нарь освѣтилъ землю, какъ полная луна, и земля сдѣлалась прозрачною, какъ воды океана въ штиль, какъ стеклянная гора въ сказкѣ. «Все мое царство къ твоимъ услугамъ! Воспѣвай, что видишь, воспѣвай, какъ будто до тебя не воспѣвалъ этого никто!»
И поэту чудится, что декорація мѣстности передъ нимъ все мѣняется. Вотъ плывутъ величественные готическіе соборы съ покрытыми живописью стеклами, звучатъ полуночные колокола, встаютъ изъ могилъ мертвецы… Подъ плакучей ивой сидитъ умершая мать и кутаетъ свое нерожденное дитя; старые разрушенные рыцарскіе замки подымаются изъ болотной почвы, подъемные мосты опускаются, и поэтъ смотритъ въ увѣшанныя картинами пустынныя залы, въ галлереи, гдѣ бродитъ вѣстница смерти—Бѣлая дама… Въ глубокихъ подземельяхъ обитаетъ василискъ, чудовище вылупляющееся изъ пѣтушинаго яйца, неуязвимое никакимъ оружіемъ, но безсильное вынести свой собственный видъ; увидя свое отраженіе, онъ разрывается на куски, какъ гадюка отъ удара дубинкой. Видѣнія плыли, смѣняя одно другое, а старуха въ это время мурлыкала свои таинственныя пѣсни, сверчокъ подтягивалъ ей, во́ронъ вторилъ, и на свѣчкѣ въ фонарѣ нагорали стружки. «Смерть! Смерть!» проносилось и шелестѣло по всему этому полному призраковъ царству.
«Слѣдуй за мною въ жизнь на поиски истины!» вскричалъ юноша, свѣтлый, какъ херувимъ. Отъ чела его исходило сіяніе, въ рукѣ у него сверкалъ огненный мечъ. «Я геній науки!» сказалъ онъ. «Мой міръ куда выше, онъ доходитъ до царства истины!»
И ясный свѣтъ разлился вокругъ. Призраки поблѣднѣли, расплылись: фонарь старухи освѣщалъ не дѣйствительность, а лишь отбрасывалъ туманныя картины на стѣны старыхъ развалинъ, картины, которыя образовалъ болотный туманъ, гонимый вѣтромъ.
«Я обогащу тебя знаніемъ и опытомъ! Истина во всемъ твореніи, истина въ Богѣ!»
И лучъ свѣта проникъ въ глубь тихаго озера, откуда подымался подъ звуки колоколовъ затонувшаго за́мка призрачный туманъ, проникъ и—освѣтилъ міръ подводныхъ растеній. Капля воды изъ лужи, освѣщенная этимъ лучомъ, явилась міромъ живыхъ существъ, самыхъ диковинныхъ формъ; существа эти боролись, наслаждались, жили!.. Въ водяной каплѣ былъ цѣлый міръ. Острый мечъ генія науки разсѣкъ своды глубокаго подземелья, гдѣ убивалъ людей василискъ, освѣтилъ подземелье, и—чудовище расплылось въ смертоносныя испаренія, когти его превратились въ газы отъ бродящаго вина, глаза въ свѣтильный газъ, вспыхивающій отъ прикосновенія струи свѣжаго воздуха. Мечъ генія выковалъ изъ золотой песчинки листъ, тонкій, какъ налетъ, оставляемый на стеклѣ нашимъ дыханіемъ. А отъ лезвія меча исходилъ такой свѣтъ, что нить паутины казалась якорнымъ канатомъ. И го-
нарь осветил землю, как полная луна, и земля сделалась прозрачною, как воды океана в штиль, как стеклянная гора в сказке. «Всё моё царство к твоим услугам! Воспевай, что видишь, воспевай, как будто до тебя не воспевал этого никто!»
И поэту чудится, что декорация местности перед ним всё меняется. Вот плывут величественные готические соборы с покрытыми живописью стёклами, звучат полуночные колокола, встают из могил мертвецы… Под плакучей ивой сидит умершая мать и кутает своё нерождённое дитя; старые разрушенные рыцарские замки подымаются из болотной почвы, подъёмные мосты опускаются, и поэт смотрит в увешанные картинами пустынные залы, в галереи, где бродит вестница смерти — Белая дама… В глубоких подземельях обитает василиск, чудовище вылупляющееся из петушиного яйца, неуязвимое никаким оружием, но бессильное вынести свой собственный вид; увидя своё отражение, он разрывается на куски, как гадюка от удара дубинкой. Видения плыли, сменяя одно другое, а старуха в это время мурлыкала свои таинственные песни, сверчок подтягивал ей, во́рон вторил, и на свечке в фонаре нагорали стружки. «Смерть! Смерть!» — проносилось и шелестело по всему этому полному призраков царству.
«Следуй за мною в жизнь на поиски истины!» — вскричал юноша, светлый, как херувим. От чела его исходило сияние, в руке у него сверкал огненный меч. «Я гений науки!» — сказал он. «Мой мир куда выше, он доходит до царства истины!»
И ясный свет разлился вокруг. Призраки побледнели, расплылись: фонарь старухи освещал не действительность, а лишь отбрасывал туманные картины на стены старых развалин, картины, которые образовал болотный туман, гонимый ветром.
«Я обогащу тебя знанием и опытом! Истина во всём творении, истина в Боге!»
И луч света проник в глубь тихого озера, откуда подымался под звуки колоколов затонувшего за́мка призрачный туман, проник и — осветил мир подводных растений. Капля воды из лужи, освещённая этим лучом, явилась миром живых существ, самых диковинных форм; существа эти боролись, наслаждались, жили!.. В водяной капле был целый мир. Острый меч гения науки рассёк своды глубокого подземелья, где убивал людей василиск, осветил подземелье, и — чудовище расплылось в смертоносные испарения, когти его превратились в газы от бродящего вина, глаза в светильный газ, вспыхивающий от прикосновения струи свежего воздуха. Меч гения выковал из золотой песчинки лист, тонкий, как налёт, оставляемый на стекле нашим дыханием. А от лезвия меча исходил такой свет, что нить паутины казалась якорным канатом. И го-
