нами на высокихъ скалахъ, какъ приходится карабкаться по ненадежнымъ снѣжнымъ карнизамъ, которыя прилѣпляютъ къ краю скалъ вѣтеръ да погода, перебираться по опаснымъ мостамъ, переброшеннымъ черезъ пропасти снѣжною мятелью. И глаза Руди такъ и блестѣли, когда онъ разсказывалъ объ этихъ приключеніяхъ, о смышлености сернъ, объ ихъ смѣлыхъ прыжкахъ, о свирѣпомъ „фёнѣ“ и катящихся лавинахъ. Онъ отлично замѣчалъ, что разсказы его все больше и больше располагали къ нему мельника; особенно же понравились тому разсказы объ ягнятникахъ и отважныхъ королевскихъ орлахъ.
Неподалеку оттуда, въ кантонѣ Валлисъ,—разсказывалъ между прочимъ Руди—находилось орлиное гнѣздо, хитро устроенное подъ выступомъ скалы. Въ гнѣздѣ былъ одинъ птенецъ, но до него ужъ не добраться было! Еще на дняхъ одинъ англичанинъ предлагалъ Руди цѣлую горсть золота, если онъ достанетъ птенца живымъ. „Но всему есть границы!“—отвѣтилъ ему Руди. „Орленка достать нельзя; надо быть сумасшедшимъ, чтобы взяться за такое дѣло!“
Вино текло, текла и бесѣда, и вечеръ показался Руди черезчуръ короткимъ, а между тѣмъ онъ простился съ хозяевами только далеко за полночь.
Свѣтъ еще виднѣлся нѣсколько времени въ окнахъ дома и мелькалъ между вѣтвями деревьевъ. Изъ слухового окна вышла на крышу комнатная кошка, а по водосточной трубѣ поднялась туда кухонная.
— Знаешь новость на мельницѣ?—спросила комнатная кошка.—Въ домѣ тайная помолвка! Отецъ-то еще ничего не знаетъ! А Руди и Бабетта цѣлый вечеръ то и дѣло наступали другъ другу подъ столомъ на лапки! Они и на меня наступили два раза, но я и не мяукнула, чтобы не возбудить подозрѣній.
— А вотъ я такъ непремѣнно мяукнула бы!—сказала кухонная кошка.
— Ну, что можно въ кухнѣ, то не годится въ комнатѣ!—сказала комнатная.—А хотѣлось бы мнѣ знать, что скажетъ мельникъ, когда услышитъ о помолвкѣ!
Да, это-то хотѣлось знать и Руди, и ждать долго онъ не смогъ. Черезъ нѣсколько дней по мосту, перекинутому черезъ Рону и соединявшему кантоны Валлисъ и Во, катился дилижансъ, а въ немъ сидѣлъ Руди, бодрый и смѣлый, какъ всегда,
нами на высоких скалах, как приходится карабкаться по ненадёжным снежным карнизам, которые прилепляют к краю скал ветер да погода, перебираться по опасным мостам, переброшенным через пропасти снежною метелью. И глаза Руди так и блестели, когда он рассказывал об этих приключениях, о смышлёности серн, об их смелых прыжках, о свирепом «фёне» и катящихся лавинах. Он отлично замечал, что рассказы его всё больше и больше располагали к нему мельника; особенно же понравились тому рассказы об ягнятниках и отважных королевских орлах.
Неподалеку оттуда, в кантоне Валлис, — рассказывал между прочим Руди — находилось орлиное гнездо, хитро устроенное под выступом скалы. В гнезде был один птенец, но до него уж не добраться было! Ещё на днях один англичанин предлагал Руди целую горсть золота, если он достанет птенца живым. «Но всему есть границы!» — ответил ему Руди. «Орлёнка достать нельзя; надо быть сумасшедшим, чтобы взяться за такое дело!»
Вино текло, текла и беседа, и вечер показался Руди чересчур коротким, а между тем он простился с хозяевами только далеко за полночь.
Свет ещё виднелся несколько времени в окнах дома и мелькал между ветвями деревьев. Из слухового окна вышла на крышу комнатная кошка, а по водосточной трубе поднялась туда кухонная.
— Знаешь новость на мельнице? — спросила комнатная кошка. — В доме тайная помолвка! Отец-то ещё ничего не знает! А Руди и Бабетта целый вечер то и дело наступали друг другу под столом на лапки! Они и на меня наступили два раза, но я и не мяукнула, чтобы не возбудить подозрений.
— А вот я так непременно мяукнула бы! — сказала кухонная кошка.
— Ну, что можно в кухне, то не годится в комнате! — сказала комнатная. — А хотелось бы мне знать, что скажет мельник, когда услышит о помолвке!
Да, это-то хотелось знать и Руди, и ждать долго он не смог. Через несколько дней по мосту, перекинутому через Рону и соединявшему кантоны Валлис и Во, катился дилижанс, а в нём сидел Руди, бодрый и смелый, как всегда,
