гой.—Какъ мы! У насъ у всѣхъ по трехстволкѣ, да по пистолету за поясомъ на случай, если ружье дастъ осѣчку.
— А у меня еще добрый складной ножъ!—прибавилъ первый, вытащилъ изъ-за пояса острый блестящій ножъ и началъ играть имъ.
— Спрячь свой ножъ, Эмиліо! Синьоръ-то поблѣднѣлъ весь! Молодъ онъ еще больно, гдѣ-жъ ему было свыкнуться съ такимъ острымъ оружіемъ! Разбойники какъ-разъ оберутъ его! Съ нами же имъ не такъ-то легко справиться! Знаете что?—продолжалъ онъ, обращаясь ко мнѣ:—Давайте-ка ваши деньги на сохраненіе намъ,—цѣлѣе будутъ!
— Берите все, что у меня есть!—отвѣтилъ я равнодушно, какъ человѣкъ, удрученный горемъ и не дорожащій жизнью.—Особенно поживиться вамъ не придется!—Я понялъ, въ какую компанію попалъ, поспѣшно сунулъ руку въ карманъ, гдѣ, какъ я зналъ, лежали всего два скудо, но, къ своему удивленію, ощупалъ тамъ кошелекъ. Я вынулъ его; онъ былъ ручной работы; недавно еще я видѣлъ его въ рукахъ старой воспитательницы Аннунціаты; это она, значитъ, сунула мнѣ его въ карманъ на случай нужды! Всѣ трое потянулись къ туго набитому кошельку; я высыпалъ всѣ деньги на каменную плиту передъ костромъ.
— Золото, серебро!—вскричали они, глядя на блестящіе луидоры и піастры.—Грѣхъ былъ бы, если бы эти красавчики достались разбойникамъ!
— А теперь убейте меня, коли хотите!—сказалъ я.—По крайней мѣрѣ, будетъ конецъ моимъ страданіямъ!
— Madonna mia!—воскликнулъ первый.—За кого вы насъ принимаете? Мы честные крестьяне изъ Рокка дель Папа. Мы не убиваемъ ближнихъ. Выпейте-ка съ нами стаканчикъ, да разскажите, зачѣмъ васъ сюда занесло?
— Ну, до этого вамъ нѣтъ дѣла!—отвѣтилъ я и быстро схватилъ протянутый мнѣ стаканъ вина; я умиралъ отъ жажды.
Они пошептались между собою. Потомъ человѣкъ въ широкополой шляпѣ всталъ, кивнулъ головой остальнымъ двумъ, насмѣшливо поглядѣлъ на меня и сказалъ:
— Придется вамъ провести холодную ночь послѣ теплаго, веселаго вечера!—Затѣмъ онъ ушелъ, и скоро мы услышали топотъ его лошади, на которой онъ помчался черезъ Кампанью.
— Вы, вѣдь, хотѣли перебраться черезъ Тибръ?—спросилъ меня одинъ изъ оставшихся.—Если не присоединитесь къ намъ, вамъ долго придется ждать переправы! Садитесь-ка на крупъ моей лошади,—пуститься черезъ рѣку вплавь, держась за лошадиный хвостъ, вамъ, вѣроятно, еще меньше будетъ по вкусу!
Я зналъ, что здѣсь оставаться мнѣ было не безопасно, чувствовалъ, что мое мѣсто теперь между безпріютными скитальцами, и поспѣшилъ съ
гой. — Как мы! У нас у всех по трёхстволке, да по пистолету за поясом на случай, если ружьё даст осечку.
— А у меня ещё добрый складной нож! — прибавил первый, вытащил из-за пояса острый блестящий нож и начал играть им.
— Спрячь свой нож, Эмилио! Синьор-то побледнел весь! Молод он ещё больно, где ж ему было свыкнуться с таким острым оружием! Разбойники как раз оберут его! С нами же им не так-то легко справиться! Знаете что? — продолжал он, обращаясь ко мне: — Давайте-ка ваши деньги на сохранение нам, — целее будут!
— Берите всё, что у меня есть! — ответил я равнодушно, как человек, удручённый горем и не дорожащий жизнью. — Особенно поживиться вам не придётся! — Я понял, в какую компанию попал, поспешно сунул руку в карман, где, как я знал, лежали всего два скудо, но, к своему удивлению, ощупал там кошелёк. Я вынул его; он был ручной работы; недавно ещё я видел его в руках старой воспитательницы Аннунциаты; это она, значит, сунула мне его в карман на случай нужды! Все трое потянулись к туго набитому кошельку; я высыпал все деньги на каменную плиту перед костром.
— Золото, серебро! — вскричали они, глядя на блестящие луидоры и пиастры. — Грех был бы, если бы эти красавчики достались разбойникам!
— А теперь убейте меня, коли хотите! — сказал я. — По крайней мере, будет конец моим страданиям!
— Madonna mia! — воскликнул первый. — За кого вы нас принимаете? Мы честные крестьяне из Рокка дель Папа. Мы не убиваем ближних. Выпейте-ка с нами стаканчик, да расскажите, зачем вас сюда занесло?
— Ну, до этого вам нет дела! — ответил я и быстро схватил протянутый мне стакан вина; я умирал от жажды.
Они пошептались между собою. Потом человек в широкополой шляпе встал, кивнул головой остальным двум, насмешливо поглядел на меня и сказал:
— Придётся вам провести холодную ночь после тёплого, весёлого вечера! — Затем он ушёл, и скоро мы услышали топот его лошади, на которой он помчался через Кампанью.
— Вы, ведь, хотели перебраться через Тибр? — спросил меня один из оставшихся. — Если не присоединитесь к нам, вам долго придётся ждать переправы! Садитесь-ка на круп моей лошади, — пуститься через реку вплавь, держась за лошадиный хвост, вам, вероятно, ещё меньше будет по вкусу!
Я знал, что здесь оставаться мне было небезопасно, чувствовал, что моё место теперь между бесприютными скитальцами, и поспешил с
