кнула тебя, заставила броситься въ свѣтъ, очертя голову. Ахъ, ты не зналъ, какъ я любила тебя, какъ хотѣла заключить тебя въ свои объятія! Я увидѣла тебя еще разъ, твой поцѣлуй опять обжегъ мою руку, какъ въ былыя счастливыя времена… Мы разстались, теперь я опять сижу въ своей коморкѣ одна… Завтра я покину ее, покину, можетъ быть, и Венецію. Не жалѣй обо мнѣ, Антоніо! Мадонна добра и милостива! Вспоминай меня добромъ! Тебя проситъ объ этомъ умершая Аннунціата, которая такъ любила тебя, а теперь… молится за тебя на небѣ!»
Слезы такъ и бѣжали изъ моихъ глазъ, пока я читалъ письмо. Вторая часть письма была написана всего нѣсколько дней тому назадъ. Это было послѣднее прости Аннунціаты.
«Страданія мои близки къ концу! Да будетъ благословенна Мадонна за всѣ радости, которыя она даровала мнѣ въ жизни, и за всѣ страданія! Я умираю! Еще одинъ вздохъ, и все будетъ кончено. Мнѣ сказали, что красивѣйшая, благороднѣйшая дѣвушка въ Венеціи твоя невѣста. Будьте счастливы! Это послѣднее желаніе умирающей! Кромѣ этой дѣвушки, я не знаю никого въ свѣтѣ, кому бы я могла вручить для передачи тебѣ эти строки, мое послѣднее прости. И сердце говоритъ мнѣ, что она придетъ ко мнѣ! Благородное женское сердце не откажетъ умирающей въ послѣднемъ утѣшеніи. Она придетъ ко мнѣ! Будь счастливъ, Антоніо! Моя послѣдняя молитва на землѣ и первая на небѣ—за тебя и за нее, которая будетъ для тебя тѣмъ, чѣмъ не могла быть я! Душа моя была заражена тщеславіемъ; свѣтъ испортилъ ее своими похвалами. Быть можетъ, ты никогда не былъ бы счастливъ со мною! Иначе бы Мадонна и не разлучила насъ! Прощай! Прощай! Я чувствую такое спокойствіе въ сердцѣ, боль прошла, смерть приближается! Молись за меня вмѣстѣ съ Маріей!
Глубокое горе безмолвно. Пораженный, сломленный имъ, сидѣлъ я, не сводя глазъ съ письма, смоченнаго моими слезами. Аннунціата любила меня! Она была тѣмъ невидимымъ добрымъ геніемъ, который помогъ мнѣ пробраться въ Неаполь! И письма были отъ нея, а не отъ Санты! Аннунціата была больна, ввергнута въ нищету и бѣдствія, а теперь умерла, навѣрно, умерла! Въ конвертѣ лежала также записочка: «Я ѣду въ Неаполь» съ моей подписью, переданная Аннунціатѣ Фульвіею, и распечатанное письмо отъ Бернардо, въ которомъ онъ прощался съ Аннунціатою и возвѣщалъ о своемъ намѣреніи поступить на иностранную службу. Аннунціата посылала мнѣ все это черезъ Марію, называла Марію моею невѣстой! Пустые слухи дошли и до Аннунціаты, и она повѣрила имъ, призвала Марію къ себѣ. Что она сказала ей? Я вспомнилъ, съ какимъ страхомъ приступила Марія къ разговору со мною.
кнула тебя, заставила броситься в свет, очертя голову. Ах, ты не знал, как я любила тебя, как хотела заключить тебя в свои объятия! Я увидела тебя ещё раз, твой поцелуй опять обжёг мою руку, как в былые счастливые времена… Мы расстались, теперь я опять сижу в своей каморке одна… Завтра я покину её, покину, может быть, и Венецию. Не жалей обо мне, Антонио! Мадонна добра и милостива! Вспоминай меня добром! Тебя просит об этом умершая Аннунциата, которая так любила тебя, а теперь… молится за тебя на небе!»
Слёзы так и бежали из моих глаз, пока я читал письмо. Вторая часть письма была написана всего несколько дней тому назад. Это было последнее прости Аннунциаты.
«Страдания мои близки к концу! Да будет благословенна Мадонна за все радости, которые она даровала мне в жизни, и за все страдания! Я умираю! Ещё один вздох, и всё будет кончено. Мне сказали, что красивейшая, благороднейшая девушка в Венеции твоя невеста. Будьте счастливы! Это последнее желание умирающей! Кроме этой девушки, я не знаю никого в свете, кому бы я могла вручить для передачи тебе эти строки, моё последнее прости. И сердце говорит мне, что она придёт ко мне! Благородное женское сердце не откажет умирающей в последнем утешении. Она придёт ко мне! Будь счастлив, Антонио! Моя последняя молитва на земле и первая на небе — за тебя и за неё, которая будет для тебя тем, чем не могла быть я! Душа моя была заражена тщеславием; свет испортил её своими похвалами. Быть может, ты никогда не был бы счастлив со мною! Иначе бы Мадонна и не разлучила нас! Прощай! Прощай! Я чувствую такое спокойствие в сердце, боль прошла, смерть приближается! Молись за меня вместе с Марией!
Глубокое горе безмолвно. Поражённый, сломленный им, сидел я, не сводя глаз с письма, смоченного моими слезами. Аннунциата любила меня! Она была тем невидимым добрым гением, который помог мне пробраться в Неаполь! И письма были от неё, а не от Санты! Аннунциата была больна, ввергнута в нищету и бедствия, а теперь умерла, наверно, умерла! В конверте лежала также записочка: «Я еду в Неаполь» с моей подписью, переданная Аннунциате Фульвиею, и распечатанное письмо от Бернардо, в котором он прощался с Аннунциатою и возвещал о своём намерении поступить на иностранную службу. Аннунциата посылала мне всё это через Марию, называла Марию моею невестой! Пустые слухи дошли и до Аннунциаты, и она поверила им, призвала Марию к себе. Что она сказала ей? Я вспомнил, с каким страхом приступила Мария к разговору со мною.
