Лихачевъ, Василій Богдановичъ. Въ 1629 г. былъ патріаршимъ стольникомъ, въ 1636—68 гг. — дворяниномъ московскимъ, въ 1641 г. — воеводою въ Цивильскѣ. Въ 1649—52 гг., въ числѣ другихъ дворянъ, сопровождалъ иногда царя Алексѣя Михайловича и царицу Марью Ильинишну въ загородныхъ и богомольныхъ походахъ. Въ іюлѣ 1656 г., во время польскаго похода царя Алексѣя Михайловича, былъ въ Полоцкѣ приставомъ у пословъ нѣмецкаго императора, а 10-го августа подъ Кукейносомъ приставомъ у датскаго посланника. Въ 1659 г. Лихачеву былъ данъ титулъ намѣстника Боровскаго по случаю посольства его во Флоренцію къ Тосканскому великому герцогу Фердинанду II изъ дома Медичи. Цѣлью посольства было: 1) благодарить в. герцога за пріемъ, оказанный въ 1656 г. посланникамъ Чемоданову и Посникову, проѣзжавшимъ черезъ его владѣнія по пути въ Венецію; 2) сообщить о дозволеніи торговымъ людямъ, подданнымъ в. герцога Фердинанда, еще въ теченіе пяти лѣтъ держать на откупѣ икряной промыселъ въ Архангельскѣ; 3) просить в. герцога о продажѣ въ его владѣніяхъ московскимъ торговымъ людямъ безъ пошлины «узорочныхъ товаровъ» для царскаго обихода и вообще о дозволеніи имъ «поволной (т. е. безпошлинной) торговли». Такія же льготы царь Алексѣй Михайловичъ обѣщалъ предоставить флорентинцамъ у себя въ Московскомъ государствѣ.
Сохранилось двѣ редакціи «Статейнаго списка» Вас. Богд. Лихачева: болѣе полная напечатана въ «Памятникахъ дипломатическихъ сношеній древней Россіи съ державами иностранными» и представляетъ подробный офиціальный докладъ по обще-принятому образцу; краткая редакція принадлежитъ перу самого Лихачева. Очевидно, онъ очень дорожилъ своей рукописью, по которой могъ впослѣдствіи разсказать близкимъ людямъ разныя подробности о впечатлѣніяхъ, вынесенныхъ изъ заморскаго путешествія. На обратномъ пути, при переходѣ черезъ Санъ-Готардъ: «Государеву казну и рухлядь съ того стана (изъ с. Ролы) повезли на волахъ, а Флоренскаго князя листъ, статейный списокъ несли подьячіе, для того что лошадей со вьюками, какъ вѣтръ великъ, бросаетъ въ глубокія пропасти».
Посланникомъ во Флоренцію съ Вас. Богд. Лихачевымъ былъ отправленъ дьякъ Иванъ Ѳоминъ; въ дворянахъ съ ними назначены были два человѣка «изъ житья»; кромѣ того, изъ Посольскаго приказа переводчикъ итальянскаго языка Топоровскій, толмачъ нѣмецкаго языка Плетниковъ, «для письма государевыхъ дѣлъ» Помѣстнаго приказа подьячій Полковъ. Въ Архангельскѣ велѣно было взять еще одного подьячаго и цѣловальника для храненія «государевой соболиной казны», которую посланники везли въ подарокъ отъ царя в. герцогу и его приближеннымъ.
23-го іюня 1659 г. послѣдовалъ указъ о посольствѣ; въ этотъ же день были на отпускѣ у руки государя посланники, дворяне, переводчикъ, толмачъ и подьячіе. 8-го іюля они выѣхали изъ Москвы, а въ Архангельскъ прибыли лишь 17-го августа; архангельскій воевода Ив. Богд. Милославскій далъ имъ, согласно царскому предписанію, подьячаго и цѣловальника. Въ Архангельскѣ пришлось прожить болѣе мѣсяца въ ожиданіи прибытія кораблей. 21-го сентября, отслушавъ молебенъ въ Преображенскомъ соборѣ, Лихачевъ и его товарищи поѣхали, въ сопровожденіи ста стрѣльцовъ, на «Мосѣевъ островъ», откуда слѣдовало снарядиться въ дальнее плаваніе. Лихачева озабачивала мысль о возможности нападенія на нихъ въ Средиземномъ морѣ «турскихъ воровскихъ людей», но корабельщики успокаивали его, увѣряя, что если даже и встрѣтятся имъ турецкія суда, то все обойдется благополучно, такъ какъ оба корабля, на которыхъ отправляется посольство, англійскіе, а между англичанами и турками нѣтъ вражды. Въ числѣ 27 лицъ, поѣхавшихъ съ Лихачевымъ, находился крестовый попъ, которому 26-го сентября пришлось совершить отпѣваніе и погребеніе въ морѣ: умеръ переводчикъ Топоровскій. 9-го ноября вступили въ Средиземное море, и Лихачевъ, съ удивленіемъ отмѣчаетъ въ Статейномъ спискѣ: «На томъ морѣ дни стали свѣтлы и красны, какъ у насъ о Троицынѣ днѣ, а тутъ о Филипповѣ заговѣньѣ таковы: а дни и ночи одинаковы». Плаваніе по Средиземному морю было непріятно и опасно: вслѣдствіе продолжительныхъ и частыхъ бурь пришлось для облегченія корабля побросать въ море много съѣстныхъ припасовъ и бочекъ съ прѣсной водой. Къ концу декабря ощущался такой большой недостатокъ въ водѣ, что рады были собрать дождевую воду, подставивъ подъ парусы и подъ снасти ведра и котлы. Передъ приходомъ 5-го января 1660 г. въ Ливорно разразилась страшная буря, повредившая корабли; если бы это случилось версты за три отъ города, то произошло бы кораблекрушеніе.
6-го января, по приказанію ливорнскаго градоначальника, были наведены справки, все ли благополучно на корабляхъ. Оказалось, что люди здоровы и нечего опасаться возможности занести въ городъ моровое повѣтріе, а потому 7-го января градоначальникъ Ливорно, Томасъ Селесторій, прислалъ приглашать посланника со свитой въ городъ. «Урядясь въ посольское платье» и сѣвъ въ крытыя гребныя суда, обитыя бархатомъ, они поѣхали въ Ливорно, при чемъ послѣдовала пальба изъ орудій со всѣхъ кораблей, стоявшихъ въ гавани. На пристани ихъ встрѣтилъ Селесторій съ разными начальственными людьми и простыми гражданами. Отъ пристани до города Лихачевъ, дьякъ, дворянинъ, подьячіе и толмачъ ѣхали въ двухъ княжескихъ каретахъ шестерикомъ; посланничьи люди слѣдовали за каретами пѣшкомъ; по обѣ стороны каретъ шли восемь человѣкъ съ восковыми свѣчами. Посланники прожили въ Ливорно три дня въ домѣ торговаго человѣка, который принималъ «государеву черную армянскую икру». Лихачевъ обратилъ вниманіе на прекрасныя зданія и на обиліе торговыхъ людей всякихъ народностей, но больше всего его поразилъ фонтанъ. Описаніе этого фонтана такъ своеобразно, что приводимъ его дословно: «А въ городѣ Ливорнѣ ключевая вода приведена: приходили подъ городъ Ливорну отъ Турскаго паши начальный человѣкъ съ двумя пашами жъ начальными, или со ближными своими, и на приступѣ городскомъ плѣнили и взяли ихъ въ Ливорну. И какъ уже они пропали (умерли), и Ливорскіе жители вылили въ ихъ лика великіе сидячіе идолы сажени по три: и сидятъ и нынѣ всѣ трое перекованы; а у всѣхъ у троихъ безпрестанно день и ночь изъ ушей и изо рта течетъ ключевая вода: оттуду граждане и воду черпаютъ».
По приглашенію Тосканскаго в. герцога, переданному Селесторіемъ, посольство отправилось въ Пизу, гдѣ герцогъ съ женой и сыномъ четыре недѣли ожидали его прибытія. Посланники вручили герцогу царскую грамоту и «любительныя поминки». Интересно описаніе пріема посланниковъ герцогомъ и его рѣчи, въ которой онъ будто бы называлъ себя «холопомъ» царя Алексѣя Михайловича; «имя его — говорилъ герцогъ — преславно и страшно во всѣхъ государствахъ, отъ ветхаго Рима и до новаго и до Іерусалима: и что мнѣ бѣдному воздать за его Великаго Государя велію и премногую милость?» По окончаніи этой рѣчи герцогъ пошелъ съ посланниками въ палаты.
Весьма естественно, что Лихачевъ, впервые увидавшій иные порядки, чѣмъ тѣ, къ которымъ онъ привыкъ въ Москвѣ, не находилъ иногда словъ для выраженія своихъ впечатлѣній и новыхъ понятій, а потому заносилъ ихъ на бумагу примѣнительно къ московскому придворному обиходу. Лично для него не было никого выше и славнѣе царя Алексѣя Михайловича, и онъ вкладываетъ въ уста Тосканскаго в. герцога такія рѣчи, какія слышались въ кремлѣ. «Князь (герцогъ) Фердинандъ — пишетъ Лихачевъ далѣе — билъ челомъ царскаго величества посланникамъ, во Флоренскъ ѣхать прежде себя для того, что де для васъ будетъ стрѣльба многая, а сторонніе подумаютъ, что для меня де стрѣльба, а не для васъ будетъ».
Во Флоренціи посланниковъ встрѣтили 13-го января братья герцога, его сынъ и множество высокопоставленныхъ лицъ, торговыхъ «и всякихъ чиновъ людей», такъ что было больше ста каретъ. Читая въ «Дворцовыхъ разрядахъ» описаніе пріемовъ царемъ Алексѣемъ Михайловичемъ иностранныхъ пословъ, выносишь впечатлѣніе, что послы должны цѣнить оказываемое имъ вниманіе. Въ «Статейномъ спискѣ» Лихачева встрѣчается совершенно обратное явленіе: не посланники польщены пріемомъ, а герцогъ долженъ быть счастливъ, принимая у себя представителей Московскаго царя. У Лихачева сказано кратко: «Царскаго величества посланникамъ билъ челомъ князь, чтобы они пожаловали, посѣтили въ палатахъ братію его и княгиню и сына его Косму; и посланники въ палатахъ у нихъ были и съ ними виталися». Въ офиціальномъ «Статейномъ спискѣ» находятся интересныя подробности по поводу настоятельныхъ требованій герцога, чтобы посланники посѣтили членовъ его семьи. Требованія эти вызвали цѣлый рядъ пререканій съ обѣихъ сторонъ. Герцогъ грозилъ выслать посланниковъ изъ занимаемаго ими дворцоваго помѣщенія и отправить ихъ обратно безъ аудіенціи. По приказанію герцога приставъ упомянулъ, что посланники всѣхъ иностранныхъ государей, наслѣдные принцы шведскій и польскій, а также и московскіе посланники Чемодановъ и Посниковъ безпрекословно посѣщали членовъ герцогской семьи. Отказываясь исполнить издавна существующій обычай, московскіе посланники наносятъ герцогу оскорбленіе и безчестіе. Лихачевъ и дьякъ Ѳоминъ стояли на своемъ: царь Алексѣй Михайловичъ прислалъ ихъ къ герцогу по «своимъ государскимъ великимъ дѣламъ», а не къ его братьямъ, сыну и женѣ. «А какъ мы были въ городѣ Пизѣ — сказано въ «Статейномъ спискѣ», — а нынѣ во Флоренски, и княжіе братья, для имяни В. Г-ря нашего, Е. Цар. Вел-ва, посетить насъ не бывали и чести намъ не воздали, и намъ къ нимъ итти отнюдь не пристойно; а что иныхъ государствъ послы и посланники, и королевскіе братья и дѣти бываютъ у князя вашего и бывъ ходятъ ко княгинѣ, и къ сыну, и къ братьямъ ево, и намъ не токмо иныхъ государствъ послы и посланники, и королевскіе братья и дѣти не образецъ; а что Цар. Вел-ва посланники Иванъ Чемодановъ да дьякъ Алексѣй Посниковъ посыланы были въ Виницѣю, и имъ лучилось ѣхать княжею землею проѣздомъ, и хотя будетъ они были у княгини, и у сына, и у братьевъ его, и то намъ не образецъ же, потому что они ѣхали мимоѣздомъ, а не къ нему Грандукѣ были посланы». Въ концѣ концовъ посланники были 17-го января «въ отвѣтѣ» у герцога и въ тотъ же день посѣтили его сына и братьевъ, получивъ отъ нихъ приглашеніе; нѣсколько дней спустя, они были и у герцогини.
18-го января, въ сопровожденіи переводчика латинскаго языка Сакса, посланники объѣхали городъ и осматривали достопримѣчательности въ «казенныхъ палатахъ», а по теперешнему въ государственныхъ и городскихъ публичныхъ зданіяхъ и музеяхъ. Лихачева и его спутниковъ поразилъ, между прочимъ, въ одной изъ палатъ планетарій: «небесное движеніе и кругъ, а въ немъ описаніе всего свѣта и солнечный бѣгъ». Затѣмъ они посѣтили оружейный дворъ, обведенный рвомъ, полюбовались въ конюшенномъ дворѣ на иноходцевъ и аргамаковъ, которыхъ насчитывалось тамъ до четырехсотъ, и заключили звѣринцемъ. «Они же (т. е. конюхи) казали 2 льва да 2 медвѣдя живыхъ, 2 птицы строфокамилы: одна птица снесла яйцо, тому часа нѣтъ, а тянетъ полпята фунта. Князь послалъ къ посланникамъ, а величиною съ шапку: яишницу ѣли 27 человѣкъ изъ одного яйца». 20-го января герцогъ Фердинандъ пригласилъ посланниковъ къ себѣ на обѣдъ; за столомъ Лихачевъ сидѣлъ между герцогомъ и его братомъ Матіасомъ. Когда пили за здоровье царя Алексѣя Михайловича, царицы Марьи Ильинишны, царевичей и царевенъ, герцогъ, его братья и сынъ стояли. По окончаніи обѣда посланники ушли въ свои палаты, но вскорѣ были вновь позваны къ герцогу, у котораго собрались высшіе сановники съ женами; танцы продолжались всю ночь.
Лихачевъ три раза посѣтилъ театральныя представленія, и они произвели на него большое впечатлѣніе, былъ на «карусельномъ мнимомъ поединкѣ», какъ сказано въ итальянскомъ документѣ, видѣлъ фокусника. Впечатлѣніе получилось только внѣшнее, и описаніе всѣхъ этихъ разнообразныхъ увеселеній онъ озаглавилъ: «О комедіяхъ». «Князь приказалъ играть — пишетъ Лихачевъ — объявилися палаты, и бывъ палата, и внизъ уйдетъ, и того было шесть перемѣнъ; да въ тѣхъ же палатахъ объявилося море колеблемо волнами, а въ морѣ рыбы, а на рыбахъ люди ѣздятъ; а въ верху палаты небо, а на облакахъ сидятъ люди: и почали облака и съ людьми на низъ опущаться, подхватя съ земли человѣка подъ руки, опять въ верхъ же пошли, а тѣ люди, которые сидѣли на рыбахъ, туда же поднялися въ верхъ, за тѣми на небо. Да спущался съ неба же на облакѣ сѣдъ человѣкъ въ коретѣ, да противъ его въ другой коретѣ прекрасная дѣвица, а аргамачки подъ коретами какъ быть живы, ногами подрягиваютъ: а князь сказалъ, что одно солнце, а другое мѣсяцъ».
«А въ иной перемѣнѣ, въ палатѣ, объявилося поле, полно костей человѣческихъ, и враны прилетѣли и почали клевать кости; да море же объявилося въ палатѣ, а на морѣ корабли небольшіе и люди въ нихъ плаваютъ».
«А въ иной перемѣнѣ, объявилося человѣкъ съ 50 въ латахъ, и почали саблями и шпагами рубитися, и изъ пищалей стрѣляти, и человѣка съ три какъ будто и убили: и многіе предивные молодцы и дѣвицы выходятъ изъ занавѣса въ золотѣ и танцуютъ; и многія диковинки дѣлали: да вышедъ малый и почалъ прошать ѣсть, и много ему хлѣбовъ пшеничныхъ опресночныхъ давали, а накормить его не могли».
Въ теченіе восьми дней посланники осматривали «потѣшные» дворы и палаты герцога и его семейства. Лихачевъ обратилъ вниманіе на убранство этихъ палатъ, на разныя вещи «предивныя однозолотыя, янтарныя и хрустальныя», на аспидные, т. е. мраморные столы «навожены драгими травами съ золотомъ». Заняли его большія, полутора-аршинныя зеркала, въ которыхъ люди видны во весь ростъ, заняли также «запоны», т. е. занавѣсы, на которыхъ писаны «бытія» и иныя вещи. «А въ иныхъ палатахъ — замѣчаетъ Лихачевъ — проведена вода прехитрымъ дѣломъ: отвернутъ щурупъ, и всѣхъ людей въ палатѣ омочитъ; а идетъ вода на разныя капли изъ камени, изъ рѣшетокъ желѣзныхъ, и капли идутъ на конское побѣжище; а щурупъ завернутъ, и воды станетъ только».
Въ садахъ Лихачевъ восхищался кедрами и кипарисами; отмѣтилъ, какіе плоды видѣлъ; по поводу винограда двухъ цвѣтовъ упомянулъ о сортахъ винъ и прибавилъ: «а водокъ нѣтъ никакихъ, только лишь яковитка: пуще тройнаго вина, а пить дадутъ всего щурупъ, или два сткляничныхъ». Описывая разные музыкальные инструменты, Лихачевъ съ удивленіемъ остановился на органахъ; «а инаго описать не умѣть: потому-что чего не видалъ, тому и въ умъ не прійдетъ» — такъ закончилъ онъ свое повѣствованіе о Флоренціи.
Это замѣчаніе Лихачева можно приложить и къ Тосканской герцогской четѣ: получивъ отъ царя Алексѣя Михайловича собольи и другіе мѣха, герцогъ сталъ разспрашивать Лихачева про «Сибирское государство» и разсматривалъ его по «чертежу», т. е. на географической картѣ. Герцогъ былъ пораженъ размѣрами Сибири и очень удивлялся, что нельзя «выловить» живущихъ тамъ соболей, куницъ, лисицъ, бѣлокъ и прочихъ звѣрей; онъ даже взялъ у Лихачева роспись, «по скольку который звѣрь годомъ плодится». Разспросы и удивленіе герцога Лихачевъ совершенно правильно объяснилъ себѣ тѣмъ, что «у нихъ никакого звѣря нѣтъ, потому что мѣста зѣло гористы, а не лѣсны, а лѣсъ все саженый». Герцогиня пожелала, чтобы были сдѣланы двѣ шубки «по русскому обычаю», которыя она могла бы подарить своей новобрачной невѣсткѣ. Лихачевъ распорядился сдѣлать двѣ шубки: одна была горностаевая, крытая камкой, другая бѣличья, крытая тафтой; герцогиня «вздѣла на себя — пишетъ Лихачевъ — и дивилася, что урядно выдѣлали».
Около половины февраля посланники завели рѣчь объ отпускѣ ихъ изъ Флоренціи черезъ горы на Амстердамъ, а не Средиземнымъ моремъ, опасаясь нападенія «турскихъ воровскихъ людей», и просили герцога дать имъ къ царю Алексѣю Михайловичу «листъ отъ себя за золотою печатью». Герцогъ согласился на ихъ просьбы и обѣщалъ выдать листъ за золотою печатью, тогда какъ въ другія государства онъ посылаетъ обыкновенно листы за свинцовою печатью.
Герцогиня пригласила посланниковъ въ свои палаты, сказала имъ на прощанье много лестнаго и, вѣроятно, просила, какъ говорится у насъ въ просторѣчіи, «не поминать лихомъ». Но Лихачевъ занесъ въ свой «Статейный списокъ» длинную рѣчь, довольно высокопарную по слогу, подтверждающую высказанное нами выше мнѣніе, что Лихачевъ преклонялся передъ величіемъ царя Алексѣя Михайловича и считалъ, что всѣ, въ томъ числѣ и иностранные государи, смотрятъ на него, какъ на своего повелителя. Передъ отъѣздомъ герцогъ подарилъ Лихачеву и дьяку Ѳомину по золотой цѣпи, одному въ 10, другому въ 8 фунтовъ, и по «портищу»: алтабасу объяри золотной, бархату флорентійскаго, атласу, тафты и камки. Дворянинъ получилъ два золотыхъ перстня и пару пистолей; московскій подьячій получилъ «каламанъ», т. е. серебряную чернильницу, фунтовъ въ семь, и два золотыхъ перстня. Не были забыты и крестовый попъ Иванъ, архангельскій подьячій и толмачъ: каждому изъ нихъ дано по золотой цѣпочкѣ, вѣсомъ по 1 фун. 20 золотн.
15-го февраля братъ герцога Матіасъ проводилъ посланниковъ за городъ; Лихачевъ и дьякъ ѣхали на ослахъ, а всѣ остальные верхомъ на лошадяхъ. Въ Болоньи они остановились на одинъ день, и Лихачевъ нашелъ, что Болонья «больше и краснѣе» (красивѣе) Флоренціи. Въ Моденѣ имъ былъ оказанъ торжественный пріемъ братомъ герцога, такъ какъ самъ герцогъ былъ въ это время боленъ. Изъ Модены они направились въ Миланъ, гдѣ наняли верховыхъ и вьючныхъ лошадей до Базеля. Лихачевъ записалъ для памяти, что въ Миланѣ «опочиваетъ въ костелѣ Амвросій, епископъ Медіоланскій», авторъ православнаго пѣснопѣнія «Тебе Бога хвалимъ». На пути изъ Милана слѣдуетъ отмѣтить переходъ посланниковъ черезъ Санъ-Готардъ, называемый Лихачевымъ «Сангутаръ», у подножія котораго они прожили три дня, ожидая проложенія дороги черезъ эту знаменитую гору; «а по нашъ пріѣздъ — замѣчаетъ Лихачевъ — чрезъ ту гору Сангутаръ никто не бывалъ».
Вѣроятно, это замѣчаніе относится только къ русскимъ людямъ, такъ какъ, по словамъ того же Лихачева, на горѣ Санъ-Готардѣ имѣлась гостиница, гдѣ московское посольство и обѣдало. Отъ Санъ-Готарда Лихачевъ со свитой поѣхали черезъ Люцернъ въ Базель, куда они и прибыли 11-го марта. Базель очень понравился Лихачеву, но онъ не сдѣлалъ его описанія и отмѣтилъ только, что этотъ городъ больше Флоренціи и Болоньи, что тамъ «начальный — бурмистръ Клейштенъ» и что посланники вымѣняли въ Базелѣ у иноземца икону пр. Александра Свирскаго; въ промѣнъ за нее дали пару соболей въ 3 рубля. Путешествіе по Рейну (Лихачевъ называетъ его Реною рѣкою) продолжалось двѣ недѣли и два дня. Вотъ впечатлѣніе, полученное отъ Рейна: «А рѣка зѣло красна и весела и пряма и быстра, такъ что воды пить не можно, вся съ пескомъ… не доплывъ до Амстердама, (она) на правую сторону впала въ море». Лихачевъ обратилъ вниманіе на башню, построенную на берегу Рейна, «а сказываютъ, что въ той башнѣ короля мыши съѣли»; дальше занялъ его «столпъ высокъ зѣло, а на немъ устроено лунное и солнечное теченіе, и часы бьютъ на тридцать разныхъ статей по кимвальному; да сколько дней въ году, столько на немъ и оконъ, 365». Въ Кельнѣ «въ костелѣ опочиваютъ волсви Персидскія», т. е. Мельхіоръ, Валтасаръ и Каспаръ, которыхъ римскіе католики считаютъ волхвами, принесшими дары новорожденному Іисусу Христу въ Виѳлеемѣ. Изъ Кельна до Амстердама плыли по каналу, на которомъ въ трехъ мѣстахъ сдѣланы шлюзы, названные Лихачевымъ «желѣзными воротами».
27-го марта посольство подъѣхало къ Амстердаму, а 30-го марта оно было торжественно встрѣчено въ самомъ городѣ бургомистромъ, городской гвардіей и торговыми людьми; дворъ для посланниковъ отвели по близости отъ «Думной палаты», т. е. ратуши. Посольство прожило въ Амстердамѣ три недѣли, и Лихачеву было достаточно времени ознакомиться какъ съ внѣшнимъ устройствомъ города, такъ и съ особенностями его внутренняго распорядка. Его, очевидно, поразила способность голландцевъ превращать море въ сушу и ихъ умѣнье не только построить палаты на томъ мѣстѣ, гдѣ раньше бывала гавань, но и настойчиво охранять искусственно созданныя земельныя угодья. Большое количество богатыхъ людей, обиліе свѣжей рыбы, торговля которою сосредоточена въ рукахъ женщинъ, отсутствіе хлѣба, прѣсной воды и дровъ — все это не ускользнуло отъ вниманія Лихачева. Приводимъ цѣликомъ его описаніе благотворительныхъ учрежденій Амстердама: «А къ нищимъ и безотечнымъ и ко всякимъ недужнымъ попеченія и строю ни въ которыхъ градѣхъ такого нѣтъ: дворъ каменный, и въ немъ палаты, а въ нихъ въ училищѣ человѣкъ съ 400; полата — дѣвицъ съ 300; три полаты съ женщинами, а всѣмъ пища, и одежда, и мѣста отъ бурмистровъ и отъ торговыхъ людей; да и рукодѣліе всѣмъ указано, кто что умѣетъ; а дѣлаютъ на бурмистровъ. Богадѣльня великая каменная; полата красная».
Какъ видно, Лихачевъ внимательно осмотрѣлъ школу, богадѣльню, сиротскій пріютъ и домъ трудолюбія. Если мы припомнимъ, что въ Москвѣ въ это время дѣлались лишь первыя попытки оказанія помощи больнымъ, безпріютнымъ и престарѣлымъ, что помощь эта исходила отъ извѣстнаго благотворителя Ѳеод. Мих. Большого Ртищева и что не существовало еще государственныхъ благотворительныхъ учрежденій, то мы поймемъ, какое глубокое впечатлѣніе должны были произвести на Лихачева вышеупомянутыя общественныя благотворительныя учрежденія.
Между Московскимъ государствомъ и Голландіей со временъ Іоанна Грознаго существовали оживленныя торговыя сношенія, и этимъ объясняется тотъ радушный пріемъ, который встрѣтилъ Лихачевъ въ Амстердамѣ. Впослѣдствіи оба эти государства еще болѣе сблизились, благодаря поѣздкамъ въ Голландію Петра Великаго. Какъ велико было въ Амстердамѣ въ 1660 г. дружелюбное расположеніе къ русскимъ, можно заключить изъ предложенія голландскихъ купцовъ, производившихъ торговлю въ Архангельскѣ и въ Москвѣ, довезти московское посольство на своихъ корабляхъ безплатно до Архангельска. Выѣхавъ изъ Амстердама 20-го апрѣля, посланники вышли въ море, вслѣдствіе непогоды, только 28-го апрѣля. 7-го іюня они достигли Двинскаго Березовскаго устья и увѣдомили о своемъ пріѣздѣ архангельскаго воеводу, стольника Ив. Богд. Милославскаго и дьяка Ермолаева. Для пріема посланниковъ съ кораблей Милославскій прислалъ стрѣлецкаго сотника и съ нимъ пятьдесятъ стрѣльцовъ. Въ честь отъѣзда посольства корабельщики стрѣляли изъ пушекъ. Описаніе путешествія Лихачева и его свиты заканчивается извѣстіемъ, что 15-го іюля они поѣхали съ Вологды.
Посольство Вас. Богдановича Лихачева и дьяка Ѳомина произвело, повидимому, во Флоренціи сильное впечатлѣніе. Въ Италіи существуетъ картина, на которой изображено, какъ Лихачевъ и Ѳоминъ правятъ въ 1659 г. посольство передъ Фердинандомъ II-мъ, великимъ герцогомъ Тосканскимъ. Снимки съ этой картины помѣщены въ двухъ книгахъ. Первая изъ этихъ книгъ: «Описаніе посольства, отправленнаго въ 1659 году отъ царя Алексѣя Михайловича къ Фердинанду II-му, великому герцогу Тосканскому» (М. 1840 г.); вторая: «Генеалогическая исторія одной помѣщичьей библіотеки» (СПБ. 1913 г., приложенія), составленная Н. П. Лихачевымъ.
4-го іюля 1661 г., безъ малаго годъ спустя по возвращеніи Лихачева изъ посольства, онъ былъ назначенъ «примать» въ Архангельскѣ «Аглинскихъ Нѣмецъ», которые ѣдутъ служить въ Московскомъ государствѣ. Вмѣстѣ съ Лихачевымъ назначены были стольники: Ѳеод. Мих. Лодыженскій и Вас. Гр. Нечаевъ. 10-го іюля Лихачевъ билъ челомъ на Лодыженскаго, что ему быть съ нимъ невмѣстно; на слѣдующій день Лодыженскій билъ челомъ о безчестьѣ и оборонѣ. Закончилось это мѣстничество для Лихачева весьма печально: 29-го іюля думный дьякъ Заборовскій объявилъ Лихачеву съ Краснаго крыльца, что онъ билъ челомъ «не дѣломъ», а потому будетъ посланъ въ тюрьму съ подьячимъ. Послѣднее извѣстіе о Лихачевѣ относится къ 1668 г., когда онъ былъ воеводою въ Сосницахъ; противъ его имени сдѣлана отмѣтка: «Отданъ измѣнниками Черкасами въ Крымъ».
Лихачевъ былъ женатъ на Ксеніи Аѳанасьевнѣ Зубовой и потомства не оставилъ.
Дв. разр., II, III и Доп. къ III т. — Р. И. Б., X.—Р. Р. С., I, изд. 2-е. — Барсуковъ, «Списки городовыхъ воеводъ XVII ст.». — Др. Рос. Вивл., IV, с. 339—359. — «Памятн. дипломатич. сношеній», X, стр. 509—670. — Н. П. Лихачевъ, «Генеалогическая исторія одной библіотеки». Спб. 1913 г. (отд. от. изъ журнала «Русскій Библіофилъ», № 5, сентября 1913 г. ). — «Сборникъ статей въ честь Дмитрія Александровича Корсакова». Казань. 1912—1913 гг. (Статья въ этой книгѣ Л. К. Ильинскаго «Русскій на западѣ въ 1659 году», стр. 211—228).