Против переклички с эмигрантщиной[править]
Мне трудно что-либо сказать о «Красном дереве» Б. Пильняка. Я не читал этой вещи. Но три-четыре цитаты, приведенные из нее в газетах, — отвратительны. Публицистический репортаж о снимаемых колоколах, о коммунистах, о хозяйстве и т. д. примитивно низкопробен. Он нисколько не выше того, что говорят в очередях обозленные долгим стоянием самые тухлые обыватели. Эти приведенные прессой цитаты возмутительны, независимо от того, в каком они контексте. Очень жаль, что Пильняк записывает обыкновенный уличный контрреволюционный вздор, преувеличивая его до клеветнических обобщений.
Появление книги в белом издательстве, повидимому, небрежность. Не думаю, чтобы это была сознательная «перекличка». Гораздо хуже — содержание самой вещи. Повторяю, достаточно даже приведенных прессой цитат, Чтобы иметь яркое представление о никчемности и пустоте самого подхода в данном случае Пильняка к современности.
Что касается Е. Замятина, то сведений о том, как попал его роман в белую печать, пока нет, и с этой стороны я затрудняюсь что-либо сказать. Но если это роман «Мы», то я имею о нем достаточное представление, так как слушал отрывки его в публичном чтении автора года три назад. Это сатирический гротеск, издевающийся над «рационализацией», широко применяемой нашим социалистическим строительством. Гротеск совершенно беззубый. Все, мол, будет рационализироваться. Любовь тоже будет разрешена только в определенные дни, часы, по розовым карточкам и т. д. На меня, помню, весь этот растянутый и скучный фельетон произвел впечатление серости и беспомощности. Помню, я испытывал острую жалость к автору.
Об этой вещи Замятина не хочется писать. Что же касается Пильняка, то я верю, что «затмение» у него пройдет, и он напишет нечто интересное и нужное советской стране, писателем которой он себя провозглашает.
Я думаю, что советская общественность поддержит его тогда так же. единодушно, как теперь осуждает.