Георгий Гребенщиков[править]
Сибирское слово[править]
Слово было у Бога, и
Слово было Бог.
Есть в периодах русского быта странички, которые надо не прочитывать, а декламировать.
Начинается все просто, даже скучновато, неровно… И одна и вторая, и пятая, и десятая страница — все проза сырая, подчас корявая… И двадцатая и тридцатая, и сорок девятая — все только проза… А пятидесятая — возьмет и озарится лучом истинной поэзии, и откроет смысл всего, остановит читателя, и тогда все до единой из прочитанных страниц станут вдохновенными и мудрыми, как слово Божие.
А слова Божия, настоящего, у нас на Руси так мало. Много у нас ханжества и еретичества, лицемерного торга елеем, но слова Божия истинного и нелицеприятного, как огненного слова Пророков так мало, и служители его так часто набивают его каменьями…
Полвека тому — пришел в пустынную и полудикую Сибирь книгоноша-юноша — Петр Макушин. Он не в котомке за плечами принес слово Божие, а в груди своей, в сердце своем, и не торговать он стал им, а рассеивать на девственной целине.
Прошлой весною, где-то в уголке Алтая седовласый бывший батюшка, которому не по душе пришлось духовное звание, вспоминал:
— Да, есть у нас в Томске человек, к которому я и теперь питаю сыновнюю признательность — Петр Иванович!.. Вы поймите, что тогда, лет 50 назад, в духовных учищах-то ведь пороли… Это была бурса хуже той, которую описывает Помяловский… И вот появился у нас новый, молодой преподаватель… И слова от него свирепого никто из нас не слышал… Странно, непривычно было, а истинно: с ним вместе в наше училище как будто Сам Господь Бог вошел — совсем весной повеяло. Так вот — едете в Томск — поклонитесь от меня Петру Ивановичу низко и скажите: есть, мол, старичок такой «расстрига», помнит вас, как лучшую страничку своей юности…
Я удивился, узнав, что наш любимец, Валентин Абрамович Изосимов, уже совсем сухой и лысый — ученик Макушина, которого я знаю до последних дней таким ядреным, моложавым, работящим…
— Н-да-с, ему семьдесят с лишком, а мне вот нет шестидесяти — у всякого, дружок, своя котомка… — продолжал мой собеседник. — Я тоже слово Божие хотел сеять, а вот видите — не угодил… И лучше бы я сделал, если бы открыл … книжную лавочку. Вон, Петр Иванович сколько добра посеял, сколько душ насытил!…
Действительно, — наш славный книгоноша полвека по истине засеял и взрастил необозримую ниву! Заслуги его на виду у всех, я не стану их перечислять, но не могу обойти молчанием одну красноречивую цифру — подумайте: в Томской губернии он вместе с дочерью своей Елизаветою Петровной насадил пятьсот сельских библиотек!..
Да, это не только книготорговец и пионер печатного слова, это — истинный жрец света и культуры, полувековой путь своего благотворного труда завершивший созданием славного храма — народного университета!
И с особенной радостью шлю отсюда, с окровавленных полей, землякам, в далекую Сибирь, свой привет и поздравляю с новым праздником культуры — полувековым юбилеем просветительской работы Петра Ивановича Макушина.
Пусть юбилей этот будет новым толчком к достижению лучшего будущего молодой страной! Пусть остановятся на нем, как на ступени, с которой уже открывается заманчивая светозарная даль победы света над вековою тьмой России.
Исходник здесь: http://grebensch.narod.ru/