М. Н. Катков[править]
Самоустранение государственной власти[править]
Говорят, что мы выдумали теорию «самоустранения» правительства. Так, г. Скалон пишет: «„Московские Ведомости“ утверждают, будто бы реформы, давшие начало самостоятельности местных учреждений, были ничем иным, как самоустранением государственной власти, и что правительство в ряду судебных, земских, городских учреждений и разных других корпораций будто бы очутилось одним из многих правительств и потерялось среди их, так что иногда не отыщешь, где настоящее правительство. Тогда как на самом деле все жалобы на устранение власти оказываются совершенно не доказанными…» А между тем сам же г. Скалон в своих «Земских взглядах» говорит следующее: «Со введением новых земских учреждений, не согласованных с другими местными учреждениями, получившими начало в прежнее время и поставленными на иных началах, система местного управления нарушилась; в губернии и уезде появились власти, не имеющие между собою прямого отношения и различные по самому своему началу. Неудивительно поэтому, если совместное действие двух разнородных властей на одном и том же поприще вызвало местами пререкания и взаимное противодействие органов той и другой власти» (стр. 22 — 23). Если несколько прикровенную речь перевести на простой общепонятный язык, то это будет значить, что в губерниях и уездах учреждения не только не согласованы, но и различны по самому своему началу, то есть по существу; отчего и происходят между ними пререкания, а по местам и прямое взаимное противодействие… Когда говорят о войнах России с «дванадесятью языками», с Турцией, с непокорными или мятежными племенами, то это понятно; но какая же цель в губерниях и уездах, несомненно мирных и ищущих благ мира, основывать учреждения на началах, различных по самому существу, и тем вызывать и поддерживать между ними взаимное противодействие? Царство раздельшееся на ся, запустеет. Доискиваются причины анархических стремлений, распространившихся в недавние годы, но если многоразличные государственные учреждения поставлены в противоборство со многоразличными иными учреждениями, то что же это иное, как не отсутствие правительства и не положительная анархия? И как бы в разъяснение именно этой анархии в той же брошюре г. Скалона (хотя, конечно, в иных видах) говорится о «массе ныне существующих разнородных уездных властей и учреждений, где трудно разобрать, кто и чем заведует, кто и чем управляет», так что «крестьяне, прибывая в город, не знают, куда им обращаться по их делам» (стр. 66 и 50). Если в массе ныне существующих разнородных уездных властей и учреждений крестьяне (да и только ли они?) не могут отыскать орган правительственной власти, который единственно им и нужен, то спрашивается, какое же еще требуется доказательство, что правительство затерялось среди других разнородных властей?
Но предположим, что после долгих усилий вам удалось наконец отыскать настоящее правительство; думаете ли, что вместе с этим вы уже стоите у цели своих стремлений и что правительство непременно защитит невинно преследуемых и повергнет законной каре воров, грабителей, притеснителей? О, sancta simplicitas! [О, святая простота! (лат.)] Правительственная власть может вас выслушать, «принять к сведению», и только. От всякого же активного вмешательства в ваше дело она может счесть себя вправе совершенно уклониться под тем уважительным для нее предлогом, что мошенники, грабители и притеснители совершили и совершают свои преступления и темные дела в пределах такой-то автономной корпорации, где действует свое особое «нормальное положение» и куда правительство не имеет-де права вмешиваться.
Г. Скалон отрицает это. «Преувеличение самостоятельности наших общественных учреждений, — говорит он, — доводится до того, что утверждают, будто бы даже и представители государственной власти оказывались и оказываются бессильными против их самоуправства и всевозможных злоупотреблений. Какая горькая ирония! Говорить такие вещи можно только или по незнанию фактов из жизни нашего земства, или в расчете на незнание читателей…» Но разве не установлено было официально и на суде, что все злоупотребления Скопинского банка, или по крайней мере большая часть их, были известны правительственным органам задолго до краха банка? И разве председатель суда и прокурор в объяснение этого факта не указывали присяжным заседателям на Положение о банках, по коему вся ответственность ложится на город, а министерство финансов, так же как и министерство внутренних дел, отчеты банка получают лишь «к сведению» и вступаться в то время в дела банка даже и права не имели. Все это разъяснялось в прямом, отнюдь не в ироническом или метафорическом смысле. А если так, то какое же может быть еще более очевидное доказательство «самоустранения» государственной власти? И о какой же еще большей самостоятельности могут мечтать наши земцы, когда сами правительственные органы обращаются с разными в России учреждениями как с иностранными державами?
Да и в брошюре г. Скалона имеется доказательство, что от злоупотреблений земских учреждений (не говоря уже о судебных) частные лица не могут найти себе защиты даже у представителей государственной власти. 119 статья Положения о земских учреждениях «частным лицам, обществам и установлениям в случае нарушения их гражданских прав действиями земских учреждений предоставляет право иска на общем основании». Но есть целые разряды действий общественных органов, говорит г. Скалон, которые, нарушая права частных лиц, в то же время не могут составлять предмет судебного иска. Таковы, например, все дела по обложению имуществ земскими сборами, где, как показывает опыт, возможна полная неуравнительность, чрезмерное обложение одних плательщиков в интересах других и т. д. По делам этого рода не может быть приносима жалоба ни в судебные учреждения, ни в Сенат. По разъяснению последнего, «в случае противозаконных, во вред частным лицам, действий земских учреждений губернатор и министр внутренних дел в силу предоставленной им власти могут, по заявлениям сих лиц, приостановить исполнение всякого незаконного постановления земских собраний»; но в своих протестах и губернатор, и министр могут-де относиться к делу только с формальной стороны; они могут обратить внимание на несоблюдение при оценке имущества тех или других обрядов, но оспаривать результаты оценки, доказывать, что то или другое имущество оценено не согласно с действительною его ценностью, они не могут, не имеют права («Земские взгляды», стр. 213—214). По свидетельству того же г. Скалона, «в среднем выводе по всем губерниям крестьянская десятина, обремененная притом казенными платежами, от которых свободны частные владельцы, несет земских сборов вдвое и даже более против владельческой» («Земские вопросы», стр. 51). Что же хочет доказать этим г. Скалон? Не то ли, что в земских учреждениях господствует одна партия в ущерб другой? И не то ли, что если в тех же учреждениях при других условиях возобладает противная партия, то владельческой десятине будет карачун? И это-то выдается у нас не за «самоустранение» и отсутствие правительства, а за очевидное-де свидетельство «недостаточной самостоятельности» наших земских учреждений! Помыслы этих господ направлены к тому, чтоб еще более «самоустранить» настоящее правительство. Ввиду «широких прав, предоставленных администрации в отношении надзора за деятельностию земских учреждений… правительственный надзор, — поучает г. Скалон, — должен быть ограничен точно установленными пределами» («Земские взгляды», стр. 211—213). Sapientisat [Для мудрого достаточно (лат.)]. Остается еще призрак правительства: надо, чтоб и призрак исчез…
Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1885. 17 февраля. № 47.