Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна |
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна |
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней — соседи. |
— зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него. Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поёт себе во всю мочь:
Фух, как я горяч! |
А чайник шипит своё:
Вот извольте говорить |
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
Покиплю ещё немножко, |
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей. |
— отвечает самовар. Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое! |
— ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:
Ах, — сказал он, — |
Сахарница, поёжившись, закричала:
А в меня залезла муха |
— невесело сказал сливочник. Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит? |
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли |
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки, |
Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо, |
И — лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней, |
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:
А если днём она должна ложиться спать, |
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило! |
Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась, покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно |
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар, |
Примечания[править]
- ↑ Сказка была написана М. Горьким ещё до войны, в 1913 г., что следует из собственноручной авторской пометки на рукописи сказки.
- ↑ Сказка была впервые опубликована в сборнике: М. Горький, «Ёлка. Книжка для маленьких детей», издание «Парус», Петроград, 1918 г. В прижизненные собрания сочинений М. Горького сказка не включалась.
- ↑ Текст публикации по тексту сборника «Ёлка» был сверен с авторской рукописью из архива А. М. Горького.