театръ. Вотъ сюда одну книжку, сюда другую, сюда третью; всѣ три поставимъ вкось. Теперь по другую сторону еще три; вотъ и кулисы готовы. А этотъ старый ящикъ будетъ заднею стѣною,—мы повернемъ его сюда дномъ. Сцена, какъ всякій видитъ, представляетъ комнату. Теперь дѣло за актерами! Посмотримъ-ка, не найдется-ли чего подходящаго въ ящикѣ съ игрушками. Сначала надо отыскать дѣйствующихъ лицъ, а потомъ ужъ сочинять пьесу; одно ведетъ за собою другое и выходитъ чудесно! Вотъ трубка отъ чубука, а вотъ перчатка безъ пары; пусть это будетъ папаша и дочка!
— Такъ это всего только два лица!—сказала Аня.—Вонъ лежитъ старый мундирчикъ брата. Нельзя-ли и его взять въ актеры?
— Отчего же нѣтъ? Ростомъ-то онъ для этого вышелъ. Онъ будетъ у насъ женихомъ. Въ карманахъ у него пусто,—вотъ ужъ и интересная завязка: тутъ пахнетъ несчастною любовью!.. А вотъ еще орѣшный щелкунъ—сапогъ со шпорою! Топъ, топъ! То-то лихой мазуристъ! Онъ топаетъ и прищелкиваетъ! Онъ будетъ у насъ немилымъ женихомъ. Ну, какую же пьесу ты хочешь? Драму или комедію изъ семейнаго быта?
— Комедію!—сказала Аня.—Всѣ такъ любятъ комедіи. А ты знаешь какую-нибудь?
— Цѣлую сотню!—отвѣтилъ крестный.—Самый большой успѣхъ имѣютъ французскія, но онѣ неподходящи для дѣвочекъ. Мы возьмемъ лучше какую-нибудь изъ своихъ; онѣ всѣ, вѣдь, на одинъ ладъ. Ну, я встряхиваю мѣшокъ! „Ку-ка-ре-ку! Обновись!“ Вотъ теперь всѣ комедіи обновились! Слушай же афишу.—И крестный взялъ газету и сталъ читать, какъ будто по афишѣ:
Господинъ Трубка—отецъ.
Госпожа Перчатка—дочь.
Господинъ Мундиръ—милый.
Фонъ-Сапогъ—немилый.
— Теперь начнемъ! Занавѣсъ поднятъ,—у насъ его нѣтъ, ну, значитъ, онъ поднятъ. Всѣ лица на лицо. Я поведу рѣчь за папашу. Онъ сегодня сердитъ,—видишь, потемнѣлъ весь отъ куренья!
театр. Вот сюда одну книжку, сюда другую, сюда третью; все три поставим вкось. Теперь по другую сторону ещё три; вот и кулисы готовы. А этот старый ящик будет заднею стеною, — мы повернём его сюда дном. Сцена, как всякий видит, представляет комнату. Теперь дело за актёрами! Посмотрим-ка, не найдётся ли чего подходящего в ящике с игрушками. Сначала надо отыскать действующих лиц, а потом уж сочинять пьесу; одно ведёт за собою другое и выходит чудесно! Вот трубка от чубука, а вот перчатка без пары; пусть это будет папаша и дочка!
— Так это всего только два лица! — сказала Аня. — Вон лежит старый мундирчик брата. Нельзя ли и его взять в актёры?
— Отчего же нет? Ростом-то он для этого вышел. Он будет у нас женихом. В карманах у него пусто, — вот уж и интересная завязка: тут пахнет несчастною любовью!.. А вот ещё орешный щелкун — сапог со шпорою! Топ, топ! То-то лихой мазурист! Он топает и прищёлкивает! Он будет у нас немилым женихом. Ну, какую же пьесу ты хочешь? Драму или комедию из семейного быта?
— Комедию! — сказала Аня. — Все так любят комедии. А ты знаешь какую-нибудь?
— Целую сотню! — ответил крестный. — Самый большой успех имеют французские, но они неподходящи для девочек. Мы возьмём лучше какую-нибудь из своих; они все, ведь, на один лад. Ну, я встряхиваю мешок! «Ку-ка-ре-ку! Обновись!» Вот теперь все комедии обновились! Слушай же афишу. — И крёстный взял газету и стал читать, как будто по афише:
Господин Трубка — отец.
Госпожа Перчатка — дочь.
Господин Мундир — милый.
Фон-Сапог — немилый.
— Теперь начнём! Занавес поднят, — у нас его нет, ну, значит, он поднят. Все лица налицо. Я поведу речь за папашу. Он сегодня сердит, — видишь, потемнел весь от куренья!
