обнялъ Левина и, говоря съ нимъ, не замѣчалъ Вронскаго, который всталъ и спокойно дожидался, когда князь обратится къ нему.
Кити чувствовала, какъ, послѣ того, что́ произошло, любезность отца была тяжела Левину. Она видѣла также, какъ холодно отецъ ея наконецъ отвѣтилъ на поклонъ Вронскаго, и какъ Вронскій съ дружелюбнымъ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на ея отца, стараясь понять и не понимая, какъ и за что можно было быть къ нему недружелюбно расположеннымъ, и она покраснѣла.
— Князь, отпустите намъ Константина Дмитрича, — сказала графиня Нордстонъ. — Мы хотимъ опытъ дѣлать.
— Какой опытъ? столы вертѣть? Ну, извините меня, дамы и господа, но по-моему въ колечко веселѣе играть, — сказалъ старый князь, глядя на Вронскаго и догадываясь, что онъ затѣялъ это. — Въ колечкѣ есть еще смыслъ.
Вронскій посмотрѣлъ съ удивленіемъ на князя своими твердыми глазами и, чуть улыбнувшись, тотчасъ же заговорилъ съ графиней Нордстонъ о предстоящемъ на будущей недѣлѣ большомъ балѣ.
— Я надѣюсь, что вы будете? — обратился онъ къ Кити.
Какъ только старый князь отвернулся отъ него, Левинъ незамѣтно вышелъ, и послѣднее впечатлѣніе, вынесенное имъ съ этого вечера, было улыбающееся, счастливое лицо Кити, отвѣчавшей Вронскому на его вопросъ о балѣ.
Когда вечеръ кончился, Кити разсказала матери о своемъ разговорѣ съ Левинымъ, и, несмотря на всю жалость, которую она испытала къ Левину, ее радовала мысль, что ей было сдѣлано предложеніе. У нея не было сомнѣнія, что она поступила какъ слѣдовало. Но въ постели она долго не могла заснуть. Одно впечатлѣніе неотступно преслѣдовало ее: это было лицо
