Автор сего послания и следующих трех стихотворных пьес — Болеслав, Несчастье, Зевс и гром — есть покойный Михаила Никитич Муравьев. Избранные из оставшихся после его смерти стихотворений будут изданы со временем в свет. Читатели найдут в них красоты всякого рода и философию привлекательную, изливающуюся из души нужной, чуждой всякого притворства и созданной питать одни добрые чувства. Изд.
Послание к его превосходительству Ивану Петровичу Тургеневу, 1774 года.[править]
Не тот еще, мой друг, свободный человек,
Кто, предан сам себе, ведет беспечный век
Без пользы для других, без плана и без дела,
Как мысль умом его внезапно овладела.
Я разных зрю его невольником страстей,
Под игом праздности стенящего своей,
Напрасно в свете он рассеянья желает:
Свет, зримый всякий день, его не забавляет;
И между тем как все в движенье круг его,
Он только осужден не делать ничего.
Напрасно бы жезлом какой всесильной феи
Он видел все свои исполненны затеи —
Он тысячи бы вновь желаний соплетал
И посреди воды был жажден, как Тантал.
Того лишь, кто владеть умеет сам собою,
Зову свободным я: не спорит он с судьбою,
Но всюду следует призванию ее
И знает, живучи, всю цену жития;
Без наслаждения минуты не проходят,
Раскаянья они и скуки не приводят;
Любовью истинны, любовью красоты
Исполнен дух его, украшены мечты;
Искусства, вас к себе он в помощь призывает;
От зависти себя он в вашу сень скрывает;
Без гордости велик и важен без чинов,
На пользу общую всегда, везде готов;
Он свято чтит родства священные союзы,
И чтоб свободным быть, приемлет легки узы;
Внимательный супруг и любящий отец,
Он властью облечен по выбору сердец;
Счастлив, что может быть семейства благодетель:
Что нужды, дом тому, иль целый мир свидетель,
Таков Емилий Павл, равно достоин хвал,
Так жил в семье своей, иль как при Каннах пал.
Конечно жребий тех достоин удивленья,
Кто поприще честей прошли без умедленья —
Служить отечеству верховный душ обет:
Наш долг туда спешить, куда оно зовет;
Но если в множестве ревнителей ко славе
Мне должно уступить, уже ли буду в праве
Пренебреженною заслугой досаждать?
Мне только что служить, отчизне награждать.
Из трехсот праздных мест спартанского совета
Народ ни на одно не избрал Педарета:
«Хвала богам, сказал, народа не виня,
Есть триста человек достойнее меня!»
Полезным можно быть, не бывши знаменитым:
Сретают счастие и по тропинкам скрытым.
Сей старец, коего Вергилий воспевал,
Что близ Тарента мак и розы поливал,
И в поздну ночь, под кров склоняяся домашний,
Столы обременял некупленными брашны:
Он счастье в хижине, конечно, находил
И пышных богачей душой превосходил.
Ах! может ли привесть ко счастию богатство?
Желанье собирать есть более препятство,
Чем способ к счастью. «Ах если б к куче той
Прибавить удалось еще мешок другой!»
Вот собирателя одно воображенье.
Но расточителя не лучше положенье:
Для роскоши его отверстая душа,
Всечасно к новому веселию спеша,
От коей прочь бежит, ту скуку покупает,
И хладно меж забав шумящих засыпает.
Богат, кто, знаючи своим достатком жить,
Желаниям предел умеет положить;
И словом, счастлив тот и тот один свободен,
Кто счастья в крайностях всегда с собою сходен,
В сиянии не горд, в упадке не уныл,
В себе самом свое достоинство сокрыл:
Владыка чувств своих, их бури усмиряет,
И скуку жития ученьем украшает.
Ты юность подвигам военным посвятив,
В училище трудов дни нежны проводив,
Приятны старости готовишь вспоминанья;
С тобою почерпать мы прежде тщились знанья:
Счастливы отроки, в возлюбленных местах,
Где виючись Москва в кичливых берегах,
Изображает Кремль в сребре своих кристаллов,
Где Музам храм воздвиг любимец их, Шувалов;
Где Ломоносова преемля лирный звон,
Поповский новый путь открыл на Геликон;
Где Барсов стал по нем ревнитель русска слова
И Шаден истину являет без покрова:
Там дружбы сладостной услышали мы глас —
Пускай и в сединах обрадует он нас.
Болеслав, король польский.[править]
Замолчала многих слава,
И героев и царей;
Ты содержишь Болеслава,
Польша, в памяти своей.
Посреди верховной власти,
Верен дружбе и любви,
Сохранял он сильны страсти
В воскипающей крови.
Счастлив, ежели бы брата
Не имел Збигнея он,
Что глазами супостата
Болеславов видел трон.
Не давал царь мщенью места,
И виновного любя;
Но… Збигнеева невеста!
Для чего он зрел тебя?
Как лесочка в осененье
Нежит лилию весна,
Так цвела в уединенье
Ты, Воллинская княжна!
Зреть, любить тебя Збигнею,
То мгновение одно;
Приступить ко Гименею
Было слово уж дано.
Раздались внезапно бубны,
В поле прах столпом стоит;
Коней ржанье; гласы трубны;
Рати в бой!.. Збигней бежит.
Точно ангел-покровитель,
Входит в город Болеслав,
Зрит княжну: и победитель
Просит уз, пред ней упав.
Ах! Збигнею обрученна,
Во слезах гласит Княжна:
«Я навек с ним разлученна,
Но навек ему верна»,
Два луны прошло теченья;
Полн любовные тоски,
Царски царь забыл раченья,
Позабыл свои полки.
Но меж тем не без успехов
Злобной дух Збигнеев был:
Он с огромной силой чехов
Под Воллин-град подступил.
Тщетно все — от Болеслава
Побежала чехов тьма.
Взят и вождь свирепа нрава:
Не снимает он шлема.
Что же? Пленника сретает
Царь у ног княжны своей;
Он в злодея меч вонзает,
Шлем валится — то Збигней.
Где возьму я выраженья
Скорбь убийцы описать?
Он безгласен, без движенья;
Он не знает, что начать.
Обратил жестокосердной
Меч он к сердцу своему —
Приближенных сонм усердный
Воспротивился тому.
Свой оставил трон высокий,
И во рубищах простых,
Ходит в горести глубокой
По обителям святых.
И пред всеми, кто б ни были,
Исповедуя свой грех,
Слезно просит, чтоб молили
За него Владыку всех.
Должно думать, что спокойство
Наконец сошло с небес.
Ах! ни слава, ни геройство
Не спасают нас от слез.
Несчастье.[править]
Единым манием вселенной управляет,
Источник правды, Бог, всесильный, всеблагой
Но добрых иногда несчастье оскорбляет,
И злобою своей корыствуется злой.
Кто знает? Может быть, в руках Твоих, Содетель!
Несчастье способ есть возвысить добродетель!
Зевес и гром.[править]
Зевес свой кинул взор на землю: развращенья
Явилася она исполненной ему.
Ударю! возгласил; злодеям нет прощенья!
И мир небытия низринется во тьму.
А ты, виновный род, столь много мной любимый,
Предел твой положен, ты в сей погибнешь раз. —
Так рек богов Отец свой суд неумолимой,
И не был тщетен сей Вседвижущего глас.
Приемлет в мощну длань Зевес громовы стрелы
И рдеет свод небес от гибельных огней,
И гром уже потряс вселенные пределы,
И мир вострепетал, ждя гибели своей.
Я мнил, что связь тогда разрушится Природы,
Что смертные во мглу разверстых бездн падут,
И горы рухнут в бурны воды,
И вспять источники на горы потекут.
Но нет: на место гром упал непроходимо,
Род смертных невредим, спокойство возвратя,
Известно, что всегда падут удары мимо,
Как вздумает отец наказывать дитя.
Муравьев М. Н. Послание к его превосходительству Ивану Петровичу Тургеневу, 1774 года («Не тот еще, мой друг, свободной человек…») / Автор сего послания и следующих трех стихотворных пиес Михайла Никитич Муравьев // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 51, N 9.
[Муравьев М. Н.] Болеслав, король польской («Замолчала многих слава…») // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 51, N 9. — С. 45-47.
[Муравьев М. Н.] Нещастие («Единым манием вселенну управляет…») // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 51, N 9. — С. 48.
[Муравьев М. Н.] Зевес и гром («Зевес свой кинул взор на землю: развращенья…») // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 51, N 9. — С. 48-49.