинском рабочем». Так я устроил их в Тифлисе в «Заре Востока». И «Шаганэ» устрою у Воронского — в «Красной Нови» (ф. 2550, новое поступление).
Среди других поступивших в ЦГАЛИ рукописей Есенина в архиве Чагина есть еще два стихотворения. На одном из пожелтевших от времени листков бисерным есенинским почерком написал заголовок: «Народная — подражание песенке матери», первые строки другого — «Чтой-то солнышко не светит, над долиною туман». С первого взгляда можно было бы предположить, что эти стихотворения близки к песенному жанру. Это не удивительно: ведь сам поэт часто называл свои стихи песнями. При разборе материалов архива Чагина (поступившего в ЦГАЛИ еще в 1969 году) был найден ключ к правильному пониманию этих неизвестных ранее стихотворных строк Есенина. Оказывается, эти листики — интересный штрих к раскрытию сложного механизма творческой лаборатории поэта.
Подробно об этом рассказывает Чагин в своих воспоминаниях, написанных в 1950-е годы (см. там же, оп. 1, ед. хр. 2). Это черновые наброски его воспоминаний, многое из сказанного в них уже известно, тем не менее некоторые факты хочется привести еще раз.
Чагин пишет: "В разговорах со мной в свои самые лучезарные творческие годы (1924—1925) Есенин после долгого вдумчивого чтения по утрам произведений Маркса, Ленина, Пушкина, Гоголя и восточных классиков — Сзади, Омар Хайяма, Фирдоуси, Гафиза сурово осуждал создававшие ему славу «российского скандального пиита», по его же выражению, «хулиганско-задиристые» стихотворения из цикла «Москва кабацкая» […]
Неверно широко распространенное представление о нем, как о поэте, которому все давалось легко, что называется, с ходу, которого вывозила кривая вдохновения, на которого сходило наитие, и он писал, как птица поет. Нет — я был свидетелем тщательного изучения Есениным документов и первоисточников, пытливого чтения многих и многих книг, расспросов бывалых людей и дотошных бесед с ними при его работе и над «Балладой о двадцати шести», и над «Анной Снегиной», и над «Персидскими мотивами» и другими произведениями закавказской поры его поэтической биографии, и поистине можно было преклоняться перед этим самоотверженным, самозабвенным тружеником пера, который умел помножать вдохновение на неусыпную работу, на физические усилия ума.
С. Есенин много работал над формой своих произведений. И чем дальше, тем все больше понимал, что секрет поэтического мастерства в простоте. В мае 1925 года в стихотворении, посвященном первомайскому празднику в Баку, он писал: «Стихи! Стихи! Не очень лефте[1]! Простей! Простей!» А в своей последней автобиографии в октябре 1925 года, за два месяца до смерти, со всей присущей ему искренностью заявил: «В смысле формального развития теперь меня все больше тянет к Пушкину».
Среди рукописей поэта, находящихся у меня, привлекают внимание три листка под общим заголовком «Форма». Года два назад в Институте мировой литературы имени А. М. Горького сняли фотокопии с этих листков. В сборнике «День поэзии» в 1956 году первое стихотворение «Цветы на подоконнике, цветы, цветы» было бездумно опубликовано под заглавием «Форма».
А теперь перепечатано в недавно вышедшем в издании издательства «Московский рабочий», в общем любовно и добротно составленном сестрами поэта Е. А. Есениной и А. А. Есениной, однотомнике произведений Сергея Есенина.
Заглавие «Форма» вызывает полное недоумение — оно никак не вяжется с содержанием стихотворения, не корреспондирует ему.
А между тем, три листка, из которых опубликовали только одно стихотворение, написанное на первом, это творческая лаборатория поэта, письменное свидетельство его работы над формой. На первом листке — общий заголовок: «Форма» и подзаголовок: «Свое». Идут стихи:
Цветы на подоконнике,
Цветы, цветы…
На втором листке цифра 2 и заглавие: «Народная — подражание песенке матери»:
Ехал барин из Рязани,
Полтораста рублей сани…
И на третьем, озаглавленном в скобках «(Пример)», песня, бытовавшая тогда на Тамбовщине:
Чтой-то солнышко но светит…
Это было в пору работы Сергея Есенина над поэмами «Цветы», «Анна Онегина», «Мой путь» и поэтически трансформировалось в них.
Сложна и многообразна была творческая лаборатория Сергея Есенина. У него было необычайное чувство ритма, но часто он, прежде чем положить свои лирические стихи на бумагу, проигрывал их при мне, видимо, для самопроверки на рояле, испытывал их на звук и на слух, а в конечном счете на простоту, кристальную ясность и доходчивость сердца человеческого до души народной" (там же, л. 5 — 12).
Итак, в архиве Чагина сохранился еще один стихотворный текст Есенина. До сих пор он нигде не публиковался.
НАРОДНАЯ
подражание песенке матери
Ехал барин из Рязани,
Полтораста рублей сани.
Семисотенный конь
С раззолоченной дугой.
Уж я эту дугу
Заложить не могу,
Заложить не могу
Ни недругу, ни врагу,
Как поеду на Губань,
Соберу я разну рвань,
Соберу я разну рвань,
Собирайте, братцы, дань.
Только рвани нынче нет,
По-другому сделан свет,
И поет гармоница,
Что исчезла вольница.
Руки врозь. Возжи брось.
Такая досада.
Тани нет. Тани нет,
А мне ее надо.
С. Е.
(там же, новое поступление).
- ↑ От названия литературной группы „Леф“ („Левый фронт искусств“).