— Дилижансъ! закричалъ ребёнокъ изъ толпы.
Музыканты схватили свои инструменты и вездѣ водворилась тишина. Вдали, въ извилинахъ лѣса, раздался слабый звукъ колокольчиковъ въ вечерней тишинѣ. Который экипажъ приближался: собственная ли карета мистера Армэдэля или дилижансъ съ мистеромъ Нилемъ?
— Играйте, друзья мои! закричалъ бургомистръ музыкантамъ: — публичный или частный это экипажъ — это первые больные въ нынѣшнемъ сезонѣ. Пусть они найдутъ насъ весёлыми.
Оркестръ заигралъ веселый танецъ; дѣти на сквэрѣ топали ножками подъ музыку. Въ эту минуту родители ихъ, стоявшіе у двери гостинницы, разступились и обнаружили первую мрачную тѣнь, спустившуюся на весёлость и красоту этой сцены. Въ отверзтie, cдѣланное съ каждой стороны разступившейся толпой, появилась процесія дородныхъ поселянокъ; каждая везла за собою пустое кресло на колёсахъ, каждая ждала, съ вязаньемъ въ рукахъ, несчастныхъ, разбитыхъ параличомъ, пріѣзжавшихъ тогда сотнями и пріѣзжающихъ теперь тысячами на вильдбадскія воды для облегченія.
Пока оркестръ игралъ, пока дѣти танцовали, пока говоръ разговаривавшихъ дѣлался громче, пока сильныя молодыя сидѣлки ожидаемыхъ калѣкъ вязали, ненасытное женское любопытство обнаружилось въ женѣ бургомистра. Она отвела трактирщицу въ сторону и шепнула ей вопросъ:
— Скажите мнѣ одно слово объ этихъ двухъ иностранцахъ изъ Англіи: говорилось ли въ ихъ письмахъ, что съ ними будутъ дамы?
— Съ тѣмъ, который пріѣдетъ въ дилижансѣ — нѣтъ, отвѣчала трактирщица: — но съ тѣмъ, который пріѣдетъ въ своей каретѣ — да. Онъ пріѣдетъ съ ребёнкомъ; онъ пріѣдетъ съ нянькой и, заключила трактирщица, искусно скрывъ главный пунктъ интереса къ самому концу: — онъ пріѣдетъ съ женой.
Бургомистерша просвѣтлѣла; докторша, участвовавшая въ конференціи, просіяла; трактирщица значительно кивнула головой. Въ умѣ всѣхъ трёхъ промелькнула одна и та же мысль въ эту минуту: «мы увидимъ моды!»
— Дилижанс! — закричал ребёнок из толпы.
Музыканты схватили свои инструменты и везде водворилась тишина. Вдали, в извилинах леса, раздался слабый звук колокольчиков в вечерней тишине. Который экипаж приближался: собственная ли карета мистера Армэдэля или дилижанс с мистером Нилем?
— Играйте, друзья мои! — закричал бургомистр музыкантам, — публичный или частный это экипаж — это первые больные в нынешнем сезоне. Пусть они найдут нас весёлыми.
Оркестр заиграл веселый танец; дети на сквере топали ножками под музыку. В эту минуту родители их, стоявшие у двери гостиницы, расступились и обнаружили первую мрачную тень, спустившуюся на весёлость и красоту этой сцены. В отверстиe, cделанное с каждой стороны расступившейся толпой, появилась процессия дородных поселянок; каждая везла за собою пустое кресло на колёсах, каждая ждала, с вязаньем в руках, несчастных, разбитых параличом, приезжавших тогда сотнями и приезжающих теперь тысячами на вильдбадские воды для облегчения.
Пока оркестр играл, пока дети танцевали, пока говор разговаривавших делался громче, пока сильные молодые сиделки ожидаемых калек вязали, ненасытное женское любопытство обнаружилось в жене бургомистра. Она отвела трактирщицу в сторону и шепнула ей вопрос:
— Скажите мне одно слово об этих двух иностранцах из Англии: говорилось ли в их письмах, что с ними будут дамы?
— С тем, который приедет в дилижансе — нет, — отвечала трактирщица, — но с тем, который приедет в своей карете — да. Он приедет с ребёнком; он приедет с нянькой и, — заключила трактирщица, искусно скрыв главный пункт интереса к самому концу, — он приедет с женой.
Бургомистерша просветлела; докторша, участвовавшая в конференции, просияла; трактирщица значительно кивнула головой. В уме всех трёх промелькнула одна и та же мысль в эту минуту: «мы увидим моды!»
