одна прелесть; она изображаетъ нашу городскую площадь, и такъ похоже, что каждый можетъ даже отыскать свой собственный домъ, какая бы ни шла пьеса!.. Одна бѣда у насъ съ люстрой!.. Свѣчки все оплываютъ, и сало такъ и каплетъ съ нихъ. Поэтому, какъ бы много ни собралось народу, подъ люстрой всегда остается пустое мѣсто. Другой недостатокъ—я, вѣдь, не стану хвалить все!—другой недостатокъ вотъ какой: дамы наши, что участвуютъ въ спектакляхъ, какъ завидятъ среди зрителей кого-нибудь изъ знакомыхъ, сейчасъ давай хихикать и кивать имъ! Но, чтожъ? Все это вѣдь, въ сущности одна забава!
— Ну, а зимою, когда нѣтъ спектаклей, скучно, должно быть, живется у васъ? Эти длинные, зимніе вечера!..
— О, мы и не видимъ ихъ! Жена моя, обѣ дочки и служанка садятся за прялки, а я читаю имъ вслухъ; такъ-то работа спорится живѣе, и время летитъ незамѣтно. На святкахъ же мы играемъ въ лото на пряники да на яблочныя пышки и слушаемъ, какъ подъ окномъ славятъ Христа ребятишки… У меня отъ радости сейчасъ слезы навертываются на глаза!
Такъ-то оживленно бесѣдовали мы, пока нашъ диллижансъ вяло тащился по песчаной дорогѣ. Горы мало-по-малу выступали изъ тумана и рисовались огромными, величественными массами, обросшими темными сосновыми лѣсами; въ долинахъ между ними живописно раскинулись хлѣбныя поля. Вотъ, передъ нами и древній Госларъ, вольный имперскій городъ. Крыши здѣсь всѣ изъ шифера, отчего городъ, окруженный горами, и отличается какимъ-то мрачнымъ видомъ. Здѣсь нѣкогда была резиденція германскихъ королей и императоровъ, здѣсь происходили государственные съѣзды и рѣшалась судьба государствъ и странъ, теперь же… Госларъ извѣстенъ, благодаря своимъ рудникамъ, да путевымъ картинамъ Гейне. Здѣсь поэтъ игралъ роль похитителя цвѣтовъ и сердецъ. Почтенные бюргеры Гослара, однако, и знать не хотятъ поэта; одно имя его вызывало у нихъ на лицахъ кислыя мины. Дѣлать нечего, пришлось быть поосторожнѣе! Въ Госларѣ я распростился съ своимъ спутникомъ въ надеждѣ встрѣтиться съ нимъ опять уже на Брокенѣ.
Воздухъ здѣсь былъ какой-то удушливый, пропитанный запахомъ изъ рудниковъ, похожимъ на тотъ, что, по разсказамъ, оставляетъ послѣ себя разсерженный чортъ. Разъ упомянувъ о чортѣ, надо ужъ, пока не забуду, упомянуть и объ одной изъ первыхъ достопримѣчательностей Гослара—подаркѣ этого знаменитаго господина. Посреди городской площади находится большой металлическій водоемъ; въ него проведены трубы, посредствомъ которыхъ его наполняютъ водою; кромѣ того, во время пожара жители пользуются имъ вмѣсто большого колокола—бьютъ о его края, и звонъ разносится по всему городу. Этотъ-то водоемъ, гласитъ преданіе, и принесенъ сюда нѣкогда самимъ чортомъ; я потрогалъ чашу,—весьма солидная работа!
одна прелесть; она изображает нашу городскую площадь, и так похоже, что каждый может даже отыскать свой собственный дом, какая бы ни шла пьеса!.. Одна беда у нас с люстрой!.. Свечки всё оплывают, и сало так и каплет с них. Поэтому, как бы много ни собралось народу, под люстрой всегда остаётся пустое место. Другой недостаток — я, ведь, не стану хвалить всё! — другой недостаток вот какой: дамы наши, что участвуют в спектаклях, как завидят среди зрителей кого-нибудь из знакомых, сейчас давай хихикать и кивать им! Но, что ж? Всё это ведь, в сущности одна забава!
— Ну, а зимою, когда нет спектаклей, скучно, должно быть, живётся у вас? Эти длинные, зимние вечера!..
— О, мы и не видим их! Жена моя, обе дочки и служанка садятся за прялки, а я читаю им вслух; так-то работа спорится живее, и время летит незаметно. На святках же мы играем в лото на пряники да на яблочные пышки и слушаем, как под окном славят Христа ребятишки… У меня от радости сейчас слёзы навёртываются на глаза!
Так-то оживленно беседовали мы, пока наш дилижанс вяло тащился по песчаной дороге. Горы мало-помалу выступали из тумана и рисовались огромными, величественными массами, обросшими тёмными сосновыми лесами; в долинах между ними живописно раскинулись хлебные поля. Вот, перед нами и древний Гослар, вольный имперский город. Крыши здесь все из шифера, отчего город, окружённый горами, и отличается каким-то мрачным видом. Здесь некогда была резиденция германских королей и императоров, здесь происходили государственные съезды и решалась судьба государств и стран, теперь же… Гослар известен, благодаря своим рудникам, да путевым картинам Гейне. Здесь поэт играл роль похитителя цветов и сердец. Почтенные бюргеры Гослара, однако, и знать не хотят поэта; одно имя его вызывало у них на лицах кислые мины. Делать нечего, пришлось быть поосторожнее! В Госларе я распростился со своим спутником в надежде встретиться с ним опять уже на Брокене.
Воздух здесь был какой-то удушливый, пропитанный запахом из рудников, похожим на тот, что, по рассказам, оставляет после себя рассерженный чёрт. Раз упомянув о чёрте, надо уж, пока не забуду, упомянуть и об одной из первых достопримечательностей Гослара — подарке этого знаменитого господина. Посреди городской площади находится большой металлический водоём; в него проведены трубы, посредством которых его наполняют водою; кроме того, во время пожара жители пользуются им вместо большого колокола — бьют о его края, и звон разносится по всему городу. Этот-то водоём, гласит предание, и принесён сюда некогда самим чёртом; я потрогал чашу, — весьма солидная работа!
