Страница:Адам Мицкевич.pdf/396

какой была жизнь на югѣ Россіи. Разрушились старые вѣрованія и планы, не намѣтились еще новые, и нужно было чѣмъ - нибудь наполнить душевную пустоту, томившую его, человѣка высшихъ стремленій. И вотъ она наполнена одной любовью, вѣрнѣе влюбленностью (kochanie, а не miłość, которую поэтъ питалъ къ Марылѣ). «Возлюбленная моя, къ чему разговоры?» восклицаетъ онъ, забывая, что именно безконечныя бесѣды съ близкой и дорогой женщиной были ему такъ нужны (сонеты къ Ковальской, элегія къ Д. Д.). «Почему я не могу, когда хочу, раздѣлить съ тобою свои чувства, просто перелить свою душу въ твою? Для чего нужно дробить ее на слова, которыя, еще не достигнувъ твоего слуха и сердца, превращаются въ вѣтеръ на устахъ и стынуть въ воздухѣ? Ахъ, я люблю, люблю - повторяю я сотни разъ, а ты становишься печальна и начинаешь сердиться, что я не умѣю, какъ слѣдуетъ, высказать, выразить, воспѣть свою любовь (тотъ же мотивъ, что въ сонетѣ «Прощанье»); и, какъ одержимый летаргіей, я не нахожу средства проявить признаки жизни, чтобы спастись отъ могилы. Я утомилъ уста напрасными попытками, теперь хочу слить ихъ съ твоими устами и разговаривать только біеніемъ сердца, и вздохами, и поцѣлуями, и такъ говорить цѣлые часы, дни и годы, до конца міра и послѣ конца міра». Ityko całować, całować, całować, какъ оканчивается стихотвореніе, посвященное Д. Д. Но здѣсь и другой мотивъ: желаніе совсѣмъ уйти въ любовь, заснуть въ любви навѣки, до конца міра и послѣ него. Больше, какъ будто, и нечѣмъ жить. Еще сильнѣе эта душевная мука выражена въ элегіи «Сонъ», напечатанной вмѣстѣ съ «Разговоромъ» въ петербургскомъ изданіи 1829 года. Тамъ только страсть, здѣсь же тревожное сознаніе, что рано или поздно наступитъ разрывъ, еще болѣе жгучая тоска пустоты и одиночества. Характерна еще и вѣра въ свою любовь, убѣжденіе, что возлюбленная не сама «броситъ» его, но можетъ быть вынуждена къ этому. Чѣмъ? Условіями жизни, замужествомъ съ другимъ человѣкомъ. Только глубокій Душевный переворотъ, вызванный любовью, можетъ нарушить эти условія, но опытъ Марыли былъ слишкомъ горекъ, и Мицкевичъ уже не вѣрилъ въ такіе перевороты. Вотъ смыслъ стихотворенія, приведеннаго ниже. «Хотя ты будешь вынуждена покинуть меня, если не перемѣнишь своего сердца въ любви, но, покидая, не желай меня огорчить и разставаясь не говори о разлукѣ!