ИЗЪ ДНЕВНИКА.
(Посвящ. друзьямъ моимъ А. H. Сальниковой и H. А. Соловьеву).[править]
О, я люблю весну-царицу
Съ ея волшебной красотой,
Но трудъ загналъ меня въ столицу
И заперъ въ комнатѣ глухой.
О, край мой далекій, край дѣдовъ, отцовъ!
Тебя я теперь вспоминаю
И, чувствуя тяжесть проклятыхъ оковъ,
Въ тебѣ, въ твою чащу дремучихъ лѣсовъ,
Какъ узникъ, мечтой улетаю!
Какъ дышется славно! И сердце въ груди
Свободно и радостно бьется…
И слышу я, шепчутъ лѣса мнѣ: "приди,
Подъ тѣнію кедровъ родныхъ посиди,
И счастье тебѣ улыбнется*
"Душой наболѣвшей своей отдохни,
И пусть исходящее кровью
Разбитое сердце, какъ въ прежніе дни
Далекаго дѣтства, пѣвцы-соловьи
Наполнятъ высокой любовью;
"Пусть вѣра, что гаснетъ въ тяжелой борьбѣ
Съ неправдой и тьмой озлобленной,
Воскреснетъ — могучая — снова въ тебѣ,
И взглянешь отважно ты въ очи судьбѣ,
И выйдешь на трудъ обновленный!
«Приди, — слышу шепчутъ родные лѣса, —
Сбрось цѣпи проклятой работы!
Смотри, какъ безоблачны здѣсь небеса,
Какое приволье, какая краса!
Нѣтъ мѣста для слезъ и заботы…»
О, край мой далекій, край дѣдовъ, отцовъ!
Тебя я теперь вспоминаю
И, чувствуя тяжесть житейскихъ оковъ,
Въ тебѣ, въ твою чащу дремучихъ лѣсовъ,
Какъ узникъ, мечтой улетаю!
Но крѣпки желѣзныя цѣпи труда,
Какъ каторжникъ ими я скованъ;
И горькую пѣсню поетъ мнѣ нужда:
"Про лѣсъ и приволье забудь навсегда.
Забудь все, чѣмъ ты очарованъ!
«Смири всѣ порывы, мечту охлади, —
Вѣдь жаждѣ не дашь утоленья!
Къ чему же ты хочешь еще впереди
Мечтою о счастьи, безумецъ, въ груди
Усилить тоску и мученья?»
О, крѣпки желѣзныя цѣпи труда
И хуже тюремщиковъ братья!
Ихъ совѣсть не знаетъ мученій стыда,
Любовь не проснется въ сердцахъ никогда,
Въ нихъ смѣхъ возбуждаютъ проклятья!
Да, я люблю весну-царицу
Съ ея волшебной красотой,
Но трудъ загналъ меня въ столицу
И заперъ въ комнатѣ глухой.
Затихла столица, объятая сномъ,
Лишь изрѣдка звукъ пронесется…
Я низко склоняюсь надъ старымъ столомъ…
Мозгъ отдыха проситъ, но отдыхъ — потомъ,
Нить жизни когда оборвется!…
Алекс. Кругловъ.
Москва.
2 мая 1881 г.
Молодые всходы[править]
Ты сердцемъ горяча, чиста, пряма душой,
Готова вынесть все во имя идеала…
Прекрасное дитя! на нивѣ намъ родной
Побитыхъ бурею колосьевъ ужь не мало…
Но для того-ль они, питаясь отъ земли,
Политой кровію и потомъ, выростали,
Чтобъ, жатвы избѣжавъ, отъ бури полегли
И птицы хищныя ихъ зерна расклевали?
Кругомъ опять весна… И новые растутъ
Колосья, и звенитъ надъ ними птички голосъ…
О, сохрани, Господь, на нивѣ каждый волосъ,
Да жатву пышную они потомъ дадутъ!…
А. Кругловъ.
31 мая 1881 г.
О, какъ ты хороша! Въ твоихъ очахъ лазурныхъ
Такъ много нѣжности и дѣтской чистоты,
Ты — воплощеніе небесной красоты…
Молю, признаніемъ о дняхъ минувшихъ, бурныхъ
Не разрушай моей взлелѣянной мечты!
Какъ милъ твой звонкій смѣхъ и шаловливый лепетъ,
Какъ много граціи въ движеніяхъ твоихъ!
Душистый локонъ твой коснулся губъ моихъ —
И въ сердцѣ чувствую опять невольный трепетъ,
И снова грудь полна желаніи молодыхъ!
Молю — не говори: не надо мнѣ признаній,
Я правды не хочу, оставь мнѣ сладкій сонъ!
Пусть истиной всегда казаться будетъ онъ,
Пусть образъ дивный твой, въ часы воспоминаній,
Воскреснетъ предо мной, ничѣмъ не омраченъ!
А. Кругловъ.
ИЗЪ ДНЕВНИКА.[править]
Какой прелестный день: октябрь, — а будто лѣто!
Съ любовью солнышко на землю шлетъ лучи,
Они по прежнему такъ страстно-горячи,
Въ нихъ столько нѣжнаго, бодрящаго привѣта!
Но садъ ужъ опустѣлъ и желтые листы
Усыпали собой широкія аллеи…
Гдѣ пѣсни громкія? гдѣ лѣтнія затѣи?
Прелестный, чудный день, но грустныя мечты
О томъ, что ужъ зима, быть можетъ, постучится
На завтра-же рукой назойливою въ дверь, —
Туманятъ этотъ день, и въ сердцѣ скорбь тѣснится,
А умъ твердитъ одно: обманъ, не вѣрь, не вѣрь!
Я чувствую, что жаръ опять меня объемлетъ,
Что сердце хочетъ вновь забытыхъ, юныхъ сновъ,
И бьется трепетно и жадно, чутко внемлетъ
Рѣчамъ волнующимъ и звуку нѣжныхъ словъ.
И думается мнѣ: опять весна вернулась:
И пѣсни, и цвѣты, и ясны-небеса…
Какъ прежде сердце вновь отъ ласки встрепенулось,
Но мысль, что серебромъ покрылись волоса,
Что старость, можетъ быть, костлявою рукою
Ужъ скоро постучитъ съ назойливостью въ дверь, —
Туманитъ день души, и умъ твердитъ съ тоскою:
Веснѣ возврата нѣтъ! Обманъ, не вѣрь, не вѣрь!
Александръ Кругловъ.
3 октября 1889 г.
ИЗЪ ДНЕВНИКА.
(Посвящ. друзьямъ моимъ А. H. Сальниковой и H. А. Соловьеву).[править]
О, я люблю весну-царицу
Съ ея волшебной красотой,
Но трудъ загналъ меня въ столицу
И заперъ въ комнатѣ глухой.
О, край мой далекій, край дѣдовъ, отцовъ!
Тебя я теперь вспоминаю
И, чувствуя тяжесть проклятыхъ оковъ,
Въ тебѣ, въ твою чащу дремучихъ лѣсовъ,
Какъ узникъ, мечтой улетаю!
Какъ дышется славно! И сердце въ груди
Свободно и радостно бьется…
И слышу я, шепчутъ лѣса мнѣ: "приди,
Подъ тѣнію кедровъ родныхъ посиди,
И счастье тебѣ улыбнется*
"Душой наболѣвшей своей отдохни,
И пусть исходящее кровью
Разбитое сердце, какъ въ прежніе дни
Далекаго дѣтства, пѣвцы-соловьи
Наполнятъ высокой любовью;
"Пусть вѣра, что гаснетъ въ тяжелой борьбѣ
Съ неправдой и тьмой озлобленной,
Воскреснетъ — могучая — снова въ тебѣ,
И взглянешь отважно ты въ очи судьбѣ,
И выйдешь на трудъ обновленный!
«Приди, — слышу шепчутъ родные лѣса, —
Сбрось цѣпи проклятой работы!
Смотри, какъ безоблачны здѣсь небеса,
Какое приволье, какая краса!
Нѣтъ мѣста для слезъ и заботы…»
О, край мой далекій, край дѣдовъ, отцовъ!
Тебя я теперь вспоминаю
И, чувствуя тяжесть житейскихъ оковъ,
Въ тебѣ, въ твою чащу дремучихъ лѣсовъ,
Какъ узникъ, мечтой улетаю!
Но крѣпки желѣзныя цѣпи труда,
Какъ каторжникъ ими я скованъ;
И горькую пѣсню поетъ мнѣ нужда:
"Про лѣсъ и приволье забудь навсегда.
Забудь все, чѣмъ ты очарованъ!
«Смири всѣ порывы, мечту охлади, —
Вѣдь жаждѣ не дашь утоленья!
Къ чему же ты хочешь еще впереди
Мечтою о счастьи, безумецъ, въ груди
Усилить тоску и мученья?»
О, крѣпки желѣзныя цѣпи труда
И хуже тюремщиковъ братья!
Ихъ совѣсть не знаетъ мученій стыда,
Любовь не проснется въ сердцахъ никогда,
Въ нихъ смѣхъ возбуждаютъ проклятья!
Да, я люблю весну-царицу
Съ ея волшебной красотой,
Но трудъ загналъ меня въ столицу
И заперъ въ комнатѣ глухой.
Затихла столица, объятая сномъ,
Лишь изрѣдка звукъ пронесется…
Я низко склоняюсь надъ старымъ столомъ…
Мозгъ отдыха проситъ, но отдыхъ — потомъ,
Нить жизни когда оборвется!…
Алекс. Кругловъ.
Москва.
2 мая 1881 г.
Молодые всходы[править]
Ты сердцемъ горяча, чиста, пряма душой,
Готова вынесть все во имя идеала…
Прекрасное дитя! на нивѣ намъ родной
Побитыхъ бурею колосьевъ ужь не мало…
Но для того-ль они, питаясь отъ земли,
Политой кровію и потомъ, выростали,
Чтобъ, жатвы избѣжавъ, отъ бури полегли
И птицы хищныя ихъ зерна расклевали?
Кругомъ опять весна… И новые растутъ
Колосья, и звенитъ надъ ними птички голосъ…
О, сохрани, Господь, на нивѣ каждый волосъ,
Да жатву пышную они потомъ дадутъ!…
А. Кругловъ.
31 мая 1881 г.
О, какъ ты хороша! Въ твоихъ очахъ лазурныхъ
Такъ много нѣжности и дѣтской чистоты,
Ты — воплощеніе небесной красоты…
Молю, признаніемъ о дняхъ минувшихъ, бурныхъ
Не разрушай моей взлелѣянной мечты!
Какъ милъ твой звонкій смѣхъ и шаловливый лепетъ,
Какъ много граціи въ движеніяхъ твоихъ!
Душистый локонъ твой коснулся губъ моихъ —
И въ сердцѣ чувствую опять невольный трепетъ,
И снова грудь полна желаніи молодыхъ!
Молю — не говори: не надо мнѣ признаній,
Я правды не хочу, оставь мнѣ сладкій сонъ!
Пусть истиной всегда казаться будетъ онъ,
Пусть образъ дивный твой, въ часы воспоминаній,
Воскреснетъ предо мной, ничѣмъ не омраченъ!
А. Кругловъ.
ИЗЪ ДНЕВНИКА.[править]
Какой прелестный день: октябрь, — а будто лѣто!
Съ любовью солнышко на землю шлетъ лучи,
Они по прежнему такъ страстно-горячи,
Въ нихъ столько нѣжнаго, бодрящаго привѣта!
Но садъ ужъ опустѣлъ и желтые листы
Усыпали собой широкія аллеи…
Гдѣ пѣсни громкія? гдѣ лѣтнія затѣи?
Прелестный, чудный день, но грустныя мечты
О томъ, что ужъ зима, быть можетъ, постучится
На завтра-же рукой назойливою въ дверь, —
Туманятъ этотъ день, и въ сердцѣ скорбь тѣснится,
А умъ твердитъ одно: обманъ, не вѣрь, не вѣрь!
Я чувствую, что жаръ опять меня объемлетъ,
Что сердце хочетъ вновь забытыхъ, юныхъ сновъ,
И бьется трепетно и жадно, чутко внемлетъ
Рѣчамъ волнующимъ и звуку нѣжныхъ словъ.
И думается мнѣ: опять весна вернулась:
И пѣсни, и цвѣты, и ясны-небеса…
Какъ прежде сердце вновь отъ ласки встрепенулось,
Но мысль, что серебромъ покрылись волоса,
Что старость, можетъ быть, костлявою рукою
Ужъ скоро постучитъ съ назойливостью въ дверь, —
Туманитъ день души, и умъ твердитъ съ тоскою:
Веснѣ возврата нѣтъ! Обманъ, не вѣрь, не вѣрь!
Александръ Кругловъ.
3 октября 1889 г.
А. В. КРУГЛОВЪ.[править]
Поэзія, какъ жизнь, какъ свѣтъ —
Разлита всюду въ Божьемъ мірѣ,
И вѣщій жрецъ ея — поэтъ
Слагаетъ гимны ей на лирѣ.
Поэтъ покоренъ небесамъ;
Онъ — силы творческой избранникъ —
Проходитъ путь, какъ чуткій странникъ,
Внимая горнимъ голосамъ.
Храня въ душѣ своей безпечность,
Съ недосягаемыхъ высотъ
Онъ проникастъ взоромъ въ вѣчность
И къ вѣчной правдѣ всѣхъ зоветъ.
Онъ имъ — пекущимся о хлѣбѣ,
Погрязшимь думой въ суетѣ,
Забывшимъ на землѣ о небѣ —
Постъ о вѣчной красотѣ.
И сладкозвучныхъ струнъ на лирѣ
Ея врагамъ не оборвать:
Поэзія разлита въ мірѣ —
Какъ свѣтъ, какъ Божья благодать.