Мораль?
„Лучше пѣть пѣтухомъ, чѣмъ разочароваться въ жизни и переломиться!“
Мораль?
«Лучше петь петухом, чем разочароваться в жизни и переломиться!»
Ты, вѣдь, знаешь скульптора Альфреда? Всѣ мы знаемъ его; онъ получилъ золотую медаль, ѣздилъ въ Италію и опять вернулся на родину; тогда онъ былъ молодъ, да онъ и теперь не старъ, хотя, конечно, состарился на десять лѣтъ.
Вернувшись на родину, онъ поѣхалъ погостить въ одинъ изъ Зеландскихъ городковъ. Весь городъ узналъ о пріѣзжемъ, узналъ, кто онъ такой. Одно изъ богатѣйшихъ семействъ города дало въ честь его большой вечеръ. Всѣ, кто хоть мало-мальски чѣмъ-нибудь выдавался—деньгами или положеніемъ въ свѣтѣ—были въ числѣ приглашенныхъ. Вечеръ являлся настоящимъ событіемъ; весь городъ зналъ о томъ и безъ барабаннаго оповѣщенія. Мальчишки-мастеровые и другіе ребятишки мелкихъ горожанъ, а съ ними кое-кто и изъ родителей, стояли предъ освѣщенными окнами и глядѣли на спущенныя занавѣски. Ночной сторожъ могъ вообразить, что на его улицѣ праздникъ, такое тутъ собралось большое общество. Для зѣвакъ и стоянье на улицѣ отзывалось удовольствіемъ, а ужъ тамъ въ домѣ-то что было за веселье! Тамъ, вѣдь, находился самъ господинъ Альфредъ, скульпторъ!
Онъ говорилъ, разсказывалъ, а всѣ остальные слушали его съ удовольствіемъ и чуть-ли не съ благоговѣніемъ, особенно одна пожилая вдова-чиновница. Она напоминала собою въ этомъ случаѣ пропускную бумагу—жадно впивала въ себя каждое слово и просила еще и еще. Невѣроятно воспріимчивая была барыня, но и невѣжественная до невѣроятія; настоящій Каспаръ Гаузеръ[1] въ юбкѣ.
— Вотъ Римъ бы я посмотрѣла!—сказала она.—То-то, должно быть, чудесный городъ! Сколько туда наѣзжаетъ иностранцевъ! Опишите намъ Римъ! Что видишь, въѣзжая въ ворота?
— Ну, это не такъ-то легко описать!—отвѣтилъ молодой скульпторъ.—Видите-ли, тамъ большая площадь, а посреди ея возвышается обелискъ; ему четыре тысячи лѣтъ.
— Вотъ такъ василискъ!—проговорила барыня; она отъ роду не слыхивала слова обелискъ. Многимъ, въ томъ числѣ
- ↑ Каспар Гаузер — известный своей таинственной судьбой найдёныш. (прим. редактора Викитеки)
Ты, ведь, знаешь скульптора Альфреда? Все мы знаем его; он получил золотую медаль, ездил в Италию и опять вернулся на родину; тогда он был молод, да он и теперь не стар, хотя, конечно, состарился на десять лет.
Вернувшись на родину, он поехал погостить в один из Зеландских городков. Весь город узнал о приезжем, узнал, кто он такой. Одно из богатейших семейств города дало в честь его большой вечер. Все, кто хоть мало-мальски чем-нибудь выдавался — деньгами или положением в свете — были в числе приглашённых. Вечер являлся настоящим событием; весь город знал о том и без барабанного оповещения. Мальчишки-мастеровые и другие ребятишки мелких горожан, а с ними кое-кто и из родителей, стояли пред освещёнными окнами и глядели на спущенные занавески. Ночной сторож мог вообразить, что на его улице праздник, такое тут собралось большое общество. Для зевак и стоянье на улице отзывалось удовольствием, а уж там в доме-то что было за веселье! Там, ведь, находился сам господин Альфред, скульптор!
Он говорил, рассказывал, а все остальные слушали его с удовольствием и чуть ли не с благоговением, особенно одна пожилая вдова-чиновница. Она напоминала собою в этом случае пропускную бумагу — жадно впивала в себя каждое слово и просила ещё и ещё. Невероятно восприимчивая была барыня, но и невежественная до невероятия; настоящий Каспар Гаузер[1] в юбке.
— Вот Рим бы я посмотрела! — сказала она. — То-то, должно быть, чудесный город! Сколько туда наезжает иностранцев! Опишите нам Рим! Что видишь, въезжая в ворота?
— Ну, это не так-то легко описать! — ответил молодой скульптор. — Видите ли, там большая площадь, а посреди её возвышается обелиск; ему четыре тысячи лет.
— Вот так василиск! — проговорила барыня; она от роду не слыхивала слова обелиск. Многим, в том числе
- ↑ Каспар Гаузер — известный своей таинственной судьбой найдёныш. (прим. редактора Викитеки)
