Мицкевича, лишній разъ показываетъ намъ, какъ глубока была его поэтическая натура. Это не легкій талантъ, перелетающій съ цвѣточка на цвѣтокъ, но душа, которая крѣпко и глубоко таитъ свои сокровища, переживаетъ въ себѣ затаенныя мысли и чувства и не способна отрѣшиться отъ пережитаго.
На засѣданіи 7 окт. 1817 г. Т. Занъ читаетъ поэму Мицкевича, „Мѣшко, владѣлецъ новогрудскій“, 25 ноября 1817 г. Б. Сухецкій читаетъ его же сочиненіе „Анеля“, повѣсть въ стихахъ, подражаніе Вольтеру, 16 дек. 1817 г. Ф. Малевскій сообщаетъ отрывки изъ Мицкевичевскаго перевода „Орлеанской Дѣвы" Вольтера; наконецъ, въ теченіе 1818 года писалась недоконченная поэма „Картофель“, первая пѣсня которой была сообщена филоматамъ уже въ февралѣ 1819 года. Хотя, такимъ образомъ, она уже выходитъ изъ хронологическихъ рамокъ 1817—18 уч. г., однако, по своему характеру она все еще принадлежитъ къ періоду „Вольтероманіи“. Поэтому и я разсмотрю всѣ названныя произведенія здѣсь. Тѣмъ болѣе, что и самъ Мицкевичъ послѣ перелома лѣтомъ 1818 года не разъ еще возвращался къ этимъ своимъ ложно классическимъ опытамъ, хотя, конечно, уже не былъ въ состояніи докончить „Картофель“, или написать новую поэму „Демосѳенъ“, о которой онъ подумывалъ въ Ковнѣ.
Среди мелкихъ сатирическихъ произведеній Вольтера одно изъ самыхъ циничныхъ „Gertrude ou l'éducation d'une fille“. Здѣсь разсказывается о нѣкой благочестивой красавицѣ Гертрудѣ, 36 л., которая много молилась, скромно одѣвалась, лишь изрѣдка прибѣгала къ краскамъ и другимъ средствамъ. Она жила въ уединенномъ домикѣ со своей 17 - лѣтней дочерью Изабеллой, скромной дѣвушкой. „Рядомъ съ Минервой (Гертрудой) при видѣ ея думалось о Венерѣ. Гертруда не щадила трудовъ надъ ея воспитаніемъ. Она спасла эту расцвѣтающую розу отъ ядовитаго дыханія свѣта“. Однажды ночью Изабелла услышала какой -то шумъ, шопотъ и стоны въ комнатѣ матери. Она въ ужасѣ пошла къ матери. „Моя мать въ печали, — произнесла она сквозь зубы, — и я должна раздѣлить страданія, которыя она переносить“. Она приближается, она слышитъ исполненныя нѣжности слова: „Андрей, мой дорогой Андрей, вы даете мнѣ блаженство!“ При этихъ словахъ Изабелла совершенно успокаивается. Я слишкомъ безпокойна въ своей любви къ матери: она вполнѣ довольна, и я должна быть счастлива этимъ“. На другой день Изабелла спрашиваетъ мать: что
